Александр Лебедь - За державу обидно
Я вернулся на парадную площадку. Для очистки совести прокатился по ее периметру. Углов, закутков на ней много, но обосновать появление нового парка в этих уголках и закутках невозможно.
Вернулся к себе в штаб. Посидел, покурил. Осенило! Вспомнил старый принцип: хочешь что-нибудь спрятать — положи на видное место. Захватив с собой заместителей по вооружению и по тылу, вышел на улицу. Решение пришло практически сразу. Метрах в двухстах от штаба парадной площадки между рулежкой и объездной дорогой начиналась полоса земли шириной метров восемьдесят — сто. Простиралась она метров на двести и заканчивалась возле каких-то строений бардачного вида и непонятного назначения. Но строения меня уже мало интересовали. Я немножко понял Петра. Первого, то его состояние, когда он провозгласил: «Здесь будет заложен парк!»
Десять минут ушло на согласование вопроса с начальником гарнизона, еще десять — на постановку задачи. И работа закипела. За что мы любим воздушно-десантные войска — за то, что для них нет задач невыполнимых. За то, что есть в них три знаменитых срока: к исходу, к утру, к понедельнику. Здесь был второй, щадящий вариант — к утру. К утру в чистом еще с вечера поле стройными, строгими шеренгами стояли боевые машины и бронетранспортеры. На протянутой по столбам проволоке над каждой машиной висела аккуратная бирка с указанием номера машины, звания и фамилии механика-водителя. Вся эта композиция была обнесена двойным рядом колючей проволоки. На выездных воротах аккуратная будка КТП. Рядом аккуратно, оборудованная палатка караула. В одну линию с палаткой — прицеп с аккуратно вычищенными и смазанными пулеметами. В штабе дивизии — фантастическая схема построения парадного расчета с включением в нее двух невиданных доселе колонн. «Уралы» с боеприпасами малыми колоннами 3–4 машины (на тентах надпись «Люди»), впереди машина ВАИ с мигалкой благополучно убрались в бригаду связи, за пределы Москвы. Оружие, бронежилеты, каски, сложенные в комнатах для хранения оружия. Навкалывавшиеся до икоты солдаты заснули. Если просчитать машины в парках и машины на схеме построения парадного расчета — все сходится. А если у командования позже изменились планы и оно решило убрать две лишние колонны, так на то они и планы, чтобы их корректировать в соответствии с решениями. На то и есть командиры и штабы, чтоб могли чутко отреагировать на новые мысли в начальственных головах.
Братья-операторы тоже не ударили лицом в грязь. Промучавшись бесплодно несколько часов, они нашли простое и гениальное решение: они подняли на карте штабы дивизий, аэродромы, маршруты выдвижения. Они соединили пункты дивизий и полков между собой красивыми остро отточенными стрелами. Они нанесли на карту порядки построения воздушных эшелонов, колонн, нанесли на карту еще десятки всевозможных обозначений и символов. Слева вверху: утверждаю — министр. Внизу посредине — командующий ВДВ. Все это сверкало, переливалось, издалека вызывало уважение. Близко слабонервным в погонах (особенно с высшим военным образованием) смотреть не рекомендовалось — был шок, обморок и даже летальный исход. Короче, когда министр обороны зашел на трибуну Верховного Совета СССР, дабы отчитаться: «Чо это такое натворили?» все было хорошо! Он коротко, спокойно и основательно доложил, что в ВДВ идут маневры (при этом хлопок ладонью по аккуратно сложенной карте).
Разработку плана маневров осуществил штаб воздушно-десантных войск. Карту подписал командующий ВДВ, утвердил он, министр.
Два полка Тульской дивизии переколотили сразу всех зайцев: и в маневрах поучаствовали, совершив марш, и на парадную площадку одновременно вышли, организованно так вышли, без эксцессов и потерь. И планируется теперь их участие в уборке урожая на подмосковных полях. Так что, уважаемые товарищи депутаты, оснований для беспокойства — никаких!
Зловредные, злонамеренные люди есть везде. Концентрация таких индивидуумов в органах законодательной власти — повышенная. Дальнейший ход заслушивания чем-то напоминал фехтование. Выпад — отбил; укол — отбил.
— А каски?
— Ведер не хватает под картошку, — парировал Язов.
— А бронежилеты?
— Холодно людям.
— А бронетехника?
— Из состава парадного расчета.
— А, — самый зловредный затаил дыхание, — а… боеприпасы?
Министр сокрушенно развел руками:
— Боеприпасы… десантники у нас так воспитаны… Говори, не говори, боеприпасы везде с собой таскают.
В зале одни рычали, другие смеялись, но министр был непробиваем. Маневры, картошка, парад. Картошка, парад, маневры.
Досужие журналисты чуть позже изгалялись и хихикали, всячески, во всех вариациях обыгрывая «картошку в мундирах», но это уже ничего не могло дать. Дисциплинированные воины-десантники проводили маневры. Кому-то не понравилось, кто-то испугался — отставить! Есть отставить!
— Готовиться к параду!
— Есть готовиться к параду!
— На картошку шагом — марш!
И ведра, чтоб народ не смущать касками, нашлись. В общем все хорошо, граждане. И мы занялись картошкой вперемежку с подготовкой к параду.
Последний парад
Итак, это был пятый по счету парад в моей жизни. Началась подготовка к нему с «картофельной» нервотрепки. Так все и продолжалось. Как запели, так и подхватили. Люди были вроде на парадной площадке те же самые, и опыт у всех за плечами был большой, но все как-то не клеилось. Какая-то «нервная микроба» висела в атмосфере. Нервничали начальники — нервничали и подчиненные. Парад — дело кропотливое, и нервничать тут никак нельзя. Но теория — теорией, а практика — практикой. Замученные солдаты нарушали установленные скорости движения, дистанции между парадными колоннами и внутри колонн. Руки, ноги, головы — все было не так, как хотелось командующему округом, как хотелось первому заместителю министра обороны генералу армии К. А. Кочетову, курировавшему парад. Разборы носили характер разносов. В результате разносов получалось еще хуже. Невольную лепту в нервотрепку внес и я. Как выяснилось позже, генералу армии К. А. Кочетову пришла мысль в голову камуфлировать парадную технику. Об этом стало известно командующему Московским округом генерал-полковнику Н. В. Калинину. Прикинув, во что это удовольствие обойдется округу, Николай Васильевич собрал командиров соединений и частей, участвующих в параде, и, образно говоря, поднес к носу кулак, категорически запретив где-либо упоминать в присутствии Кочетова о камуфляже, потребовал, если вопрос станет прямо, твердо и четко докладывать, что парадная раскраска — это устоявшаяся десятилетиями традиция, эта раскраска привычна механикам-водителям, это демонстрация мирной мощи и вообще… парадная раскраска — это очень красиво. Командующий округом как в воду глядел. Дальше события развивались следующим образом. На инструктаже я, как командир дивизии центрального подчинения, не присутствовал, мудрых наставлений, диктуемых жизненным опытом и соображениями экономического характера, не слышал. На очередной тренировке, после последнего тренировочного заезда генерал Кочетов поставил вопрос о камуфляже.
— Ваше мнение, товарищи генералы и офицеры? — спросил он.
Проинструктированные отцы-командиры вразнобой загалдели. Смысл галдежа был — не-а!..
— Товарищи офицеры!
Строй застыл.
— Что за базар! Хором отвечать не будем. Каждый выскажет свое индивидуальное мнение.
И пошел вдоль строя. Командир мотострелковой бригады из Теплого Стана доложил, что парадная раскраска — это красиво, и он — за! Командир Таманской дивизии — что это привычно, и он — за! Командир Кантемировской дивизии — что это традиция, и он — за!
Дошло дело до меня.
— Что скажет десантник?
— Товарищ генерал армии, считаю необходимым камуфлировать технику. Боевая техника должна быть хищной.
Хитрый Кочетов дальше не пошел.
— Десантник правильно говорит, а вы консерваторы! Парадная раскраска… Привычно!.. Николай Васильевич, технику к следующей тренировке перекрасить.
Строй дружно и глубоко вздохнул вздохом, похожим на стон.
Что мне сказали командующий, заместитель командующего по вооружению, начальники автомобильной и бронетанковых служб округа, я воспроизводить не стану. Общий смысл их страстных речей сводился к тому, что отныне и до веку я — враг № 1, что болта ржавого я на окружных складах больше не получу, а о краске с тех же складов я должен вообще забыть. Как в известном мультфильме: «Ну, десантник, погоди!»
Кряхтя и чертыхаясь, армейская машина провернулась, в три дня образцово перекрасила технику, и то, что получилось, всем неожиданно, против собственной воли, понравилось.
Парадная раскраска — это когда по зеленому фону, в зависимости от конфигурации техники, белой краской сделаны разнообразные обводки. Вертикальными, горизонтальными черточками разной ширины оттенены те или иные детали боевых машин. В сочетании с гвардейскими знаками, нанесенными на башни машин, белая краска придавала колоннам какой-то мирно-декоративно-театрализованный вид. Перекрашенные же однообразно и научно камуфлированные машины производили совершенно иное впечатление. От театрализованности не осталось и следа. Мимо прокатывалась лавина хищной брони, вызывая даже у привычных людей какую-то внутреннюю дрожь. Каждый механик-водитель почувствовал себя соучастником этого мощного броневого потока, стал его неотъемлемой, выверенной частью. Куда-то сразу пропали и нарушения дистанций, и скорости пошли как по маслу, стали на место руки и головы, и соответственно, прекратилась нервотрепка. Те же самые начальники, которые еще несколько дней назад клялись «на коране» черным мором морить Тульскую воздушно-десантную дивизию до тех пор, пока я ею буду командовать, примирительно говорили, что я, конечно, крупный гад, заставил всех нешуточно попотеть, но вообще-то получилось здорово!
