Французский орден особиста - Николай Николаевич Лузан
Однако Шелленберг, Гиммлер и граф Висборгский были лишь пешками в «Большой игре» Запада с СССР. Ведущую роль в организации «единого фронта борьбы против общей советской угрозы в Западной Европе» играл вечный политический интриган, ярый русофоб и антисоветчик, прожженный политик, всегда умевший предавать всех и вся ради достижения своих целей, премьер-министр Великобритании Уинстон Черчилль. В своих послевоенных воспоминаниях он писал: «…уничтожение военной мощи Германии повлекло коренное изменение отношений между коммунистической Россией и западными демократиями. Они потеряли своего общего врага, война против которого была почти единственным звеном, связывающим их союз. Отныне русский империализм и коммунистическая доктрина не видели и не ставили предела своему продвижению и стремлению к окончательному господству… Решающие практические вопросы стратегии и политики, о которых будет идти речь, сводились к тому, что, во-первых, Советская Россия стала смертельной угрозой для свободного мира, во-вторых, надо немедленно создавать новый фронт против ее стремительного продвижения, в-третьих, этот фронт в Европе должен уходить как можно дальше на восток…»
Суммируя: в то время когда части Красной армии, теряя сотни тысяч своих солдат и офицеров, взламывали глубокоэшелонированную оборону гитлеровских войск на пути к Берлину, неверные союзники уже активно готовили новый поход на восток.
По данным советской резидентуры НКГБ СССР в Лондоне, «… в начале апреля 1945 г. в резиденции премьер-министра Великобритании состоялось строго конфиденциальное совещание с участием членов Объединенного штаба планирования военного кабинета. На нем премьер-министр У. Черчилль поручил разработать план операции по нанесению внезапного удара по СССР. Операция получила кодовое название Unthinkable („Немыслимое“)».
Это был действительно немыслимый по своей подлости и вероломному цинизму замысел, согласно которому вооруженные силы Британии, США, Франции, Канады, войска эмигрантского правительства Польши и – внимание! – Германии должны были нанести мощный удар по советским войскам в Центральной Европе. Начало операции планировалось на 1 июля 1945 года.
В апреле 1945 года органы «Смерш» 1-го и 2-го Белорусских фронтов получили разведывательные сведения о том, что «командование союзнических войск не предпринимает мер по расформированию частей вермахта и разоружению военнослужащих, сдавшихся в плен». По данным контрразведчиков, «с начала апреля с. г. на территориях земли Шлезвиг-Гольштейн и в Южной Дании размещено с сохранением штатных и организационных структур 13–15 немецких дивизий. Они находятся в специальных лагерях под началом прежних командиров. С участием офицеров-инструкторов армии США, Великобритании, Франции с ними регулярно проводится учебно-боевая подготовка… Вооружение немецких дивизий не уничтожено и не вывезено, а хранится в исправном состоянии на складах на территории лагерей…» Все это подтверждало – операция «Немыслимое» готовится к осуществлению.
Параллельно спецслужбы США, Великобритании и Франции развернули бешеную пропагандистскую работу среди советских репатриантов, склоняя их к невозвращению в СССР. В ход шли шантаж, запугивание и наглая ложь о том, что по приезде на родину их всех поголовно ждут «страшные застенки НКВД и лагеря ГУЛАГ». С теми, кто запятнал себя сотрудничеством с фашистами, работа велась по другому специальному плану. Из предателей вербовались шпионы, диверсанты, террористы; в дальнейшем они под видом репатриантов отправлялись в СССР на короткий срок или на длительное пребывание, чтобы шпионить, взрывать, совершать террористические акты в глубине советской территории.
Война на тайном фронте между пока еще союзниками по антигитлеровской коалиции приобретала все более ожесточенный и непримиримый характер. Одним из наиболее напряженных участков этой войны стала Франция.
Второго июля 1945 года заместитель начальника управления «Смерш» Центральной группы войск полковник И. И. Глина сообщал в Москву начальнику Главного управления контрразведки «Смерш» НКО комиссару госбезопасности 2-го ранга Виктору Абакумову: «….из показаний репатриированных бывших военнослужащих Красной армии Павлова А. И. и Беляева И. М. было установлено, что некое Бюро партизанских отрядов Франции (г. Марсель) снабжает служивших в РОА и в немецкой армии изменников Родины аттестатами, удостоверениями, будто они состояли в партизанских отрядах и боролись против немецких захватчиков. Каждый такой документ стоит 3 тыс. рублей. Кроме того, ведут обработку советских граждан с целью их невозвращения на Родину… Из числа тех, кто остался во Франции, вербуют агентуру для проведения шпионской деятельности против советских войск в Германии…»
Информация контрразведчиков «Смерш» по многим фактам подтверждалась данными одного из опытных резидентов нелегальной разведки Морозова Ивана Андреевича (оперативные псевдонимы «Кира и «Юз»). Опираясь на эту информацию, начальник советской внешней разведки – 1-го Управления НКГБ СССР – генерал-лейтенант Павел Михайлович Фитин ориентировал все зарубежные резидентуры: «По сведениям нашего резидента… удалось установить, что только в одном Париже имеется 22 вербовочных пункта. В них осуществляется вербовка репатриантов. Особенно активная роль отмечается со стороны эмигрантского бюро Маклакова, швейцарского и шведского консульств. Они ведут вербовочную работу по засылке своей агентуры к нам. Установлено, что одна девушка была подослана и устроилась на работу в аппарат нашего военного атташе… С учетом изложенного, требую активизировать работу по проникновению в разведорганы Франции и антисоветские центры, действующие на ее территории».
Оперативный опыт на посту руководителя советской разведки, приобретенный Павлом Михайловичем Фитиным в предвоенные и особенно в военные годы, в очень сложной обстановке внутренних межведомственных противоречий, карьерных интриг, политического противостояния с временными союзниками, постоянно преподносящими сюрпризы в качестве разнообразных провокаций, помог создать разветвленную сеть нелегальных резидентур с расчетом на послевоенный период, который обещал быть не менее сложным. Наша страна заблаговременно получала очень важную информацию из недр иностранных секретных служб и высших политических кабинетов западных политиков.
С недружественными действиями пока еще союзников все чаще приходилось иметь дело и сотрудникам советской репатриационной миссии во Франции. Эти действия вызывали горечь и гнев, но боевая дружба со многими участниками Сопротивления сохранялась. Бойцы интернационального партизанского отряда Ивана Рябова ценили его вклад в освобождение Франции от гитлеровской оккупации. Высшее военное командование освобожденной страны также не осталось в стороне.
Тот солнечный августовский день останется в памяти Ивана Рябова навсегда. Двадцать пятого августа 1945 года, через год после освобождения Парижа от немецкой оккупации, он был срочно вызван в столицу Франции. В особняке на проспекте Бижо, где размещалась советская миссия, его принял генерал-майор Василий Драгун. Он не стал заострять внимания на докладе Рябова по результатам текущей работы с перемещенными лицами, а, загадочно улыбнувшись, распорядился, чтобы ровно в 12:00
