Сергей Кремлев - Русские распутья, или Что быть могло, но стать не возмогло
А если к осознанию Иваном объективной необходимости подавления княжат и бояр примешивалось чувство личной мести, то лишь академики-историки способны поставить ему это в вину…
Личная жизнь Ивана, что называется, не сложилась. В 1547 году – когда он венчался на царство, в Англии скончался английский король Генрих VIII, имевший шесть жён. У Ивана их было то ли пять, то ли семь, но это был, как говорится, не тот случай.
Первым браком Иван как раз с 1547 года был женат на Анастасии Романовне, дочери окольничего, а затем боярина Романа Кошкина-Захарьева-Юрьева. Из шестерых детей Анастасии выжило двое – остальные умирали в младенчестве.
Родившийся последним царевич Фёдор – будущий царь Фёдор Иоаннович, оказался болезненным и прожил всего сорок лет.
Царевич Иван дожил в здравии до 27 лет, будучи трижды женат, причём первые две его жены были при живом супруге пострижены в монахини. В 1881 году Иван Иванович скончался – по общепринятой версии после конфликта с отцом, в котором получил смертельный удар посохом.
О причине конфликта есть разные свидетельства, например, рассказ о драке между сыном и отцом после того, как Иван Грозный стал избивать беременную невестку, после чего у неё случился выкидыш – недоношенный мальчик. Но маловероятно что царь, понимая важность для наследования возможного внука, так не сдержался бы…
Достоверность сведений, касающихся житейских деталей жизни русских царей летописного периода, особенно когда речь идёт об острых ситуациях, невелика. Поэтому причины смерти Ивана Ивановича вряд ли можно считать установленными. Собственно, версия со смертельным ударом царским посохом сыну в висок, известна из рассказа Антония Поссевино (1533–1613). Дипломат-иезуит, Поссевино был направлен папой Григорием XIII в 1581 году в Москву для участия в переговорах между Россией и Польшей. Сам он свидетелем конфликта быть, естественно, не мог, так что передавал, в лучшем случае, слух.
Однако Поссевино мог и сам измыслить его – технологию лжи иезуиты освоили к тому времени в таком совершенстве, что она вошла в поговорку. Правда, Ломоносов в «Кратком русском летописце» тоже пишет, что Грозный «царевича своего Ивана зашиб в крутом гневе», но Ломоносов вполне мог следовать здесь за Поссевино.
А.А. Зимин, передавая различные версии причин смерти – фактически, те же слухи, признаёт, что русские источники рассказывают о смерти царевича «немногословно», и нередко – «не говоря о её причинах». Но и причины называются разные – так, псковский летописец пишет, что Иван царевича «остием (посохом. – С.К.) поколол, что ему учал говорити о выручении града Пскова»… Немецкий пастор Павел Одерборн в своём памфлете 1585 года уверял, что царевич пострадал из-за подозрительности отца, а голландский купец Исаак Масса «передавал слух» (опять слух!), что «благородный молодой человек» благоволил к иностранцам, почему и был убит.
Иными словами, каждый обыгрывал факт смерти Ивана Ивановича так, как это ему было выгодно. При этом, даже если на черепе царевича имеется вмятина или пролом, они не могут быть доказательствами убийства – Иван-младший мог случайно упасть и удариться виском об острый выступ. В новейшие времена в останках царевича Ивана (как и царя Ивана, к слову) было обнаружено наличие большого количества ртути, но ртуть могла входить тогда как в состав лекарств, так и яда.
Если же смотреть на ситуацию объективно, то надо признать, что царю Ивану не только не было резона убивать собственного сына, но, более того, это было бы для царя явным политическим убытком. Даже если бы сын стал мешать отцу, проще было его насильно постричь – вслед за первыми двумя невестками царя.
Любопытно сопоставить рассказ, например, Поссевино с рассказом ещё одного «эксперта по России», Джерома Горсея… Он уверяет, что сам видел, как в последний год жизни Ивана носили на стуле, так как тот не мог самостоятельно передвигаться. Грустная анекдотичность этого «свидетельства» заключается в том, что в последний год жизни Иван через московского дворянина Писемского вёл настойчивые переговоры с английской королевой Елизаветой I о женитьбе на её племяннице Мэри Гастингс.
Вряд ли Иван рискнул бы пойти на такой шаг, разбитый параличом.
Но, так или иначе, за два года до смерти Иван IV остался с единственным наследником – не подававшим особых надежд Фёдором.
Возвращаясь же в период первого брака, надо сказать, что Анастасия часто болела и скончалась в 1560 году. Для царя это была немалая потеря, на похоронах он плакал и «от великого стенания и от жалости сердца едва держался на ногах». Начались поиски невесты, однако европейские варианты не реализовались, и в 1561 году Иван обвенчался с дочерью кабардинского князя Темир-Гуки (Темрюка русских летописей) Кученей, получившей в крещении имя Мария.
Мария Темрюковна была красива, но и только. Её единственный сын тоже умер в младенчестве, а сама она скончалась в 1569 году, и хотя на третий брак православная церковь смотрела косо, Иван женился на юной Марии Собакиной – родственнице Малюты Скуратова-Бельского.
Увы, Мария умерла почти сразу после свадьбы, заболев ещё до неё. Обстоятельства болезни и смерти Марии позволяют предполагать её отравление врагами Скуратова.
Иван, собрав иерархов, слёзно просил их разрешить четвёртый брак, объясняя его невозможностью самому воспитывать детей. Церковь разрешила, одновременно пригрозив проклятием любому другому, кто решит последовать примеру государя. Однако новая жена – дворянская дочь Анна Колтовская, вела себя враждебно по отношению к опричному окружению мужа, в 1575 году была заключена в монастырь и насильно пострижена под именем Дарьи. Впрочем, относительно обстоятельств пострижения имеются разночтения – деталь для сведений о том времени нередкая. Анна-Дарья намного пережила Ивана и умерла в 1626 году.
Пятой недолгой и уже неофициальной женой Ивана была некая Анна Васильчикова, шестой неофициальной оказалась вдова Василиса Мелентьева, отношения с которой были кратковременными – ни Васильчикову, ни Мелентьеву Ломоносов не включал в своём «Кратком летописце» в число жён Ивана. А последней и тоже неофициальной его женой с 1581 года стала Мария Нагая, дочь боярина Фёдора Нагого-Федца. Иван был склонен отказаться от союза с Марией в пользу Мэри Гастингс, но для европейских невест брак с «московитом» соблазнительным не был.
В 1582 году Мария Нагая родила Ивану сына Дмитрия, который случайно погиб в Угличе в 1591 году уже после смерти отца. Постриженной после этого Марии пришлось позднее под угрозой смерти признать своим сыном Лжедмитрия I, от которого она отреклась после его убийства в 1606 году…
Что же до эксцессов в личной судьбе Грозного, то они, безусловно, имели место, но они неимоверно раздуты, и раздуты вполне сознательно – в рамках антирусской пропаганды во время Ливонской войны. В европейской истории правление многих как выдающихся, так и ничтожных монархов отмечено намного большей кровью, чем правление Грозного (одна Варфоломеевская ночь Карла IX чего стоит!), но – без тех судьбоносных для государства великих результатов, которые обеспечил Грозный.
О пороках русских людей иностранцы, побывавшие в Москве Ивана Грозного, нагородили много чепухи и откровенной лжи – очевидной уже в силу отсутствия в ней логики. Зато, как уже отмечалось, если иностранец что-то в московской жизни хвалил, ему можно верить наверняка. Польский шляхтич немецкого происхождения Рейнхольд Гейденштейн, прошедший как секретарь королей Стефана Батория и Сигизмунда всю Ливонскую войну с Русью, написал об Иване Грозном в своих «Записках о Московской войне»:
«Тому, кто занимается историей его царствования, тем более должно казаться удивительным, что… могла существовать такая сильная к нему любовь народа, любовь, с трудом приобретаемая другими государями (европейскими. – С.К.) только посредством снисходительности и ласки…
Причём должно заметить, что народ не только не возбуждал против него никаких возмущений, но даже высказывал во время войны невероятную твёрдость при защите и охранении крепостей, а перебежчиков вообще очень мало…».
Полезно сопоставить это свидетельство с тем фактом, что Стоглавый собор Ивана IV узаконил выкуп русских людей, попадавших в плен к татарам. Сообщающий об этом Николай Костомаров далее пишет: «Прежде таких пленников выкупали греки, армяне, а иногда и турки, и приводили в московское государство, предлагая выкупить, но если не находилось охотников, то уводили их назад. Теперь же поставлено было выкупать их из казны, и издержки на выкуп разложить по сохам на весь народ. Никто не должен увольняться от такой повинности, потому что это общая христианская милостыня…».
Последние почти двадцать дет царствания Ивана Грозного прошли на фоне противостояния сразу с несколькими мощными внешними силами. И все эти силы действовали против Руси Ивана IV Васильевича достаточно согласованно…
