Александр Лепехин - Туляки в боях за Отечество. Часть 1
В штабе 172-й дивизии все понимали, что оборона Могилева потеряла свое значение. Но как можно было уйти из города? К тому времени Ф.А. Бакунин уже получил «добро» из штаба 13й армии на отход [30] и 24 июля передал в штаб 172-й дивизии соответствующее распоряжение о подготовке к выходу из города. Перед этим к М.Т. Романову для выяснения обстановки командир корпуса отправил начальника политотдела корпуса Турбинина и начальника оперативного отдела Фурина. Позднее Ф.А. Бакунин вспоминал: «Фурин доложил мне обстановку по телефону, а 24-го я Романову по радио дал приказ выходить из окружения в общем направлении на Мосток. В этом направлении была организована переправа, и вся артиллерия корпуса была готова прикрыть отход 172-й дивизии. Почему Романов принял решение выходить в другом, совершенно невыгодном направлении, мне непонятно…» [79].
Почему М.Т. Романов принял решение выходить не на северо-восток, а в совершенно противоположном направлении, на юго-запад, достоверно неизвестно. Возможно из-за артиллеристов, которые не могли переправить орудия через Днепр, а оставить их врагу было равносильно преступлению. Сюда же внес свою лепту и комиссар дивизии Черниченко, крайне отрицательно относившийся к оставлению имущества.
После 24 июля связь дивизии со штабом корпуса была потеряна. В ночь с 25 на 26 июля командир дивизии собрал совещание в штабе, в здании средней школы № 11 г. Могилева. Сюда прибыли командиры и комиссары частей, их начальники штабов.
Ф.И. Пашанин.
С.Е. Плотников нач. штаба 388 сп.
Генерал-майор М.Т. Романов объявил, что положение частей дивизии, обороняющих город, тяжелое, имеются большие потери, а пополнять подразделения некем. В городе накопилось много раненых. Боеприпасов почти нет, отсутствует продовольствие. Полковник Кутепов отметил, что если бы отступление предприняли, как планировали 15 июля командующий 13-й армией и командир 61-го корпуса, то тогда легко удалось бы оторваться от противника, не принимая боя, а сейчас выход из окружения можно осуществить только боем [79].
Все присутствующие на совещании одобрили решение командира дивизии о выходе из окружения, здесь же было принято и окончательное решение.
Последний приказ генерала М.Т. Романова гласил:
«1. Противник окружает нас с запада, с севера и юга пехотными частями 7-го армейского корпуса…
2. 26 июля [25 июля] с наступлением темноты всем частям и штабам оставить г. Могилев и начать пробиваться из окружения:
а) частям, действующим на левом берегу р. Днепр, под общим командованием командира 747-го стрелкового полка Щеглова, прорываться в направлении – пункты прорыва на местности назначить командиру полка. По прорыву кольца окружения повернуть на восток в направлении лесов, что восточнее Могилева, и двигаться до соединения со своими частями;
б) частям, обороняющимся на правом берегу р. Днепр, под общим командованием командира 388-го стрелкового полка Кутепова прорываться из окружения в юго-западном направлении, вдоль Бобруйского шоссе на кирпичный завод и далее в лес в район д. Дашковка, в тыл врага.
В дальнейшем, следуя в южном направлении вдоль р. Днепр, переправиться на его левый берег и после этого двигаться в восточном направлении до соединения со своими частями;
в) группе управления дивизии, штабу дивизии, дивизионным частям (батальон связи, саперный батальон и др.) двигаться за 388-м стрелковым полком во втором эшелоне» [44].
Отдав боевой приказ, генерал Романов дал еще ряд указаний. Всем частям, штабам и подразделениям предписывалось привести в негодность или уничтожить имущество и вооружение, которое невозможно было увезти с собой. Деньги в сумме 600 тысяч рублей, которые хранились в финансовой части, – сжечь. Всех раненых, не способных следовать самостоятельно, оставляли в Могилеве в дивизионном госпитале вместе с медицинским персоналом. Старшим врачом назначался начальник дивизионного госпиталя военврач 2го ранга В.П. Кузнецов.
П.С. Антонович начштаба 340 ап.
И.С. Мазалов командир 340 артполка.
После выхода из города штаба дивизии и боевых подразделений здесь осталось лишь одно советское воинское учреждение – дивизионный госпиталь.
Десять тысяч раненых, находившихся в нем, размещались в четырех зданиях. То, что раненых было именно столько (а не 4 тысячи, как считалось ранее), подтверждается в переговорах по Бодо начальника Генерального штаба РККА генерала армии Г.К. Жукова и командующего Центральным фронтом генерал-полковника Ф.И. Кузнецова 26 июля 1941 года [Жуков – Кузнецову]: «…В Могилеве 61-й стрелковый корпус ведет напряженные бои. На корпус с запада, севера и с юго-запада наступают крупные части немцев. На окраинах Могилева идут напряженные бои. Для 61-го корпуса создается тяжелая обстановка. В Могилеве имеется десять тысяч раненых бойцов и командиров.
Если не дать помощи корпусу, он может быть противником уничтожен. Вместе с ним могут погибнуть и десять тысяч раненых бойцов…» [89].
Л.К. Черниченко.
Командование 172-й дивизии сделало для раненых все зависящее от него. В помощь начальнику госпиталя В.П. Кузнецову были назначены еще два военных врача – командир 224-го отдельного медико-санитарного батальона дивизии А.И. Паршин и младший врач этого батальона Ф.И. Пашанин. Кроме того, для оказания помощи раненым управление милиции оставило в Могилеве начальника медсанчасти Гольдберга и медсестру Дудареву [55].
Они были проинструктированы, как по документам сделать всех раненых командиров, политработников, коммунистов и комсомольцев рядовыми и беспартийными. К моменту захвата немцами города все документы раненых были выправлены.
Госпиталю передавались почти все сохранившиеся запасы продовольствия, вещевого имущества, медикаментов, перевязочного материала, была разработана система связи с оставшимися в подполье партийными работниками.
Г.Н. Бабак.
Получив адреса явок и инструкции, врачи, по сути, стали первыми организаторами подпольной борьбы в оккупированном городе. Воинов, которые поправлялись, они тайными путями переправляли в партизаны или просто на свободу. Госпиталь в то время был уже обнесен колючей про волокой, и больные содержались здесь как военнопленные.
Немногим более 3-х месяцев действовали в подполье врачи. Были спасены жизни сотен людей, а в ряды партизан пришло значительное количество хорошо обученных солдат.
Сами же врачи не убереглись. По доносу провокатора они были схвачены и 17 ноября 1941 года повешены на площади Свободы (ныне Советская площадь). За геройские действия врачи-патриоты в 1970 году были награждены орденами Отечественной войны I степени (посмертно).
Тем временем бои на всем фронте обороны не затихали ни на минуту, все сильнее становился артиллерийско-минометный огонь и бомбардировка с воздуха. Здание школы, где располагался штаб дивизии, постоянно подвергалось артиллерийскому обстрелу.
В отчете оперативного отдела штаба группы армий «Центр» за 26 июля говорится: «7 ак продолжает очищение города Могилева от противника (15 пехотная дивизия). 78 пд в районе Благовичи отражает атаки русских с северо-запада. 23 пд и 7 пд двигаются в восточном направлении к реке Проня. Там противник оказывает незначительное сопротивление» [87].
М.Т. Романов.
Планом выхода из окружения предусматривалось, что для соединения с нашими войсками, действовавшими в районе Гомеля, ударный отряд 388-го полка должен был пробить кольцо окружения в направлении Рогачева. Однако в самом начале план прорыва был нарушен. Полковник Кутепов и начальник штаба капитан Плотников, получившие приказ составить ударную группу, после совещания в полк не возвратились. Поэтому в их полку никакой подготовки не производилось. Передовую группу прорыва возглавил полковник Мазалов.
Колонна численностью около 4000 человек двинулась на выход из города.
В районе шелковой фабрики вышли на Бобруйское шоссе. Вокруг было темно и дождливо, машины шли с выключенными фарами.
Неожиданно впереди колонна наткнулась на автомашины противника, стоявшие на подходе к городу. Враг осветил все пространство ракетами и прожекторами. Увидев множество нашей техники и войск, он открыл ураганный огонь.
Разгорелся ожесточенный ночной бой.
Е.В. Фроленко врач лечившая М.Т. Романова.
Отстреливаясь, выходившие из окружения медленно продвигались вдоль Бобруйского шоссе в сторону д. Тишовки и далее в лесной массив у д. Бруски. К утру колонна отступающих оказалась рассеянной на части. Участник этого боя младший политрук Лучинский рассказывал: «На подходе к деревне мы шли по полю, а полевой обочине дороги, впереди нас, подавив пулеметное гнездо, быстро мчалась танкетка, которая, не успев выскочить на шоссе, попала под артиллерийский обстрел. Вдруг танкетка как бы на миг вздыбилась и остановилась. От нее донесся пистолетный выстрел. Когда мы подбежали, внутри было тихо. Открыв дверку, все увидели на сиденье, будто уснувшего, полковника И.С. Мазалова. Приглядевшись, заметили, что вместо ног у него свисали куски лохмотьев, а в правом виске из едва заметной черной точки спускался потек запекшейся крови. Рядом на сиденье лежало изуродованное тело водителя» [79].
