Александр Куланов - В тени восходящего солнца
Мировую войну полковник Свирчевский встретил в должности начальника штаба 63-й пехотной дивизии. В 1915 году принял под начало 63-й Суздальский пехотный полк, которым командовал когда-то А.В. Суворов и который в память об этом носил его имя. Снова был награжден—на этот раз Владимиром с мечами. После Февральской революции стал генералом, получил дивизию, но в 1918 году, будучи поляком по происхождению, Свирчевский отправился в Киев, где вступил было в Украинскую армию гетмана Скоропадского, однако быстро разобрался, что к чему, и уже в осенью того же года оказался на Дону, где встал под знамена Белого движения. Командовал 8-й Донской пластунской бригадой. Судьба генерала И.В. Свирчевского после ноября 1920 года неизвестна. Сохранились сведения о том, что он отказался вместе с остатками Белой армии покинуть Крым, после чего пропал. Почему он остался—до сих пор неизвестно. К сожалению, наиболее правдоподобный вариант развития его судьбы обычен для оставшихся: гибель во время массовых казней от рук чекистов[26].
Энергичный разведчик составил «Положение о школе разведчиков Приамурского военного округа», отличавшееся жестким патриотизмом на грани фола. Война только что кончилось, и понимание, что на ней все средства хороши, что только так можно победить, еще не ушло из сознания боевых офицеров. Широко известна, например, характеристика причин поражения России с точки зрения спецслужб, данная в 1910 году в брошюре «О нашей тайной разведке в минувшую кампанию» Генерального штаба полковника П.И. Изместьева. Он справедливо считал, что плохая работа русский разведки объяснялась:«... 1) отсутствием работы мирного времени как в создании сети агентов-резидентов, так и в подготовке лиц, могущих выполнять функции лазутчиков-ходоков; 2) отсутствием твердой руководящей идеи в работе разведывательных органов во время самой войны; 3) полной зависимостью лиц, ведавших разведкой, от китайцев-переводчиков, не подготовленных к такой работе; 4) отсутствием образованных военных драгоманов; 5) пренебрежением к военной скрытости и секрету...»[27].
Мотивируя свою инициативу, которая в армии, как известно, не приветствуется, единомышленник и сослуживец Изместьева капитан Свирчевский писал о положительном японском опыте: «Минувшая кампания 1904—1905 годов показала, какую громадную пользу может принести тайная разведка, организованная заблаговременно и прочно... Система японского шпионства, широко задуманная и осторожно, но твердо проведенная в жизнь, дала им возможность еще до войны изучить нас, как своего противника, будущий театр войны, важнейшие его пункты; во время войны — следить за нашими войсками, не только в периоды боевого затишья, но даже и в бою... Так как вряд ли можно высказаться с уверенностью против новой войны с японцами, а весьма возможно, что и с Китаем, безусловно, необходимо, пользуясь временем, находящимся пока в нашем распоряжении, безотлагательно приступить к созданию кадра (так в документе. — А.К.) преданных нам людей, достаточно развитых и с известным объемом знаний, необходимых им при выполнении специальных задач шпионства в самом широком значении этого слова»[28].
Ипполит Свирчевский требовал создания возможностей для получения специального —'шпионского — образования для агентов: «Имея в виду, что для выполнения задач разведывания питомцам школы придется не только посещать периодически страну “противника”, но главным образом, жить в ней — очевидно, что общий характер образования даваемого школой, должен быть таков, чтобы разведчик мог сравнительно скоро найти себе там дело, которое и вести, не вызывая подозрений. Казалось бы, что наиболе есоответственным для такой цели будет образование коммерческое, соединенное с изучением различных ремесел».
Дальше в «Положении» излагались совершенно конфуцианские добродетели — так называемый «Особый нравственный уклад», который, по мнению Ипполита Викторовича, должен был составить основу воспитания будущих шпионов: «Соответственное воспитание в духе исключительного (здесь и далее выделено в документе. —А.К.) признания интересов своей нации и готовности применить все средства к достижению наибольшей выгоды своему отечеству—должно быть поставлено на первом месте, так как недостаток в знаниях всегда пополнить можно, перевоспитаться же, особенно в направлении, требуемом целью школы, почти невозможно, если система такого воспитания не пройдет красной нитью через всю жизнь школы».
Понятно, что найти людей, даже молодых, способных подвергнуться такому воспитанию в полной мере, будет совсем не просто, и Свирчевский находит гениальный выход: воспитанниками школы должны были стать... сироты, «желательно монгольского типа» (что понятно, учитывая точное определение направления боевых действий), независимые ни от кого, кроме самой школы, полностью, без остатка преданные ей телом и душой.
Этакие Никиты начала прошлого века! Причем чем раньше начать воспитание детей-шпионов, тем больший из них может выйти толк: «А раз это так, придется принимать их почти не стесняясь возрастом, т. е. необходимо, кроме училища создать нечто вроде детского сада».
В результате организационная структура школы должна была состоять из: «а) детского сада, в котором воспитываются сироты-мальчики как китайские, так и русские от 5 до 10 лет; б) собственно училища, состоящего из 7 общих и 1 специального классов».
Решительно настроенный Генерального штаба капитан предусматривал возможность подготовки шпионов не только «с горшка», но и в исключительных случаях с 1-го класса школы, однако в любом случае с возраста не старше 10 лет. Всего в специнтернате должно было обучаться 300—320 человек, из которых после различных отборов около трети могли оказаться «пригодными к предстоящей деятельности». Разрабатывая образовательный курс школы по образцу коммерческих училищ, имея в виду, что прикрытие коммерсанта для разведчика является универсальным, Свирчевский призывал «ни на одну минуту» не упускать из виду основную цель подготовки детей: «Почему явится возможность несколько сократить курсы почти всех предметов в тех их частях, кои не могут способствовать совершенству знакомства с Востоком или усвоению тех знаний, которые облегчат выполнение задач разведки».
Самым же необходимым для «спецсирот» считалось:
«1. Возможно более полное и подробное изучение государств Востока.
2. Твердое знание, до степени совершенно свободной разговорной речи, английского, китайского и японского языков.
3. Практические специальные знания:
а) чертежное искусство;
б) ремесла;
в) телеграфное дело;
г) железнодорожное дело в том объеме, который даст возможность определить при разведке технические данные устройства дороги;
д) некоторые отделы курсов топографии, тактики, администрации, фортификации;
е) хотя бы самые общие сведения об устройстве и организации военных флотов, что необходимо при разведке неприятельских портов».
Со свойственными ему практицизмом и предусмотрительностью капитан Свирчевский для «курсантов» старших классов школы летнюю стажировку в Японии. После окончания обучения выпускники на два-три месяца должны были прикомандировываться к штабу округа, где после нового этапа отбора лучшие направлялись бы в войска для подготовки к поступлению в военные училища и дальнейшей службе в разведке. Не забыты были интересы «крыши»: признанные неспособными «для выполнения задач тайного разведывания могут, дабы не терять их для пользы службы, назначаться в распоряжение наших консулов Дальнего Востока». Бедный МИД — неспособные сплавлялись туда, где своей неспособностью по роду службы должны были представлять величие державы!
Основной же части выпускников должны были быть поставлены задачи на ведение разведки, после чего им следовало «от-правляться по одиночке для выполнения служебного поручения» и исполнять эти поручения не менее 4—5 лет.
Глядя сегодня на эти поистине наполеоновские или, если угодно, талейрановские планы, задумываешься: если бы то, что придумал и так скрупулезно прописал на бумаге Генерального штаба капитан Свирчевский, было претворено в жизнь, кто знает, может, и судьбы мира тогда сложились по-иному? Как ни крути, а представьте себе: армия русских сирот-шпионов, вооруженных опытом Русско-японской войны и воспитанных «в духе исключительногопризнания интересов своей нации и готовности применить все средства», могли стать страшной силой на азиатских полях брани. Сотни, да пусть хоть десятки агентов в Токио, Йокогаме, Кобэ, Шанхае, Урге, Пекине, Дайрене, Циндао, год за годом непрерывно строчащие шифровки в Центр! Представляете эту фантастическую картину?
Но... в армии так часто бывает: капитаны предполагают, а генералы располагают. Мы до сих пор можем только гадать о том, насколько предложение Свирчевского повлияло на дальнейшую схему развития русской разведки на Дальнем Востоке. Известно, что полностью оно принято не было — «в силу недостатка ассигнований и должной настойчивости со стороны штаба округа», но...
