Смерш. Главный козырь Сталина - Александр Александрович Зданович
Следует сказать, что командующие и члены военных советов фронтов незамедлительно реагировали на вскрытые чекистами нарушения правил скрытого управления войсками (СУВ). К примеру, Военный совет 1-го Прибалтийского фронта в декабре 1943 г. издал приказ № 0163 «О запрещении открытых телефонных переговоров», а штаб фронта направил в подчинённые органы управления армиями и корпусами директиву «Об усилении контроля за скрытностью переговоров и передач по проводным средствам связи и радио»[398].
Командующий фронтом генерал армии И.Х.Баграмян строго указал командующему 11-й гвардейской армии генерал-лейтенанту К.Н. Галицкому на допущенные лично им нарушения правил СУВ, о которых сообщило управление контрразведки «Смерш»[399].
Через несколько дней чекисты проинформировали командующего фронтом об аналогичных нарушениях со стороны командующего 4-й ударной армии генерал-лейтенанта П.Ф.Малышева и его начальника штаба генерал-майора Кудряшева. Резолюция И.Баграмяна на спец-сообщения начальника УКР «Смерш» генерал-майора Н.Г.Ханникова была следующей: «Предупредить Малышева и Кудряшева о недопустимости подобных явлений не только самим, но и добиться этого от подчинённых. Об исполнении доложить. Кроме того — небольшую директиву-шифровку направить всем. Телефонные разговоры в первой линии прекратить…»[400]
Руководитель «Смерша» В.Абакумов указал в своей докладной записке в адрес заместителя начальника ГШ РККА А.Антонова на отмеченные фронтовыми чекистами недостатки в реализации правил СУВ. Он отметил, что утечка информации по линиям связи приводит к неоправданным потерям в личном составе наступающих частей Красной армии.
Военные контрразведчики в своих спецсообщениях в военные советы фронтов, в докладных записках в ГУКР НКО «Смерш» указывали на нарушения правил СУВ со стороны командующего 31-й армией генерал-лейтенанта В.А.Глуздовского, начальника штаба 60-й армии генерал-майора Г.А.Тер-Гаспаряна, начальника штаба 3-й гвардейской армии Ф.Т.Рыбальченко, командира 97-го стрелкового корпуса генерал-лейтенанта Ю.В.Новосельского и многих других генералов и офицеров — командиров соединений и воинских частей.
Чекисты констатировали, что количество фактов нарушения правил СУВ возрастало в непосредственно предшествующий наступательным операциям период и в ходе их проведения. В это же время имели место разного рода предпосылки и факты утечки информации к противнику вследствие несоблюдения разного рода режимных мер, в частности необоснованного расширения круга лиц, осведомлённых о замыслах и планах командования. Вот, к примеру, что произошло 4 июля 1944 г. в 38-й армии. На совещание у командующего армией по поводу предстоявшего наступления прибыла группа генералов и офицеров по списку, согласованному с находившимся там же командующим 1-м Украинским фронтом Маршалом Советского Союза И.С.Коневым. Военные контрразведчики установили, правда уже после совещания, что среди присутствовавших был командир самоходного артиллерийского полка И.Доброшинский. Он выслушал доклады И.Конева и К.С.Москаленко, записал основные положения в личный блокнот и после совещания вылетел на самолёте У-2 в расположение своего полка, но к месту назначения не прибыл. Расследование, проведённое сотрудниками «Смерша», показало, что в силу неизвестных причин самолёт перелетел линию фронта[401].
Конев и Москаленко высказали беспокойство за сохранность в тайне плана наступления, но изменить его представлялось очень проблематичным. Собрав максимум возможной информации о полковнике Доброшинском и пилоте Сабурове, контрразведчики пришли к однозначному выводу, что они не могли встать на путь предательства и, скорее всего, лётчик потерял ориентировку. Однако никто не мог гарантировать, что к противнику не попали записи Доброшинского или что он не ничего не рассказал бы при интенсивных допросах. Как бы там ни было, но, перейдя в наступление, войска армии столкнулись с хорошо организованной обороной противника, поставленной задачи первых дней не решили и понесли значительные потери.
Германское командование успело значительно усилить свои войска перед фронтом 38-й армии. Они нанесли ряд контрударов и даже потеснили некоторые соединения на 2–4 км. В ежедневной сводке Генштаба Красной армии за 16 июля (второй день наступления) очень лаконично указано: «38-я армия в течение дня 15.07 вела упорные бои с крупной танковой группировкой противника численностью до 180 танков… все атаки противника были отбиты»[402].
Другие армии, входившие в ударный кулак на львовском направлении, наступали значительно более успешно.
Особое значение придавалось борьбе с фактами измены Родине в форме перехода на сторону врага, поскольку перебежчики являлись носителями информации о текущей деятельности своих воинских частей, силах и средствах, предназначенных для наступательных или оборонительных операций, и о решениях командования. Чекистам было известно, что ни один предатель не миновал допросов в отделах 1Ц (разведывательных) германских воинских соединений и каждый был готов дать противнику нужные сведения, а в последующем мог быть привлечён германскими спецслужбами к выполнению разведывательно-диверсионных либо пропагандистских акций.
Статистические данные приводили чекистов к выводу, что намерения и попытки перехода на сторону врага в основном проявляются среди тех военнослужащих, кто ранее находился в плену, дезертировал из своей части или остался проживать на оккупированной территории, а затем был вновь мобилизован в Красную армию при освобождении нашими войсками тех или иных районов СССР. Такие и некоторые другие категории военнослужащих находились под пристальным вниманием сотрудников контрразведки «Смерш», обслуживавших конкретные воинские части и учреждения. На изучение данного контингента направлялись основные усилия агентурно-осведомительной сети. В случае поступления информации о возможных изменнических намерениях отдельных лиц военные контрразведчики через командование предпринимали меры к отводу заподозренных военнослужащих с передовой линии. При некоторых очевидных моральных издержках такой меры (поскольку отведённые не принимали какое-то время участия в боях, а следовательно, не подвергались опасности быть ранеными или убитыми) она позволяла доказать реальность подготовки того или иного бойца или командира к переходу на сторону врага либо, наоборот, снять возникшие в отношении них подозрения при проверке в более спокойной тыловой обстановке. Оправдание происходило значительно чаще. В таких случаях сотрудники «Смерша» ограничивались профилактическими беседами по поводу непродуманных высказываний.
Другой важной мерой являлось создание так называемой непроницаемости линии фронта путём реализации через командование воинских подразделений и частей добытой информации о выявленных недостатках в прикрытии стыков, состоянии боевого охранения и т. д. Агенты и осведомители, попадавшие в состав секретов и засад, инструктировались оперативным составом на недопущение перехода линии боевого соприкосновения с противником нашими военнослужащими, вплоть до применения
