Рожденные Смершем - Николай Николаевич Лузан
Спустя пять месяцев с момента потери связи с зафронтовым разведчиком Агаповым-лейтенантом Ибрагимом Аганиным он возвратился из небытия.
За эти месяцы он прожил две невероятные и полные смертельной опасности жизни. Одна из которых могла оборваться уже на первом его шаге…
23 февраля 1942 года, на рассвете он, преодолев линию фронта, ввалился к военному коменданту, занимавшему бывший сельсовет села Амвросиевки. В тесной комнате на лавке сидели двое таких же, как Ибрагим Аганин — лейтенант Отто Вебер, счастливцев, сумевших живыми вырваться из «сталинградского котла», об этом говорили их обмороженные лица, руки и одежда с чужого плеча. Присев рядом с ними, он, чтобы не уснуть, пощипывал себя за подбородок. Наконец подошел его черед. Стараясь сохранить твердый шаг, Ибрагим вошел в кабинет коменданта.
С наспех побеленных стен на него подозрительно косились с портретов фюрер — Гитлер и «железный канцлер» — Бисмарк, в углу сердито потрескивала поленьями русская печка-буржуйка. Справа от нее, у окна за колченогим столом восседал военный комендант — худощавый, застегнутый на все пуговицы майор с землистым от бессонницы лицом.
Ибрагим подтянулся, представился и затем положил на стол личные документы и карту 134-го пехотного полка. Она не произвела впечатления на майора, на его лице не дрогнул ни один мускул, а в усталых глазах отсутствовал какой-либо интерес. За последние недели перед ним прошли десятки, сотни солдат и офицеров, вырвавшихся из окружения. Голодные, обмороженные, с гноящимися ранами, потерявшие человеческий облик, они требовали от него только одного — немедленной помощи. Лейтенант ничего не просил, снял шинель, швырнул на стул и принялся расстегивать китель. Резкое слово застыло на губах коменданта, недоумение в глазах сменилось изумлением, когда из-под кителя показалось знамя 134-го пехотного полка.
Старый служака, успевший повоевать на фронтах Первой мировой войны, преобразился, его лицо затвердело, плечи расправились, в глазах появился стальной блеск. Он поднялся с кресла, одернул китель и отдал воинское приветствие этому святому для человека в погонах высшему символу воинской чести и доблести. Бережно приняв знамя у Аганина, комендант представился как Вернер Фогель.
Ибрагим опустился на стул, смертельная усталость и слабость снова дали о себе знать. Перед глазами поплыли комендант, портреты Гитлера, Бисмарка, усилием воли ему удалось собраться с силами, и силуэт Фогеля перестал двоиться. Сложив знамя, карту и печать 134-го полка в сейф, майор возвратился к столу, сел в кресло и взял в руки личные документы Вебера.
Удивленный возглас Фогеля заставил Ибрагима встрепенуться, в следующее мгновение его бросило в жар. Произошло невероятное, оказалось, что комендант долгое время служил под началом дяди Отто Вебера — командира полка полковника Вебера. Такого поворота событий не могли предвидеть ни Селивановский, ни Ильин, на первом своем шаге Ибрагим оказался на грани провала. Из жара его снова бросило в холод, лицо исказила гримаса, взгляд упал на массивную пепельницу, одно стремительное движение, и с майором было бы покончено. Фогель не заметил перемены, произошедшей в лейтенанте, открыл сервант, выставил на стол бутылку шнапса, разлил по рюмкам и предложил тост за возвращение из русского ада. Они выпили, комендант расчувствовался и обратился к воспоминаниям о службе под началом полковника Вебера. Вместе они прошли боевой путь от Харькова до Сталинграда, в ноябре 1942 года Фогель получил тяжелое ранение и после завершения лечения получил назначение на должность коменданта в Амвросиевку. Отдавшись во власть воспоминаний, комендант говорил без умолку. Ибрагим все чаще терял нить разговора, его начало лихорадить. Пот солеными ручейками струился по лицу, китель превращался в мокрую тряпку, перед глазами поплыли разноцветные круги, сознание покинуло его. Он не помнил, как Фогель вместе с подчиненными вынесли его из кабинета и уложили в машину.
В себя Ибрагим пришел на третьи сутки в палате госпиталя. Двустороннее воспаление легких едва не привело его к смерти, спасли крепкое здоровье и своевременная помощь врачей. Он был помещен в офицерскую палату, и для него потянулись похожие один на другой дни. Застуженные голосовые связки позволяли ему до поры до времени хранить молчание и продолжать вживаться в образ Отто Вебера. И здесь были важны детали, которые бы спасли от провала. Ибрагим как губка впитывал то, чем жили соседи по палате: последние анекдоты, последние фильмы, последние слухи и, конечно же, подвиги кумиров. В начале марта он поднялся на ноги, отказался продолжать лечение и настоял на выписке.
9 марта, получив документы и право на отпуск при части, Ибрагим знакомым маршрутом отправился в Амвросиевку. За то время, что он находился в госпитале, в комендатуре мало что изменилось, разве что в коридоре и приемной майора Фогеля было не столь многолюдно, как раньше. Командование группы армий «Юг», получив подкрепление, ценой огромных потерь сумело остановить наступление Южного и Юго-Западного фронтов Красной армии. Измотанные многодневными боями, советские войска взяли паузу, чтобы перегруппироваться и пополниться свежими силами. Линия фронта стабилизировалась от Таганрога до Славянска, и в сражении наступило временное затишье. Работа комендатуры и сама служба Фогеля возвратились в рутинное русло и свелись к поддержанию порядка в тылу войск.
Подарок от Ибрагима — бутылка настоящего французского коньяка и копченая свинина — заставили Фогеля на время забыть о службе. Он достал из серванта рюмки, ножи, вилки и пригласил Ибрагима к столу. Первый тост комендант поднял за победу Германии над большевистской Россией, затем — за возвращение в боевой строй лейтенанта Вебера, и тут в его голосе зазвучали скорбные нотки. Он сообщил печальную весть, несколько ней назад героически погиб полковник Вебер. Ибрагим с трудом мог сдержать вздох облегчения, угроза провала миновала. Дальше разговор зашел о будущей службе, и здесь в судьбе разведчика произошел крутой поворот. Комендант, проникшись симпатией к племяннику бывшего командира, включил все свои связи и пристроил его в «теплое место» — тайную полевую позицию (Geheime Feldpolizei). О такой фантастической удаче как Селивановский, так и Ильин с Федоровым могли только мечтать, до 1943 года об этой спецслужбе Германии у них имелись лишь отрывочные сведения.
Затянувшийся обед закончился тем, что Фогель оформил Аганину пропуск на проход, проезд в полосе 30-го армейского корпуса и предписание на имя начальника группы ГФП 721 фельдполицай — комиссара Альфреда Майснера, а затем вызвал дежурную машину. Ибрагим занял место в кабине и к вечеру уже стоял на КПП группы. Она располагалась в Сталине (Донецке), была придана 6-й армии и действовала на территории
