Николай Лузан - Лубянка. Подвиги и трагедии
5. Богданов, 1921 г. р., по документам В. И. Соколов, лейтенант трофейного отделения 60 стрелковой дивизии, имеет справку эвакогоспиталя № 2566 и партбилет политотдела 60‑й стрелковой дивизии № 4827902. Направлен в Воронеж, Елец, Касторную; имеет рацию.
6. Лапин, 1923 г. р., документы на ту же фамилию, сержант 10‑го отдельного гвардейского батальона минеров, имеет справку госпиталя № 611, направлен в Касторную, напарник Соломенникова.
По данным «Святого». «Юрий» [67].
Прошло всего несколько дней, и резидент Юрий направил в адрес руководства 4‑го Управления очередную радиограмму, в которой содержались новые сведения о немецких агентах, внедренных в советские войска. В частности, он сообщал следующее:
«Передаем дополнительные данные «Святого» об агентах немецкой разведки, засланных в тыл Советского Союза.
В начале мая сего года в Касторную и в район Курска направлены следующие группы немецких разведчиков:
1. Старший лейтенант Подсветов, лейтенант Сухаревский и младший лейтенант Ефимов, имеющие документы от командировочного удостоверения от 100‑го гвардейского минометного дивизиона, оперативной группы минометной части Ставки верховного главнокомандования.
В документах указано, что они направляются в служебную командировку. У каждого разведчика имеется по 9 запасных незаполненных бланков командировочных удостоверений со штампами и печатями.
2. В тот же период в указанный район направлены старший сержант Мусиенко и с ним сержант Мезинов, имеющие документы от коменданта роты 322‑й сд. Вместе с Мусиенко и Мезиновым послан младший лейтенант Бережнев‑Хвостов, имеющий документы от 1057‑й ср 322‑й сд и удостоверение личности без фотокарточки.
Разведчики имеют командировочные предписания от 322‑й сд о том, что они едут за пополнением в Касторную. В командировочное предписание Мусиенко вписано, что с ним следует сержант Мезинов.
Каждая группа имеет радиостанцию и запасные бланки документов. Одеты разведчики в новое обмундирование Красной армии образца 1941 года и погоны со звездочками стального цвета, резко отличающиеся от наших.
«Юрий» [68].
Таких материалов о засланных и действующих на советской территории агентах гитлеровских спецслужб в Центр с каждым днем поступало все больше. И несмотря на то что в 1943 году разведывательно‑диверсионная деятельность абвера и «Цеппелина» достигла своего апогея, за это время ими было подготовлено и переброшено за линию фронта около 10 тысяч агентов и диверсантов, ни одному из них так и не удалось внедриться в штаб армии, не говоря уже о штабе фронта, и добыть информацию стратегического характера. Отдельные акты шпионажа, диверсий и террора существенного влияния на положение на фронтах не оказали.
Слаженная работа советской разведки и контрразведки обеспечила им превосходство в тайной войне с гитлеровскими спецслужбами. Они одинаково эффективно действовали по обе стороны линии фронта. К концу 1943 года разведчикам 4‑го Управления, ГУКР Смерш НКО СССР и РУ ГШ Красной армии удалось создать надежные агентурные позиции в основных разведывательно‑диверсионных центрах и школах абвера и «Цеппелина». Многие из них: Святой, Сергей, Орлова, Следопыт, Данник, Гальченко, Северов и десятки других занимали должности начальников отделов или инструкторов, что открывало перед ними практически неограниченные возможности в сборе разведывательного материала. Они заблаговременно узнавали не только установочные и характеризующие данные на готовящихся к заброске на советскую территорию агентов и диверсантов, но и замыслы разработанных операций.
Лучшим свидетельством эффективности работы советских спецслужб накануне и в ходе Курской битвы может служить признание бывшего начальника Генштаба вермахта фельдмаршала Кейтеля. Спустя два года после крушения операции «Цитадель», разрабатывавшейся под его непосредственным руководством, на допросе у следователя ГУКР Смерш НКО СССР он вынужден был признать:
«Данные нашей агентуры касались только тактической зоны, и ни разу не было получено сведений, которые оказали бы серьезное воздействие на развитие военных операций».
В то жаркое лето 1943 года на огненной Курской дуге окончательно сгорели надежды военного руководства вермахта вернуть себе стратегическую инициативу на Восточном фронте. Но эти успехи были еще впереди, а тогда, накануне битвы, подчиненные П. Судоплатова напрягали все свои силы, чтобы ослабить боевую мощь противника и помочь своим товарищам, сражавшимся на фронте. Они творчески совершенствовали классические для любой спецслужбы способы действий и одновременно активно изыскивали новые формы борьбы.
Весной 1943 года резидентурами управления впервые была опробована и в последующем активно использовалась такая форма подрыва боеспособности полицейских и частей вермахта, как их разложение. Этой сложной и рискованной операции, как правило, предшествовало глубокое изучение обстановки и настроений в среде военнослужащих противника. В этих целях на первом этапе наиболее опытными сотрудниками резидентуры через имеющиеся разведывательные возможности или путем дополнительных вербовок среди личных связей командиров и их заместителей осуществлялось оперативное проникновение в роту, батальон или полк. В дальнейшем через приобретенную агентуру выявлялись ключевые фигуры — авторитетные для сослуживцев военнослужащие. Затем наступал самый рискованный момент в операции — беседа резидента или разведчика с тем, кто должен был «увести в лес своих подчиненных».
Подобные встречи, как правило, проводились с подстраховкой, и тем не менее риск провала был слишком высок. Но, несмотря на это, разведчики шли на него, так как в ходе проведения подобных операций достигался двойной эффект. Из строя выводились целые подразделения противника, при этом большинство военнослужащих, не замешанных в тяжких преступлениях, карательных акциях и расстрелах мирного населения, вливались в партизанские отряды и усиливали их боевую мощь. Кроме того, переход на сторону противника оказывал серьезный морально‑психологический эффект на военно служащих других подразделений, подрывал боевой дух войск.
Наряду с этим в ходе операции «Разложение» решалась и другая задача, намного более важная, чем нанесение противнику прямого урона, — чисто человеческая, гуманная. Бывшие военнослужащие Красной армии и советские граждане, попавшие в плен и в силу различных обстоятельств вынужденные поступить на службу к противнику, получали шанс реабилитироваться и смыть с себя позорное клеймо предателя, а в последующем — многим избежать лагерей ГУЛАГа.
Одной из первых в 4‑м Управлении такую операцию провела РДР Шестакова, действовавшая в районе Брянска, в отношении добровольческого батальона «Припять», сформированного гитлеровцами из числа пленных командиров и рядовых Красной армии. В ходе нее под непосредственным контролем резидента была проведена оперативная комбинация, связанная с агентурным проникновением в 3‑ю роту батальона. Затем, путем кропотливой работы с ее командиром, удалось склонить его, заместителей и большинство личного состава (отказались только 40 человек, на следующий день все были публично расстреляны гитлеровцами) с полным вооружением перейти на сторону РДР. В дальнейшем они вошли в состав местного партизанского отряда. О том, какое значение этой работе РДР придавалось руководством 4‑го Управления, красноречиво свидетельствует доклад наркому В. Меркулову по ее результатам.
«9 апреля 1943 года.
Совершенно секретно.
Наркому НКВД СССР
комиссару госбезопасности 1‑го ранга
В. Меркулову
О ПЕРЕХОДЕ, ПО АГЕНТУРНЫМ ДАННЫМ, НА СТОРОНУ
ПАРТИЗАН РОТЫ НЕМЕЦКОГО ДОБРОВОЛЬЧЕСКОГО
БАТАЛЬОНА «ПРИПЯТЬ»
В результате агентурных мероприятий, проведенных среди добровольческого батальона «Припять», 6 апреля сего года к нам перешла одна рота этого батальона численностью 120 человек, дислоцировавшаяся в Мглине, с вооружением: 8 ручных и 2 станковых пулемета, 2 ротных миномета, 1 батальонный миномет и свыше 100 винтовок.
Считаю возможным передать эту роту в партизанские отряды.
«Шестаков»
Начальник 3‑го отдела 4‑го Управления НКВД СССР
А. Дроздов» [69].
Это был первый, но очень важный успех РДР 4‑го Управления на данном направлении деятельности. К концу года в результате агентурной работы среди «войсковых соединений, созданных из предательского элемента», было «разложено» 98 частей общим количеством 16 800 солдат и командиров. Из них свыше 14 000 перешли на сторону РДР с оружием в руках. В следующем, 1944 году ряды противника уже покидали целыми батальонами и даже бригадами вместе со стрелковым оружием, артиллерией и даже бронетехникой. Значительную часть из них составляли словаки, чехи, венгры и румыны.
