Клим Дегтярев - Супермены Сталина. Диверсанты Страны Советов
После этих двух ЧП один из руководителей местной оккупационной администрации — гебитскомиссар Мегис созвал экстренное совещание. Во время этого мероприятия в письменном столе гитлеровца взорвалась мина замедленного действия, уничтожившая инициатора встречи.[32] В тот же день взрыв прозвучал в здании редакции националистической газеты «Голос Волыни». Затем группа в составе М. Карапузова, С. Полищука, Т. Мешкова, Н. Крамского, К. Анисимова захватила в офицерской столовой капитана войск СС Фохта Армина с ценными документами[33] и доставила пленного в расположение отряда.
Первого мая четыре немецких офицера вошли в здание районной комендатуры, открыли дверь кабинета коменданта капитана фон Динштейна. Прозвучала команда: «Хенде хох!» Капитан поднял руки. Один из чекистов достал из кармана бумагу и зачитал приговор…
Через несколько дней в Житомире были взорваны нефтебаза, аэродромные объекты.
Операции спланировали подпольщики во главе с омсбоновцем Николаем Чайкой.[34]
Эти действия диверсантов вызвали панику. Из Фастова был вызван эшелон с охранными войсками.[35]
Радчинская операция
А вот пример другой акции — так называемой «Радчинской операции».
Железнодорожная ветка Овруч — Чернигов во время оккупации не использовалась и пришла в негодность. Внезапно фашисты решили ее восстановить и на станцию Радча прислали венгерский саперный батальон. Евгений Иванович Мирковский сообщил об этом в Москву. В ответ Центр приказал любой ценой сорвать восстановление ветки.
Атаковать объект силами спецгруппы «Ходоки» было равносильно самоубийству. Основную опасность представлял не сам саперный батальон (200 человек), а дислоцировавшийся в двух километрах от станции в деревне Новая Радча охранный полк (1500 человек с минометами и бронетехникой). Привлекать к операции другие партизанские отряды — на это уйдет много времени, да и немцы могут обнаружить подготовку операции и принять контрмеры. Поэтому командир отряда им. Дзержинского принял решение атаковать силами собственного отряда.
Для начала изучили объект, где планировалось совершить диверсию. Выяснили, что шесть немецких офицеров жили в каменном домике начальника станции. Толстые каменные стены и окна без решеток. Солдаты спали в казарме — деревянное здание, окна без решеток. В отдельно стоящем караульном помещении 25 человек, плюс четверо часовых на постах.
Начали искать способы проникновения на объект. Вышли на семейную пару поляков. Он служит на железной дороге, а она — поваром в батальоне. Муж, не без оснований, ревновал свою жену к одному из обер-ефрейторов. Этим и воспользовались партизаны. Когда вояка находился на дежурстве, «рогоносец» привел пятерых партизан во главе с Мирковским к себе домой. Любовника вытащили в буквальном смысле из постели и заставили произвести смену часовых. На посты стали одетые в немецкую форму советские патриоты. Затем гранатами закидали помещение, где жили офицеры. Двухсот венгров отпустили живыми, снабдив их продовольствием, взятым со склада.[36]
Немцы больше не пытались проводить восстановительные работы на этой станции. Начальник охранного полка попал под следствие. Батальон был расформирован. Фашисты рассматривали версию о том, что венгры сами уничтожили немецких офицеров, а потом имитировали нападение партизан.
Боевые будни «Ходоков»
В боевой летописи отряда не только описанные выше виртуозно выполненные операции, но и повседневная работа крупной разведывательно-диверсионной группы.
Хроника боевых действий отряда за один из весенних месяцев 1943 года:
1 мая — в Студеницах уничтожены комендант и три жандарма;
4 мая — в восьми километрах от Житомира пущен под откос эшелон с живой силой;
8 мая — в трех километрах от города пущен под откос эшелон с боеприпасами;
7 мая — уничтожено два грузовика с солдатами;
19 мая — обстреляна механизированная колонна, легковая машина с офицерами и несколько грузовиков с солдатами уничтожена. В то же время разгромлена ремонтная база и уничтожены 49 автомобилей…[37]
И так каждый месяц нахождения Евгения Мирковского за линией фронта.
К этому следует добавить, что свыше 20 раз подрывники отряда выводили из строя подземный кабель, соединявший Берлин с фронтом, уничтожили несколько складов.[38]
Биография под грифом «секретно»
В конце 1944 года Евгений Мирковский вернулся с территории Западной Украины в Москву. Только в столице СССР он узнал, что ему присвоено звание подполковника[39] и его наградили боевыми орденами. Тогда же он смог встретиться с семьей, которую не видел с момента отправки за линию фронта. В отличие от коллег-чекистов, которые командовали партизанскими бригадами и соединениями, во время боевой командировки он ни разу не был в Москве.
«За образцовое выполнение специальных заданий в тылу противника и проявленные при этом отвагу и геройство» подполковнику госбезопасности Мирковскому Е.И. 5 ноября 1944 г. присвоено звание Героя Советского Союза.[40]
Его дальнейшая служба в органах госбезопасности надежно скрыта за сухими строчками официальной биографии.
С 1944 года на руководящей оперативной работе в органах НКВД-НКГБ-МГБ-МВД.[41] В начале девяностых годов в журнале «Служба безопасности» была опубликована художественно-документальная «повесть о пережитом» Игоря Акимова «Пятнадцать тысяч дней спустя». В ней описано то, чем занимался Евгений Мирковский в последнюю зиму Великой Отечественной войны.
В феврале 1945 года во главе группы из пятнадцати человек он охотился на территории Западной Украины и Западной Белоруссии за бандами местных националистов, дезертиров и застрявших в окружении немцев.
Автор повести приписывает Евгению Мирковскому такие слова:
«…специфика моей группы была такова, что мы подчинялись непосредственно Москве. Местные органы госбезопасности (данные территории были освобождены от фашистской оккупации летом 1944 года. — Прим. ред.) даже не подозревали о нашем существовании… Связь осуществлялась по рации; помочь нам могли разве что добрым советом. Через Москву же мы получали и ту необходимую нам информацию, которую могли дать только местные органы. Через Москву вызывали и офицеров связи, которые имели полномочия поднять нам в помощь местные части НКВД, прислать машины, чтобы вывезти пленных или раненых, пополнить нас боеприпасами».[42]
Если эти слова он действительно говорил, то это единственный документальный факт. Остальное — сложно отделить в художественном произведении правду от вымысла.[43]
С 1953 года — советник МВД СССР при Службе госбезопасности Албании.[44] «Сигурими» была создана в 1945 году сразу же после захвата власти албанской Партией труда с Энвером Хожей. Сразу после создания органы развязали террор против буржуазии и церкви, в последующие годы эта спецслужба оставалась самой жестокой и могущественной среди стран Восточной Европы. Когда СССР разорвал отношения с Югославией, то Албания поддержала эту инициативу весьма специфично — провела «чистку» собственных органов госбезопасности от «титовских агентов». Возможно, активное сотрудничество между Советским Союзом и Албанией продолжалось бы на протяжении всей «холодной войны», если бы не разрыв между двумя странами.[45]
С марта 1954 года — начальник 13-го (разведывательно-диверсионного) отдела ПГУ КГБ при СМ СССР.[46] Основные задачи этого подразделения: подготовка диверсий на важнейших военно-стратегических объектах, базах и коммуникациях стран НАТО в особый период; ликвидация наиболее активных и злобных врагов Советского Союза; выявление и доставка в СССР новейших образцов вооружений и военной техники капиталистических стран и т. п. Серьезное внимание в этот период уделялось укреплению агентурных позиций на стратегических объектах противника; подготовке специальных кадров нелегалов и спецагентов, а также созданию соответствующих прикрытий в капиталистических странах для осуществления специальных акций.[47]
В 1955 году Евгений Мирковский уволен в запас по состоянию здоровья. Даже находясь на пенсии, он крайне неохотно рассказывал о том, чем занимался в годы Великой Отечественной войны. Несколько лаконичных публикаций в журнале «Пограничник» — и все.
Умер легендарный разведчик и диверсант в 1992 году.[48]
ЧАСТЬ II
Партизаны с Лубянки
Мы выбрали только двоих из тысяч героев партизанского движения. Их биографии типичны для чекистов, оказавшихся в тылу врага.
Первый пришел в органы госбезопасности в начале двадцатых годов. Сражался с политическим и уголовным бандитизмом и контрабандистами. Потом воевал в Испании. После возращения был репрессирован, но уцелел и был всего лишь уволен из НКВД. Когда на Лубянке возникла потребность в кадрах, то его восстановили в штате и отправили в Финляндию. Когда началась Великая Отечественная война, начальник этого человека «пристроил» в Четвертое управление НКВД к Павлу Судоплатову. А дальше — командир спецгруппы, которая выросла до партизанской бригады.
