Джеролд Шектер - Шпион, который спас мир. Том 2
Многие из тех, кто занимался внешней политикой, и в первую очередь Совет по международным отношениям в Нью-Йорке, утверждали, что угроза ведения тотальной ядерной войны в ответ на агрессию любого масштаба в любой точке планеты не вызывает доверия{39}. В результате исследований Совета в 1957 году была опубликована полемическая книга Генри’ Киссинджера «Ядерное оружие и внешняя политика», защищавшая концепцию «ограниченной ядерной войны» и вызвавшая споры по всей стране. Киссинджер, член Совета, считал, что способность вести ограниченную ядерную войну предоставит США «ряд возможностей противостоять вызову Советов» и ядерному шантажу с их стороны. По поводу политики устрашения он писал: «Ограниченная ядерная война кажется более реальной, чем обычная война, потому что она представляет собой наиболее правдоподобную угрозу». Киссинджер не предполагал, что ядерную войну можно выиграть, он считал только, что концепция «ограниченной ядерной войны» расширит возможность выбора средств для предотвращения всеобщей ядерной войны. Отказ идти на риск даже в ограниченной ядерной войне, предупредил он, «равнозначен тому, что мы предоставим советским лидерам свободу действий»{40}.
Кеннеди пришел к власти абсолютно скептически настроенным по поводу положения дел в Департаменте обороны. Роберт Макнамара, бывший президент компании «Форд мотор», решивший возглавить Пентагон, привел с собой группу промышленных менеджеров, ставших известными как «крутые ребята» из-за безжалостного снижения цен и попыток усовершенствовать практику поставок и менеджмента в Пентагоне. Большая часть их скептицизма относилась к общественному восприятию советской угрозы, что явилось источником борьбы различных служб за фонды на новые военные программы. При Макнамаре была сделана попытка определить силу и реальность советской ядерной угрозы для принятия решения по выделению фондов на разработку новой системы ракет. Система, которая при Эйзенхауэре не встречала противников, теперь была под большим вопросом. Это привело к созданию в Европе военных сил обычного типа.
Администрация Кеннеди заменила стратегическую концепцию «массированного возмездия» концепцией «гибкого ядерного реагирования». Президент и его главные помощники, государственный секретарь Раск, секретарь по обороне Макнамара и советник по государственной безопасности Макджордж Банди, имели лишь частичный доступ к советской стратегической доктрине, пока на сцену не вышел Пеньковский. Они горели желанием узнать больше и были полны решимости заняться этим.
Отчеты Пеньковского и его личные оценки тех, кто формировал советскую политическую и военную стратегию, помогали проникнуть во внутренние советские военные споры по поводу ограниченной ядерной войны и использования ядерного оружия.
Пеньковский, говоря о Хрущеве, рассказал, что среди представителей командования советских вооруженных сил обсуждается вопрос: может ли ядерная война быть выиграна и, если да, как надо ее вести?
До смерти Сталина в 1953 году Советы считали, что война с Западом неизбежна, а в ядерной войне можно победить. Это вытекало из утверждения Сталина, основанного на «превосходстве» марксизма-ленинизма и убеждения, что у СССР будет преимущество в любом конфликте{41}. Идеология будет стимулом для победы Советов. Запад увидел в этом непонимание реальной мощи ядерного оружия. Для СССР, заметил бывший заместитель министра обороны Роузвел Джилпатрик, «ядерное оружие было просто одним из видов артиллерии»{42} .
Во время борьбы за власть после смерти Сталина премьер-министр Георгий Маленков и его сторонники утверждали, что война между капиталистическими странами и Советским Союзом более не является неизбежной. Ядерная война приведет к «уничтожению мировой цивилизации», предупреждал Маленков. Он боролся за то, чтобы перебросить ресурсы из военной промышленности на потребительские фонды и завоевать популярность в советском народе. Хрущев атаковал Маленкова и получил поддержку советских военных, настаивая, что мировая война принесет победу Советскому Союзу и социализму. К 1957 году Хрущев избавился от Маленкова; осознав реальность американской ядерной мощи, он изменил свою точку зрения и говорил теперь о мирном сосуществовании. В марксистско-ленинской терминологии мирное сосуществование было «специфической формой международной классовой борьбы», что допускало двоякое толкование и делало невозможной ядерную войну. Китайцы сильно нападали на Хрущева за попытку путем обмана занять позицию политического превосходства и за отказ от угрозы неизбежной ядерной войны.
Советская военщина следовала руководству Хрущева; после запуска спутника в 1957 году показалось, что хвастливые высказывания Хрущева имели под собой какую-то почву, и было выделено больше средств на развитие советских ракет и военной промышленности. Однако, чтобы расширить советские стратегические ракетные силы, Хрущев вскоре сократил фонды, выделенные на военные вооружения обычного типа, чем и испортил отношения с военным руководством. В своих речах он подчеркивал ядерное превосходство Советов и продолжал настаивать на том, что Советский Союз имеет право поддерживать войны за национальную независимость, на словах занимаясь вкладом в дело мирного сосуществования.
Советская военная доктрина после запуска спутника изменилась, и американские стратеги занялись ее анализом. Отставной генерал-лейтенант армии США Уильям И. Одом, ведущий эксперт по советским вооруженным силам, изучал советскую ядерную доктрину в течение двадцати пяти лет после запуска спутника. Он отметил:
«Точка зрения Советов по ядерному оружию имеет немного общего с распространенными на Западе взглядами. Принимая революционный характер ядерного оружия в современной войне, советское руководство действовало, пользуясь традиционным допущением, что война, даже ядерная, должна быть подчинена политике; что ядерная война может вполне разразиться и что советские силы должны быть созданы, организованы и обучены для ее успешного ведения в ядерных, химических и биологических полевых условиях.
Самое важное: хотя применение ядерного оружия может быть решающим в начальной стадии войны, оно не приведет к победе. Все службы и типы оружия должны быть доктринально задействованы в общевойсковом подходе к войне. Как считают советские военные теоретики, ядерное оружие сильно влияет не только на стратегический, но и на технический и тактический уровни ведения войны. Ядерное оружие — вещь вполне реальная, и его применение требует гигантского внимания, материальной подготовки, специального обучения и психологической твердости. Наконец, огромные ресурсы, необходимые для подготовки к ядерной войне, наряду с положениями советской доктрины предполагают серьезный подход к делу, что было недооценено на Западе»{43}.
Проводя политику «массированного возмездия», США собирались предпринять тотальное ответное нападение и разрушить промышленные и населенные центры Советского Союза и Китая. Ядерные бомбы будут применены командованием стратегических ВВС, возглавляемым генералом Кертисом Лемэем. С 1951 по 1955 год чрезвычайный военный план КСВВС, одобренный Объединенным комитетом начальников штабов, предусматривал, что через шесть дней после начала конфликта на Советский Союз будет сброшено 114 ядерных бомб. Однако, по предположительной оценке, даже после столь массированной бомбардировки будет разрушено лишь 30—40 процентов промышленных предприятий Советского Союза. У СССР все еще останется достаточно военных сил, чтобы захватить некоторые районы Западной Европы, Среднего и Дальнего Востока{44} .
После взрыва первой советской водородной бомбы в ноябре 1955 года Объединенный комитет начальников штабов включил в список мишеней советские военные аэродромы и «объекты атомной энергии». Эйзенхауэр дал КСВВС указание добиться высокого процента «вероятности повреждения». Лемэй мог интерпретировать это руководство как ему Бог на душу положит{45}. Военно-морские силы США, располагающие авианосцами с самолетами-носителями с ядерными зарядами, независимо от КСВВС выбирали цели в Советском Союзе и Китае.
В 1960 году Эйзенхауэр приказал организовать Объединенный штаб планирования стратегических целей, чтобы создать координированный план американской ядерной атаки. Он стал известен как «Общий план действий», столь секретный, что имел собственную классификацию секретности: «предельно засекреченная информация». В своем исследовании «Общего плана действий», секретных планов США по ядерной войне, Питер Прингл и Уильям Аркин объясняли: «Борьба за объекты поражения порождала необходимость производить больше оружия». К лету 1960 года, когда адмиралы и генералы встретились, чтобы определить стратегические цели, стратегический запас США возрос с 1000 до 18 000 боеголовок за пять лет. За то же время количество объектов поражения на территории СССР возросло с 3000 до 20 000{46}.
