Спектакль для предателя - Валерий Георгиевич Шарапов
Человек в маске присел на корточки, заговорил женским голосом:
– С вами все в порядке?
– Вроде да… – Зимин сполз с кушетки на пол. Над головой угрожающе свистели пули, летели осколки стекол.
– Идите за мной, – сказала женщина. – У нас есть две минуты, не больше. Граница рядом, там двое купленных сотрудников. Пока не опомнился наряд, мы с вами еще можем уйти…
– Где женщина, которая была со мной? – Зимин завертелся. Дины в помещении не было.
– Не знаю, – озадачилась сотрудница Штази. – Мне кажется, она прошмыгнула вон туда, на кухню…
– Все, уходите, спасибо. Я справлюсь сам, без нее не пойду. Главное, чтобы переправили Лучинского.
– Насчет этого не сомневайтесь, объект уже в ГДР.
– Отлично, уходите…
– Уверены?
– Да, черт возьми!
Стрельба за стенами не стихала. Подчиненные покойного Бигля не жалели патронов. То, что они могли попасть в своих, в голову не приходило. Сотрудница восточногерманской спецслужбы покатилась по полу, растворилась в черноте коридора. Видимо, «портал» был совсем рядом, с учетом этого и подобрали жилище для Инги. Последняя лежала на полу, заткнув уши и скулила. Слава богу, не пострадала.
– Что происходит? – стонала она. – Зачем все это, о боже… Куда увели Володю?
Снаружи прекратили стрелять, начали совещаться.
– Инга Юрьевна, мне очень жаль, что все так произошло… вы, главное, не вставайте, и все обойдется. Вы ни в чем не виноваты, расскажете полиции все, как есть, или кто там будет вас допрашивать. Вы просто жертва обстоятельств, действовали без злого умысла. Обещаю, что ваш Володя останется жив.
– Да подождите вы…
Не мог он ждать! Инга обливалась слезами, забилась в угол. Вот так кончается все хорошее, едва успев начаться.
Андрей, пригнувшись, пролетел проем, выкатился на боковую веранду. Дины и здесь не было! Зато была распахнута оконная рама, за ней густела темнота. Зимин перевалился наружу, закрыл за собой раму. И правильно сделал. В дом ворвались охранники, грозно закричали, стали палить в потолок. Верещала Инга. По ней, слава богу, не стреляли.
По дому топали. Кто-то вбежал на веранду, но окно казалось закрытым – вернулся обратно. Перед глазами была поляна, за ней мутные постройки, дальше – соседский участок. Там кричали люди, надрывалась собака.
Андрей сидел на корточках под домом, прислушивался. Донесся слабый стон – есть! Пригнувшись, побежал на звук, пробился через стелющийся кустарник. Дина съежилась, дрожала, привалившись спиной к пристройке. Он подлетел, зажал ей рот.
– Не ори, это я… – пристроился рядом. Ее трясло, слезы блестели в глазах.
– Господи, ты почему не ушел? – она с трудом шептала, голос срывался.
– А ты догадайся… – Он стал целовать ее чумазое лицо, залитое слезами. В принципе нашел время… – Объясни, дурочка, какого хрена ты сорвалась? Мы могли бы уйти вместе со всеми.
– Стреляли, – простодушно объяснила «супруга». Заклокотало что-то в горле. – Слушай, я, кажется, ногу подвернула, больно очень.
– Так нечего прыгать по темноте. – Он успокаивался, дышать стало легче. Эта женщина становилась частью его жизни. До жути перепугался, когда она пропала. А еще эти, черт их побери, шальные пули…
– А сейчас мы не можем уйти?
– Уже нет. Извини, дорогая, портал закрылся.
– Какой… портал?
– Не спрашивай, забудь. Все, замри.
Ситуация складывалась ну просто донельзя интересная. Задание в принципе выполнено, но некоторые детали… Прощай, Родина?
Округа стояла на ушах. Кричали соседи, кричали люди в доме Инги Ленц. У калитки переливалась огнями полицейская машина, подъехала еще одна, за ней – реанимационная бригада. Распахнулось окно на веранде, кто-то спрыгнул. Свет фонаря прорезал темноту, высветил лужайку, кустарник, неказистую постройку. Андрей прижал Дину к земле, умолял не шевелиться. Осмотр закончился, представитель власти побежал в обход дома. Подъехала еще одна машина – и, судя по голосам, она была битком. Как бы даже не агенты БНД. Потерявшие товарищей, они сегодня злые как собаки. Хорошо, если акцентируют внимание только на одном участке границы…
Он напряженно всматривался в полумрак. Соваться к соседям бессмысленно. Между постройками обозначилась щель. Он пролез в нее первым, принял на руки охающую спутницу. Сумочку она, конечно, потеряла, но в ней ничего ценного. Зимин опять разведывал местность, волок Дину за руку. Она кряхтела, припадала на ногу.
Между участками было узкое пространство, заросшее сорняками и заваленное вещами, которые жалко выбросить. Отдалялись голоса и крики.
Они побежали, видя перед собой только чащу леса, спотыкались, падали. Дальше шли опушкой – вдоль улицы Паульштрассе. Несколько раз выходили на тропу, тянущуюся вдоль оград. Но это было рискованно, могли наткнуться на людей. Снова уходили в лес, брели по бурелому, цеплялись за какие-то корни. Дина постоянно падала, в какой-то миг он понял, что проще ее нести, чем постоянно поднимать. Так и сделал, побрел, расставив ноги, волоча на закорках свою ношу.
Улица оборвалась, городок остался позади, а он все нес притихшее родное тело. Показалась дорога – асфальтированная, освещенная редкими фонарями. Зимин опустил Дину на землю, повалился рядом.
– Живая? Тихоней стала…
– Решила помолчать, – прошептала Дина. – Так приятно, когда тебя несут.
Он сидел рядом, гладил ее дрожащие плечи. Скрылись за туманом представления о добре и зле, о геройстве и предательстве, о том, что такое хорошо, а что такое плохо.
– У тебя, конечно же, есть четкий план, что нам делать и как выбраться из всего этого… – прошептала Дина.
– Не сомневайся, – уверил он. – Хотя нет, вру. Честно говоря, у меня и денег-то нет. Так, несколько банкнот, чтобы добраться до ближайшего города.
Дина задрожала, на этот раз от смеха. Рядовые трудности советского нелегала. Пустяки, дело житейское… Шатаясь, волоча за собой засохшие ветки, они вышли к дороге.
– Можешь здесь постоять?
– Хорошо, только ты меня к дереву прислони.
Он побрел на обочину. Часть дороги была освещена, остальное погружалось во мрак. Он поднял руку. Машина прошла без остановки, только ослепила фарами. Он вышел на проезжую часть, снова проголосовал. Водитель резко вывернул руль, пронесся мимо, едва не зацепив.
«Может, нам в другую стороняу?» – подумал Зимин.
Третья машина резко свернула к обочине, остановилась. Из нее выпрыгнули двое, кинулись к Зимину. Он успел принять стойку, даже махнул кулаком. Субъект легко увернулся.
– Прекратите, Андрей Викторович, это я, Вернер.
Да что вы говорите? А казалось, уже ничто его не удивит. Лица людей прятались во мраке. Но голос был в принципе знаком. Руки повисли, подкосились ноги.
– Эй, не падайте, – его подхватили, – где Дина Каплан, Андрей Викторович?
– Я ее к дереву прислонил…
– Точно, – развеселился спутник Вернера, – вижу, что-то белое
