Александр Север - Мост шпионов. Реальная история Джеймса Донована
Делать было нечего – оставалось только ждать и надеяться, что настанет время, когда ветер подует в другом направлении»145.
После этого в процессе переговоров об обмене наступила пауза.
4 января 1961 года Донован записал в своем дневнике:
«На совещании в верхах Хрущев предложил отложить переговоры на восемь месяцев, явно подразумевая при этом, что президента Эйзенхауэра, который оставался уже на своем посту два срока и не мог быть переизбран, к тому времени уже не будет. 8 ноября президентом был избран Джон Фитцджеральд Кеннеди, и советский руководитель дал понять, что он хочет, чтобы инцидент с У-2 «стал делом прошлого», и выразил надежду, что с приходом к власти в Америке нового главы государства «подует свежий ветер».
Он так прокомментировал эту запись. «Эти высказывания, конечно, не ускользнули от внимания друзей полковника Абеля, и поэтому я не удивился, когда Рудольф в своем первом письме в новом году написал:
«Кстати, в одном из своих последних писем жена советует мне обратиться с ходатайством к новому президенту. Я указал, что при данных обстоятельствах не считаю это возможным для себя, но предложил, чтобы она сделала это сама, предприняв примерно такие же шаги, как родственники Пауэрса и другие… Я был бы вам весьма признателен, если бы вы смогли дать ей совет по этому вопросу».
Мой совет г-же Абель сводился к тому, чтобы она обратилась в Белый дом просто с просьбой, а не с юридическим ходатайством, но я рекомендовал ей направить эту свою просьбу только после того, как новое правительство приступит к выполнению своих обязанностей.
Как обычно, я держал наше правительство в курсе всех событий».
Жест доброй воли
В конце января 1961 года произошло два важных события.
«21 января президент Кеннеди официально вступил в должность. Четыре дня спустя новый президент провел свою первую пресс-конференцию и объявил об освобождении советскими властями капитанов ВВС Фримена Олмстеда и Джона Маккоуна, пилотов самолета РБ-47, который был сбит советским истребителем 1 июля 1960 года. Этот разведывательный самолет совершал полет над Баренцевым морем, и они были единственными уцелевшими членами экипажа, состоявшего из шести человек. Со стороны Хрущева это был жест доброй воли по отношению к новому правительству. Атмосфера стала немного разряжаться»146.
Супруга Абеля выполнила просьбу адвоката и написала в начале февраля 1961 года новому президенту США ходатайство о помилование. Процитируем этот документ:
«Германия, Лейпциг, 22, Эйзенахерштрассе, 24,
г-же Э. Фостер, для г-жи Э. Абель
Его превосходительству г-ну Дж. Ф. Кеннеди,
Президенту Соединенных Штатов Америки
8 февраля 1961 года
Уважаемый г-н Президент!
Простите, что я отрываю вас от важных государственных дел ради рассмотрения моего личного дела, но для меня оно поистине является жизненно важным.
Я жена Р. И. Абеля, который был приговорен в 1957 году к тридцати годам тюремного заключения… Меня зовут Эллен Абель. Я родилась в России в 1906 году. Я преподавательница музыки и живу в Германии со своей дочерью Лидией Абель.
После того как судьба более десяти лет назад разлучила меня с мужем, я все время жестоко страдала, ожидая его возвращения. Мне не известны все обстоятельства дела мужа, но я убеждена, что он не мог сделать ничего аморального и преступного. Поверьте мне, он очень честный, благородный и добрый человек. Я знаю его лучше, чем кто бы то ни было. Я убеждена, что его по не известной мне причине оклеветали и запутали в чем-то злые люди… Ни одно неопровержимое доказательство его виновности в нанесении ущерба безопасности США не было представлено. Почему же его так сурово покарали? Я пишу об этом не потому, что пытаюсь убедить вас в его невиновности, – я понимаю, что это не в моей власти; я пишу лишь для того, чтобы просить вас быть гуманным и снисходительным к моему несчастному мужу, даже если вы вполне уверены в его виновности…
Меня воодушевила хорошая весть, о которой я узнала из газеты, что в России были освобождены и переданы американским властям два американских летчика, Олмстед и Мак-коун. Это вселило в меня надежду на возможность благожелательного рассмотрения вами вопроса о досрочном освобождении моего мужа. Я убеждена, что, если вы будете милостивы к моему бедному мужу, такой поступок будет понят всеми не только как проявление вами гуманности и доброты, но и как свидетельство вашего стремления содействовать возникновению новой эры мира в истории человечества. Такой гуманный поступок, безусловно, не может не сказаться благотворно на судьбе некоторых американцев, которые попали в беду за границей и не могут вернуться домой.
Прошу вас, г-н Президент, удовлетворить мое прошение…
С величайшим уважением, искренне ваша
(подпись)
Эллен Абель».
Этот документ адвокат прокомментировал так: «для меня смысл этого послания был ясен: Хрущев закидывал удочку, не удастся ли добиться от Кеннеди освобождения Абеля взамен освобождения пилотов РБ-47»147.
Впрочем, в Вашингтоне проигнорировали этот сигнал.
Вода камень точит
В Москве не теряли надежды на успех. Вот что записал в своем дневнике Донован 8 мая 1961 года.
«Удрученная» г-жа Абель опять принялась за дело. Подождав три месяца ответа от президента Кеннеди, г-жа Абель снова подняла вопрос об обмене. На этот раз она предложила нечто конкретное.
«Размышляя над тем, нельзя ли как-нибудь ускорить решение этого вопроса, я вспомнила о письме, которое в прошлом году прислал моему мужу отец летчика Пауэрса. Я его читала, но, если я не ошибаюсь, он предложил моему мужу предпринять какие-то совместные шаги с целью помочь своему сыну и моему мужу освободиться. Рудольф писал мне тогда, что дело Пауэрса не имеет к нему никакого отношения, и я сама не считала, что Пауэрс может помочь в освобождении моего мужа.
Я хотела сразу написать об этом г-ну Пауэрсу, но боялась, что вся эта история получит огласку, которая неблагоприятно отразится на судьбе моего ходатайства. Не зная, как поступить, я решила просить у вас совета… что надо сделать, чтобы ускорить решение нашего дела? Пожалуйста, не оставляйте моего письма без ответа».
Решив тотчас же, не откладывая, связаться с нашим правительством, я написал: «По моему мнению, совершенно очевидно, что мы впервые получили предложение обменять Пауэрса на Абеля».
Когда я писал это письмо в Вашингтон, мне невольно вспомнились события мрачного дня 15 ноября 1957 года, когда я стоял в бруклинском Федеральном суде перед судьей Байерсом и просил сохранить Абелю жизнь, обосновывая свою просьбу, между прочим, и тем, что нельзя было исключить вероятность того, что в обозримом будущем работниками соответствующих служб Советской России или ее союзников может быть задержан американский разведчик соответствующего ранга. В таком случае обмен заключенными через дипломатические каналы, возможно, будет наилучшим образом соответствовать интересам Соединенных Штатов Америки.
Теперь дело уже сдвинулось с мертвой точки, но продвижение осуществлялось в крайне медленном темпе. В течение последующих девяти месяцев я получил от г-жи Абель еще три письма. Тем временем полковника информировали о всей переписке. Один из моих вашингтонских друзей рекомендовал мне проявлять терпение, поясняя, что «правительству обычно требуется девять месяцев, чтобы сделать то, что вы, адвокаты, занимающиеся частной практикой, делаете за три недели».
Полковник, как всегда, реагировал немедленно. Он написал: «Лично я считаю это правильным шагом, и если Пауэрсы согласятся, это поможет нам выяснить ситуацию в ближайшее время. Я написал г-же Абель, что согласен с ее решением…»
Рудольф указал, что для него единственной неразрешенной проблемой является вопрос о том, чтобы найти страну, которая предоставила бы право убежища ему и Пауэрсу»148.
А вот что записал в своем дневнике Донован 17 июня 1961 года.
«Письма продолжали поступать. Прошло несколько недель, и вот от «удрученной» Эллен снова пришло письмо в знакомом светло-голубом конверте.
«Получив это столь важное для меня и долгожданное письмо, я сразу же отправилась в Берлин. Я посетила советское посольство и просила помочь мне добиться освобождения моего мужа, ибо сама я ничего уже не могу для него сделать. Меня внимательно выслушали и попросили зайти еще раз через несколько дней.
Когда я пришла во второй раз, мне сказали, что к моей просьбе отнеслись сочувственно, и рекомендовали мне действовать через установившиеся каналы.
В связи с этим я уверена, что если мой муж будет прощен, то и г-н Пауэрс будет амнистирован…»149.
Прошло чуть больше месяца. Запись от 26 июля 1961 года:
«После обсуждения этого вопроса правительственными чиновниками я написал «г-же Абель»:
«По получении вашего письма от 17 июня я отправился в Вашингтон, чтобы обсудить этот вопрос с соответствующими официальными лицами. В результате у меня сложилось мнение, что они проявляют интерес к возможностям, указанным в вашем письме».
