Дмитрий Зубов - Чудо-оружие люфтваффе. Битва из будущего
– 30 августа – ТЭП Бирюлево, Московская обл.;
– 14 сентября – ТЭП в поселке Амамлы, в 22 км западнее города Кировакан (ныне Ванадзор), Армения;
– 30 октября – подстанция в городе Апатиты.
Еще раз подчеркнем, что приведенные выше объекты энергосистемы Советского Союза – это лишь малая часть того, что было снято экипажами дальней авиаразведки люфтваффе. Перечисление же их полного списка заняло бы не одну страницу. Однако даже и после этих примеров возникает следующий закономерный вопрос: что все это время делала советская противовоздушная оборона, которая отдельными, видимо, большими специалистами объявляется чуть не самой успешной в период Второй мировой войны?
Аэрофотоснимки дополнялись данными агентурной разведки как по линии абвера, так и по линии 6-го управления РСХА. Так что у профессора Штейнманна не было недостатка в информации.
31 июля 1943 г. он представил командованию люфтваффе детальный доклад, озаглавленный «Рекомендации для воздушных ударов по электростанциям региона Москва– Верхняя Волга». В нем Штейнманн делал вывод: «…методичная и точно проведенная атака электросистемы нанесет вред всей военной промышленности региона Москва – Верхняя Волга». При этом он особо подчеркнул, что только одновременная атака против всей энергосистемы будет иметь успех и что изолированные налеты не дадут такого совокупного эффекта.
Штейнманн не случайно в качестве цели для ударов с воздуха выбрал энергосистему района Москва – Верхняя Волга. В СССР его называли Центрально-промышленным, или Московским, районом. В годы первых советских пятилеток он наравне с Ленинградом стал центром машиностроения и химии. Основными его отраслями были: автомобильная и авиационная промышленность (Москва, Горький, Ярославль), транспортное машиностроение (Горький, Мытищи, Коломна, Ярославль, Рыбинск), энергетическое машиностроение и электротехническая промышленность (Москва, Подольск, Ярославль, Горький), станкостроение (Горький, Москва, Муром), производство подшипников (Москва), химическая промышленность (Сталиногорск, Дзержинск, Воскресенск) и производство синтетических каучуков (Ярославль, Ефремов в Тульской обл.).
В годы войны в Центрально-промышленном районе было сосредоточено 75 % всей советской военной промышленности. Находившиеся там предприятия выпускали 90 % всех автомашин, 60 % легких штурмовых орудий, 25 % средних танков, 27 % самолетов, 16 % артиллерийских орудий и 50 % шарикоподшипников. Так, например, только заводы Горького в 1941–1945 гг. выпустили 38 318 танков, самоходок и бронемашин (37 % от их общего числа), в том числе 10 159 танков Т-34 (10,2 %), 101 673 артиллерийских и танковых орудия (23,9 %), 16 324 самолета (11,3 %), 43 688 минометов, 109 636 автомобилей, 1165 реактивных установок БМ-13, 6111 мотоциклов, 22 подводные лодки, 55 759 снарядов, бомб и мин, 78 235 автоматов, 8840 авиационных двигателей и 85 722 радиостанции.
Однако доклад Штейнманна, при всей его научной точности, был встречен разведкой люфтваффе с большой долей скептицизма. Во-первых, ее сотрудники считали, что список объектов советской энергосистемы, предложенный профессором для ударов с воздуха, слишком длинный. И во-вторых, они полагали, что налеты на отдельные ключевые промышленные предприятия Советского Союза принесут больший эффект. В итоге, как это уже не раз бывало в бюрократической машине высших эшелонов люфтваффе, успешно созданной Герингом, дельный доклад начал «кочевать» из одного кабинета в другой, с одного стола на другой стол.
Тем временем немецкая авиаразведка продолжала накапливать сведения об энергосистеме Центрально-промышленного района. Так, 22 августа высотный Ju-86R из 1./Aufkl.Gr.100 в очередной раз безнаказанно прошел над Москвой. На снимках, сделанных его фотокамерами с высоты 13 000 м, были детально видны множество объектов столичной энергосистемы:
– ГЭС на Москве-реке в Карамышеве, Люблине, Рублеве и на Деривационном канале в Тушине;
– ТЭС на Краснопресненской, Берсеневской, Софийской и Бережковской набережных, Хорошевском шоссе, около заводов КиМ и «Динамо» и автозаводе ЗиС;
– ТЭП в Тушине, Рублеве, Химках, Марьине, Гольянове, Измайлове, Кунцеве (две), Богородском, Дубровке, Горенках, Ивановском, Карачарове, Коптеве, Мытищах и Щелкове (две).
Кроме того, на фотопланшетах, изготовленных на основе полученных снимков, были нанесены и все линии электропередач.
Наконец, 9 ноября того же 1943 г. уже оперативный штаб люфтваффе представил свое исследование по вопросу воздушных атак объектов советской военной промышленности. В этом совершенно туманном и ни к чему не обязывающем документе, в частности, говорилось:
«Очевидно, что мы упустили благоприятные возможности и что трудности тем временем стали очень большими. Кроме того, наши воздушные силы на Востоке связаны сегодня больше, чем когда-либо. Тем временем русская военная промышленность, судя по количеству поставок на Русский фронт, показывает устойчивый рост производства. Если русская военная промышленность будет продолжать работать столь же безмятежно, как это было, нужно ожидать, что в течение зимы и в следующем году [1944 г.] она выпустит большее количество самолетов, танков, орудий и т. д. …
Не будут ли военно-воздушные силы Германии вносить больший вклад в победу на Восточном фронте, если, вместо использования в роли артиллерии и сбрасывания бомб перед пехотой, будут сражаться с основой русской оборонной мощи – русской военной промышленностью?
Этот доклад сделан на основе убеждения, что устранение возможно больших частей русской военной промышленности будет иметь большее значение для Восточного фронта и, возможно, для всей войны, чем существующая боевая поддержка наземных войск.
Однако для этого необходимы большие специальные силы и подготовка. Когда это будет возможным (ввиду существующего положения), не может быть сказано в данном докладе, поскольку это зависит от решения на более высоком уровне».
Видя, что на его первый доклад в командовании люфтваффе нет никакой положительной реакции, Штейнманн в ноябре 1943 г. составил новый доклад. Это был несколько модернизированный вариант первого документа.
На этот раз профессор предложил нанести массированный удар только по тринадцати электростанциям в Центрально-промышленном районе СССР. В качестве целей он выбрал:
– две ГЭС в Рыбинске и Угличе;
– две ТЭС в Ярославле;
– ТЭС в городе Комсомольск, в 40 км западнее Иваново;
– Тульская ТЭС;
– ТЭС в Сталиногорске (ныне Новомосковск, Тульская обл.);
– ТЭС в Алексине, Московская обл.;
– Каширская ТЭС, Московская обл.;
– Шатурская ТЭС, Московская обл.;
– Баланхинская ТЭС, Горьковская обл.;
– Автозаводская ТЭЦ в Горьком;
– Игумновская ТЭЦ около города Дзержинск, Горьковская обл.
Общая мощность этих станций составляла 1,5 млн кВт, или 60 % от мощности электростанций Центрально-промышленного района (2,5 млн кВт). Понятно, что их раз-
рушение самым пагубным образом сказалось бы на этом одном важном промышленном регионе Советского Союза. Фактически это был своеобразный план антиГОЭЛРО.
На этот раз у Штейнманна появилась серьезная поддержка в лице рейхсминистра вооружений Шпеера. Тот предпринял шаги, чтобы с новым докладом профессора ознакомились Гитлер и начальник Генерального штаба люфтваффе генерал авиации Гюнтер Кортен.
Позднее Шпеер написал в мемуарах:
«В начале декабря я информировал Гитлера.
4 февраля [1944 г.] я написал Кортену, новому начальнику Генерального штаба люфтваффе, что «даже сегодня перспективы хорошие… для эффективной воздушной кампании против Советского Союза… Я определенно надеюсь, что она в результате окажет существенное влияние на боевую мощь Советского Союза». Я имел в виду нападение на электростанции около Москвы и на Верхней Волге. Успех зависел, как всегда при таких действиях, от случайных факторов.
Я не думал, что наши действия решительно затронут ход войны. Но я надеялся, как и написал Кортену, что мы нанесем достаточно вреда советской промышленности, что пройдет несколько месяцев, пока американские поставки смогут сбалансировать ее потери».
Кортен первоначально не поддержал предложение Штейнманна. Однако Шпеер не смирился и продолжал и далее решительно настаивать на его принятии. В течение 1944 г. он трижды – 4 февраля, 23 мая и 28 июля – посылал специальные меморандумы в Генеральный штаб люфтваффе, в которых пытался объяснить необходимость воздушных ударов по советским электростанциям. Понадобился почти год, чтобы руководство люфтваффе наконец признало правильность выводов профессора Штейнманна.
Советская Бургундия
