Александр Лебедь - За державу обидно
А жизнь продолжалась. 137-й Рязанский парашютно-десантный полк в плане территории был скомпонован крайне неудачно: огромные площади садов, несоразмерно длинные дороги, открытость во многих местах территории создавали массу неудобств. Содержать такую территорию в удовлетворительном состоянии было крайне утомительным занятием. Поэтому еще в бытность командующего Д. С. Сухорукова был создан и утвержден план, выполнение которого позволило бы четко обозначить контуры полка, придать городку стройность, логичность, завершенность. Дмитрий Семенович ушел на другую должность, а план начал претворяться в жизнь волей и трудолюбием прекрасного командира полка, на тот период подполковника, а ныне генерал-майора В. Ф. Хацкевича. Командир полка «пробил» финансирование и в соответствии с планом начал огораживать территорию. Прибывший в полк вновь назначенный командующий ВДВ генерал-полковник Н. В. Калинин развернувшиеся работы не одобрил. Первое, что ему не понравилось, — это КПП, который строился справа от дороги. Ленточный фундамент уже был готов, кладка поднялась местами на метр: «Почему здесь строится КПП?»
— В соответствии с планом, утвержденным командующим ВДВ.
— Кто командующий ВДВ?
— Вы, товарищ генерал-полковник!
— Перенести на левую сторону дороги.
Перенесли. Надо сказать, что история с КПП имела свое продолжение. Когда КПП закладывался, была вырублена часть яблоневого сада. Кладку разобрали, блоки вытащили, канаву заровняли. В саду образовывалась быстро заросшая бурьяном плешь. Когда Калинина сменил Ачалов, выяснилось по его прибытии, что на этом месте росла лично им посаженная в бытность командиром Рязанского полка любимая яблоня. Опять скандал. Второе, что не понравилось Калинину, — центральная въездная дорога в полк. Кривая была дорога, кто, когда и при каких обстоятельствах ее спроектировал — история умалчивает, но она шла по плавной дуге.
— Спрямить! — приказал Калинин.
— Товарищ командующий, пробовали, но тогда дорога упирается в котельную, — доложил командир полка.
Отдать распоряжение перенести котельную генерал-полковник Калинин не рискнул, приказал думать, и… чтоб дорога была прямой.
Далее последовали распоряжения возвести на месте воздушно-десантного комплекса столовую. Объединенными усилиями зам по тылу ВДВ генерал-майора А. Г. Зуева, заместителя по воздушно-десантной подготовке генерал-лейтенанта В.М.Лебедева и моими эту катастрофическую по своим последствиям идею удалось локализовать, ибо воздушно-десантный комплекс Рязани — один из лучших в ВДВ, а на нетитульное строительство столовой денег просто не было. Перспектива вырисовывалась такая: развалить лучший ВДК и на его месте не поставить даже плохонькую столовую. Зато Николай Васильевич отыгрался на нас при решении вопроса об учебном корпусе. Дело в том, что на протяжении ряда лет на территории Рязанского полка жил и, соответственно, обучался первый курс Рязанского десантного училища. Для курсантов были построены хорошая казарма и типовой трехэтажный учебный корпус. Позднее командование училища изыскало возможность разместить 1-й курс на территории училища, а казарма и корпус остались. Казарму использовали по назначению, а в отношении учебного корпуса в соответствии с планом, утвержденным генералом армии Д. С. Сухоруковым, было принято решение: на первых двух этапах разместить штаб полка, на третьем — медицинский пункт. Это решение диктовалось жизнью. Штаб полка на тот период представлял собою стоящее в медвежьем углу захудалое двухэтажное здание, построенное до 1917 года, а медпункт размещался в сборно-щитовой казарме барачного типа, которая давным-давно выслужила установленные сроки. Ремонт был бесполезен, про такое говорят: выкрасить да выбросить.
— Оставить учебный корпус! — такое решение принял новый командующий. Не помогли никакие уговоры и увещевания. С превеликим трудом удалось отстоять третий этаж, да и то временно. На первых двух было приказано оборудовать образцовые классы.
В ВДВ нет задач невыполнимых. Заместитель командира полка майор Иван Ильич Бабичев, человек талантливый и волевой (ныне это генерал-майор, командир 76-й воздушно-десантной дивизии), вложил массу трудов, денег и оборудовал воистину восхитительный учебный корпус. Беда в том, что он никому не был нужен: солдат не курсант, его академия — поле, полигон, танкодром. Тогда он солдат. И остался учебный корпус памятником командирской воле.
В трудах, хлопотах, учениях, стрельбах пролетело лето, наступила осень, а с ней и подготовка к параду. Теперь уже на парад как командир дивизии я представлял Костромской пеший, Рязанский механизированный и часть артиллерийского полка. Технически подготовка парада от предыдущих ничем существенно не отличалась. В моральном плане обстановка значительно усложнилась, особенно при проведении тренировок вне парадной площадки. По стране прошлась «демократическая рябь», целенаправленно продолжали литься потоки грязи на армию, в чем преуспели журналы «Огонек» и «Юность», ну, а крайними и виноватыми оказались, как всегда, солдаты и офицеры низшего звена. При следовании по московским улицам в колонне на технике нередко можно было нарваться на оскорбление, иногда в машины летели огрызки яблок, яйца, попадали камни.
Пострадать, к счастью, никто не пострадал, но морально это было тяжело. Солдат, офицер — человек казенный, государственный, и не ему решать, чем ему заниматься: приказано готовиться к параду — армия готовится. Дадут приказ отставить, и уйдет армия в пункты постоянной дислокации. На то она и армия, чтобы приказы выполнять, не деля их на преступные и непреступные. С этим далеко заехали, слава Богу, вовремя остановились. Если каждый сержант начнет подозревать каждого лейтенанта в отдаче преступного приказа, а не думать над тем, как его выполнить, лейтенант станет анализировать приказы майора, тот полковника, то не будет армии вообще. Смешно, когда умные, взрослые, убеленные сединами и украшенные благородными лысинами дяди очень убедительно и серьезно, с умилением и придыханием рассуждают о демократизации армии. Какая, к чертовой матери, демократия, когда одному человеку дано право послать на смерть другого? Ну что тут, собрание проводить, голоса считать? В боевой обстановке первейшая священная обязанность командира любого ранга немедленно, без суда и следствия, пристрелить на месте, как бешеного пса, любого, независимо от должности и звания, кто попробует развести подобного рода дискуссии. Да, можно и нужно перестроить взаимоотношения в армии. Можно и нужно сблизить офицера и солдата, можно и нужно регламентировать рабочий день, можно и нужно материально и морально компенсировать любому военнослужащему дополнительный труд. Многое можно сделать, и это будет и гуманно, и правильно, и разумно, но нет, не было и не будет в мире демократической армии. Если такое произойдет, то эту организацию можно назвать как угодно, но не армией. Армия без единоначалия, без силы приказа, без дисциплины — это не более чем сброд. При любом боевом столкновении половина ее разбежится, половина будет перебита.
Парад прошел, как всегда. Оценен был на отлично! Войска, техника убыли в части. Тыловая группа задержалась со сдачей имущества и прибыла в пункты постоянной дислокации 20 ноября. И вот тут привычный ритм впервые серьезно был нарушен.
21 ноября 1988 года дивизия была поднята по тревоге. Совершила марш на аэродромы, и вся, в полном составе, приземлилась в Баку. После Сумгаита это был второй, значительно более мощный, всплеск народных волнений. Объяснялись эти волнения очень просто и логично. Михаил Сергеевич куда-то отлучился ненадолго, а нехорошие Визиров и Демирчян, воспользовавшись его отсутствием, в очередной раз сцепились. Впоследствии выяснилось, что отсутствие в момент назревания и разрешения конфликтных ситуаций — это стиль работы Горбачева, но тогда это еще было неясно. Задачу дивизии поставили очень смутную; если отбросить всю словесную шелуху и оставить суть, то, в несколько вольном изложении, устный приказ звучал примерно так: «Летите, голуби — летите, там беспорядки, кто, кого бьет — не ясно; но на месте разберетесь и вмешаетесь, кулаки у вас большие. Но не стрелять — Боже вас от этого упаси. Уговаривать, убеждать — это можно!» Неясно, правда, кого уговаривать и в чем убеждать. К тем временам относится рождение известной формулы: «Воздушно-десантные войска плюс Военно-транспортная авиация равняется Советская власть в Закавказье».
Я стартовал на Баку отдельно от дивизии, с аэродрома Чкаловский, вместе с первым заместителем командующего ВДВ генерал-лейтенантом В. Н. Костылевым и оперативной группой штаба ВДВ. Нам было вменено в обязанность разобраться в обстановке до прибытия дивизии и определить полкам конкретную задачу.
