Николай Лузан - СМЕРШ. Без легенд и мифов
31 марта «Волков»-Дуайт под диктовку Окунева отправил из Малаховки в «Цеппелин» очередную радиограмму:
«Друг прибыл на станцию в 13.20. Инструмент в исправном состоянии. Благодарим за подарки. Передали их «Л». Он охотно принял, но настаивает на паспорте».
«Цеппелин» не замедлил с ответом.
«PR 7».
«А. Г. поступает в ваше распоряжение. С его помощью активизируйте подготовку вербовки «Л». Надеемся, что в ближайшее время удастся привлечь его к сотрудничеству. В интересах вашей безопасности подыщите для А. Г. другую квартиру. Да поможет вам Бог».
После этой радиограммы на Лубянке не стали испытывать терпение руководителей «Цеппелина» и решили порадовать их долгожданным сообщением. Приближался день рождения фюрера и донесение «Иосифа», направленное в Берлин 20 апреля, оказалось как никогда кстати. Курек, Курмис и Бакхауз передавали его друг другу и перечитывали по нескольку раз. Каждая строчка радиограммы, как бальзам, ложилась на их истомленные долгим ожиданием души. Курек радостно потер руки и не удержался, чтобы еще раз не зачитать ее вслух:
«В предварительном порядке «Л» дал согласие на сотрудничество. В ближайшее время пообещал предоставить подробные данные по американским и английским военным поставкам за январь, февраль и март сорок четвертого года. Взамен требует сообщить название банка, в котором открыт его именной счет, перечисленную на него сумму, и настаивает на предоставлении американского паспорта».
Беззастенчивая алчность и откровенный цинизм завербованного агента, которому большевистская власть дала, казалось, все: должность, открывшую прямую дорогу в Кремль, а вместе с ней привилегии, немыслимые для рядового коммуниста, нисколько не смутили Курека. Старая как мир истина — деньги правят всем — в лице Леонова лишний раз нашла подтверждение. Ради них он не побоялся пойти против Сталина и всесильного НКВД. Курек ликовал и не стеснялся своих эмоций. Не скрывали их и Курмис с Бакхаузом.
Заглянувший в кабинет дежурный так и остался стоять на пороге с разинутым ртом, наблюдая за странной картиной. Скупые на эмоции разведчики, подобно детям, кружили вокруг столов в каком-то немыслимом танце. Он растерянно захлопал глазами и, ничего не поняв, попятился назад. Вслед ему раздался взрыв хохота. Это по праву был их звездный час. Вербовкой такого уровня, как Леонов, вряд ли кто мог похвастать в «Цеппелине». Впереди открывались такие перспективы, что от них захватывало дух. Позади остались мучительные сомнения, бессонные ночи напряженной работы и разносы на ковре у начальства.
За прошедшие с начала операции девять месяцев обстоятельства не раз складывались так, что ставили на грань провала не только вербовку Леонова, но и само существование группы «Иосиф». В начале сорок четвертого само упоминание о ней и ее будущем агенте в Кремле, в кабинетах на Потсдамер-штрассе, 29, вызывало на лицах начальников других отделов кривые ухмылки. В «верхах» отношение к операции тоже изменилось не к лучшему. Кальтенбруннер, до недавнего времени поддерживавший ее, похоже, потерял интерес. И только они, Вальтер Курек и Мартин Курмис, продолжали надеяться на успех. А когда он наконец пришел, то заставил прикусить ядовитые языки последних завистников. За все годы службы в разведке ни самому Куреку, ни его подчиненным еще не приходилось слышать о такой перспективной вербовке агента. И какого агента!
В «Цеппелине» и абвере их насчитывались тысячи. Они шпионили, убивали, взрывали, но все это напоминало комариные укусы слону. Красная армия, подобно молоху, перемалывала одну за другой лучшие дивизии вермахта и неумолимо, как предвестник ужасного Армагеддона, приближалась к границам рейха. Ее военные тайны, хранившиеся в сейфах советских генералов, по-прежнему оставались недоступными для «суперагентов» абвера, которыми накануне войны с большевиками не уставал похваляться Канарис.
Вербовка Леонова стояла особняком в этой безликой и, как оказалось на поверку, никчемной «тайной армии» агентов. В руках «Цеппелина» и именно его — штурмбанфюрера Вальтера Курека — появилось грозное оружие. Леонову предстояло стать тем самым волшебным ключом, с помощью которого германская разведка теперь откроет «дверцу» к самым сокровенным тайнам верхушки большевиков.
И неизвестно, сколько бы еще в кабинете Курека длилось это ликование, если бы не требовательный телефонный звонок прямой связи с Кальтенбруннером. По коротким репликам Курмис с Бакхаузом догадались, что речь шла об «Иосифе» и Леонове. Судя по загоревшимся глазам Курека, о ней, видимо, стало известно самому Гиммлеру, и тот затребовал к себе материалы дела. Торопливо сложив в папку последние донесения «Иосифа», он прошел в кабинет Кальтенбруннера. Тот тоже не скрывал эмоций, и его не смутили некоторые мелочи в докладе «Иосифа»:
«В» и «Г» привезли часть вещей. Тюк с рацией не найден. Выехали искать вторично. Вербовка «Л» может вызвать трудности, т. к. мы обещали ему американский паспорт, а он не прислан. Гарантировать ли «Л», что при угрозе провала вы вывезете его за границу и оформите документы? Посоветуйте, как лучше поступить? Каких сведений сейчас лучше добиваться от «Л»? Что больше всего интересует?»
Поздравив Курека с успехом, Кальтенбруннер сразу взял быка за рога — потребовал от него в кратчайшие сроки закрепить вербовку Леонова и обеспечить получение от него разведывательной информации. Вопрос о планировавшемся перед отправкой «Попова» и «Волкова» теракте против Кагановича им не поднимался. В той критической обстановке, что складывалась на Восточном фронте, они живые вместе с Леоновым стоили гораздо больше, чем мертвый нарком.
«Цеппелин» ради информации о планах советского командования готов был обещать Леонову все что угодно и во время очередного сеанса радиосвязи с «Иосифом» передал:
«Берем на себя гарантии, что «Л» в случае опасности будет доставлен за границу и потом получит документы. Доставьте нам через «Л» фамилии и адреса начальников отделов его учреждения. Наилучшие пожелания в успешной работе».
В ответной радиограмме от 19 апреля «Иосиф» доложил то, что так долго ждали в «Цеппелине»:
«О работе с «Л» договорились. Вербовал «В» от имени американцев. Вручил «Л» 5000 долларов и 20 000 рублей. На его вопрос о документах убедил не беспокоиться, гарантировал ему, что паспорт он получит, как только возникнет необходимость в бегстве из СССР».
В Берлине радовались, а в Москве взгрустнули. Кальтенбруннер и Курек захотели из первых уст получить информацию о работе своей разведывательной группы и лишний раз убедиться в ее надежности.
24 апреля из «Цеппелина» в адрес «Иосифа» поступило распоряжение:
«Обергруппенфюрер и мы вместе с ним гордимся вашей блестящей работой. В полном объеме подключайте к ней А. Г. Поступающая от вас информация заслуживает самых высоких оценок. В связи с исключительной ценностью «Л» в интересах максимального использовании его возможностей необходимо в ближайшее время направить к нам «Волкова». Вместе с ним переправьте фото «Л» для оформления ему американского паспорта. На время отсутствия «Волкова» поручить А. Г. работу на рации. О дате отправки «Волкова» сообщите дополнительно. Да поможет вам Бог!»
Контрразведчики Смерш оказались между двух огней. Невыполнение приказа Кальтенбруннера было равносильно провалу операции. С другой стороны, направление Дуайта в Берлин также ставило под серьезное сомнение ее дальнейшее продолжение. Несмотря на то что за ним были сожжены все мосты, никто не мог дать гарантии, что, окажись он в подвалах «старины Мюллера», от одного имени которого даже у самых неразговорчивых развязывались языки, ему удастся устоять. Получался замкнутый круг, из которого пока не было выхода. В сложившейся ситуации руководство Смерш затягивало отправку Дуайта как могло и готовило операцию по захвату самолета, который «Цеппелин» намеревался отправить за ним. В «Цеппелине» тоже не все складывалось гладко. В одном случае не устраивало место посадки, в другом — вмешалась погода. Собственно, и в самом руководстве не было единства мнений по поводу целесообразности столь рискованной операции.
Но Утехин не собирался полагаться на удачу и искал выход из сложившейся ситуации. Решение пришло неожиданно и оказалось простым и работало на авторитет Леонова. В очередной радиограмме «Иосиф» сообщил:
«В ближайшее время через возможности «Л» планируем отправку «Волкова» в командировку на фронт. Его переход намечаем осуществить на северном участке Западного фронта. При нем будет фото «Л» и ряд материалов по железнодорожным перевозкам за апрель».
