Джеролд Шектер - Шпион, который спас мир. Том 2
В документальном фильме, сопровождавшемся комментариями Бауэра, без каких-либо оснований предполагалось, что МИ-6 обманывала своих американских коллег из объединенной группы. Заложенная в нем информация поддерживает давнишнюю попытку КГБ заронить мысль о нечестной игре в отношениях между американской и британской разведслужбами.
Бауэр рассказывает, что бывший председатель КГБ Владимир Семичастный откровенно говорил, что сотрудники КГБ засекли краткий контакт между британским дипломатом, которого считали сотрудником МИ -6, и одним советским гражданином, происшедший в большом московском универмаге (ГУМ) зимой 1962 года. Бауэр сказал, что об этой встрече американцам ничего не известно и она не была санкционирована. Семичастный не назвал имени этого дипломата, не назвал он также и точной даты, однако, по словам Бауэра, это произошло в январе 1962 года. Семичастный сказал, что КГБ не было известно, кто этот советский гражданин. Бауэр поспешно делает вывод, что встреча в ГУМе происходила между Пеньковским и Родериком Чисхолмом, главой резидентуры МИ-6 в Москве. Именно на ту встречу, утверждает Бауэр, Пеньковский явился под наблюдением КГБ, однако он не приводит никаких доказательств в подтверждение своего предположения. «Это было подтверждено британскими источниками», — сказал Бауэр, но так и не назвал эти источники.
Сэр Дик Уайт, возглавлявший Интеллидженс сервис во времена дела Пеньковского, настойчиво утверждает, что никаких сепаратных несанкционированных встреч между Пеньковским и МИ-6 не было. «Это весьма неправдоподобно и в высшей степени маловероятно. Мы занимались этим вместе с американцами и откровенно рассказали бы вам обо всем. Пеньковского было чрезвычайно трудно держать под контролем. Он шел на невероятный риск. Он хотел, чтобы его считали человеком, изменившим равновесие сил между двумя сторонами. Он был безмерно тщеславен. Не так уже редко бывают случаи такого состояния психики у людей, когда их влекут только такие дела, важность которых как бы придает вес им самим. Тут-то как раз ему и было где развернуться! Мне кажется, что при сочетании такого активного человека и такого огромного риска вся эта деятельность в конечном счете не могла продолжаться долго. Каждый, кто участвовал в этом деле, безупречно выполнял свои функции, и это очень радовало меня»{268}.
Открыто упомянутый Семичастным факт встречи Пеньковского с каким-то британским дипломатом в ГУМе не зафиксирован ЦРУ в отчетах о встречах Пеньковского. Миссис Чисхолм отрицает, что ее муж имел какие-либо сепаратные оперативные встречи с Пеньковским. Один британский чиновник, тесно связанный с этим делом, вспоминал: «Игра велась абсолютно честно. Очевидно, каждая из сторон считала, что она могла бы сделать это лучше, чем другая, но они не отступали от разработанного плана. Рори Чисхолм никогда тайно не встречался с Пеньковским»{269}. (Чисхолм умер в сентябре 1979 года от церебральной малярии.)
Трудно представить себе сепаратные встречи англичан с Пеньковским. Рори Чисхолм имел все основания не встречаться с Пеньковским в то время, потому что Пеньковский был убежден, что за Дженет Чисхолм ведется наблюдение; и американцы, и англичане потребовали временно прекратить открытые встречи с Пеньковским.
Почему Бауэр поверил в сочиненную КГБ басню о сепаратной встрече британского дипломата с Пеньковским? Во время суда над Пеньковским в 1963 году КГБ прилагал неимоверные усилия, чтобы вбить клин между американцами и англичанами. Сотрудники КГБ безуспешно старались заставить Пеньковского сказать, что американцы предпринимали попытки завербовать его, с тем чтобы он работал только на них. Тогда это не сработало, как не срабатывает и теперь. Для каждого, кто в этом участвовал, дело Пеньковского было кульминационным моментом их карьер, и они отчетливо помнят, что седаратных встреч не было.
Бауэр говорил Джозефу Бьюлику, что британские источники подтвердили по меньшей мере одну сепаратную встречу. Услышав это от Бауэра, Бьюлик, по его словам, был шокирован и сделал вывод, что «англичане вели себя с нами нечестно». Ту же самую историю Бауэр рассказал миссис Рине Пейтон, бывшей сотруднице ЦРУ, которая была уже на пенсии и просматривала досье Пеньковского, чтобы выяснить, каким образом он был разоблачен. Однако миссис Пейтон заявила: «В досье нет никаких подтверждений того, что Пеньковский сепаратно встречался с англичанами».
Учитывая дополнительный риск разоблачения из-за несанкционированных встреч, такая практика была бы в высшей степени непрофессиональной и маловероятной. Материалы, полученные от Пеньковского, обрабатывались и использовались совместно американцами и англичанами. И те и другие роптали по поводу ограничений, которые налагало на них соглашение о совместном использовании услуг Пеньковского, и между двумя службами существовало острое соперничество, но в действительности они были честны друг с другом и работали в тесном контакте.
Исказив факты, Бауэр утверждал в статье, появившейся в «Санди телеграф» от 5 мая 1991 года, что в провале Пеньковского повинен Гревил Винн. Бауэр утверждал, что Винн якобы был направлен в Москву в июле 1962 года без ведома американцев и что его якобы не предполагалось использовать для оперативных целей в связи с Пеньковским. Винн, который в 1988 году жил на Майорке (он умер от рака в 1990 году), описывал, как он привез в Москву фотографию Родни Карлсона, сотрудника ЦРУ, который должен был стать американским связным Пеньковского в Москве. Винн рассказывал, что сразу по приезде 2 июля он показал фотографию Карлсона Пеньковскому, с тем чтобы Пеньковский мог связаться с Карлсоном на приеме в американском посольстве по случаю Дня независимости. Это поручение подробно зафиксировано в досье. Там же сделано примечание о том, что американцы и англичане договорились показать Пеньковскому фотографии Карлсона и Джервеза и Памелы Кауэлл, которые должны были сменить Чисхолмов.
Винн рассказывал, что он попал под наружное наблюдение, когда направлялся на встречу с Пеньковским, договорившись пообедать вместе с ним в ресторане «Пекин» вечером 5 июля. Тогда он отправился в «Дом Америки» в Москве, чтобы рассказать Чисхолму о том, что произошло. Винн не ходил в британское посольство, чтобы встретиться с Джервезом Кауэллом, как утверждает Бауэр, Кауэлл прибыл в Москву только два месяца спустя, в сентябре 1962 года.
На Винна пало подозрение в шпионаже, когда Пеньковского «засекли» при встрече с миссис Чисхолм в декабре 1961 года. Пеньковский сказал своему начальству в ГРУ, что Винн помогал ему выполнять раз-ведзадания в Лондоне; тогда Пеньковскому было разрешено встретиться с Винном в нерабочее время. Однако к июлю Пеньковский оказался под наблюдением КГБ.
Бауэр утверждал, что поездка Винна в Москву в июле 1962 года привела к разоблачению Пеньковского и что Винн скрыл «свою личную ответственность за неожиданный арест Пеньковского сотрудниками КГБ». Бауэр утверждал далее, что слежка КГБ за Пеньковским не дала никаких результатов. В августе, когда генерал Олег Грибанов, начальник Второго главного управления КГБ, попросил у генерала Николая Чистякова, начальника следственного отдела КГБ, разрешения на арест Пеньковского, Чистяков, по словам Грибанова, «потребовал какого-нибудь более конкретного обоснования». Только в результате обыска квартиры Пеньковского 20 октября были найдены улики, по утверждению КГБ, достаточные для его ареста. Затем Бауэр говорит, что, когда Пеньковский после ареста раскрыл роль Винна, «для, КГБ это оказалось неожиданностью». Если это было неожиданностью, то как мог Винн выдать Пеньковского? Таким образом, Бауэр противоречит самому себе и дискредитирует свое собственное утверждение, что арест Пеньковского лежит на совести Винна. Винн был причастен к этому, но его роль в провале Пеньковского была второстепенной. Винн был арестован в Венгрии, после того как в результате признания Пеньковского была раскрыта его причастность к этому делу.
Винн, которому, как известно, было свойственно преувеличивать и приукрашивать свою роль, жаждал завоевать признание и славу, однако все это были человеческие слабости, далекие от предательства, которое он, по словам Бауэра, якобы совершил. Винн храбро держался в Москве, несмотря на оказываемое на него давление, хотя и чрезмерно преувеличивал свою роль после того, как был освобожден из советской тюрьмы.
Винн как шпион или как писатель был, по словам Джона Ле Карре, одним из тех людей, которые не могут обойтись без того, чтобы не добавить что-нибудь еще к удачной шутке. Однако, давая оценку Винну, Ле Карре добавляет: «Информация, которую добывал Пеньковский и доставлял Винн, несомненно, привела к величайшему моральному поражению каждой стороны, участвовавшей в «холодной войне», — решению Хрущева вывести свои ракеты с Кубы»{270}.
