Дымовое древо - Денис Джонсон
– Вот, последние в ведре оставались, дружище.
Улыбка человека приводила Сэндса в замешательство.
– В организме у Шкипера обнаружена нехватка пива.
Шкип сказал:
– Здоро́во!
– Квантико!
Он взял бутылку, и они пожали друг другу руки; щёки у Шкипа горели от смущения – лицо у человека было вроде знакомое, а вот имя стёрлось из памяти. В Квантико[49] они в течение двадцати одного дня трудились вместе над шифровальной программой, сразу после его обучения на «Ферме»[50], – никогда не были особенно близки, но определённо хорошо знакомы. Они сели, стали болтать обо всём и ни о чём, и через несколько минут Шкип почувствовал, что имя приятеля всё-таки вертится где-то на кончике языка.
– Где ты сейчас служишь? – спросил он человека. – По-прежнему в Лэнгли?
– Пока что меня держат в заначке в округе Колумбия. В Госдепартаменте – ну, вот то большое здание на Пенсильвания-авеню. Но вообще я мотаюсь – Сайгон, Манила, Вашингтон. Ну а ты?
– А меня переводят. В Сайгон.
– В Сайгоне хорошо живётся – предоставляют апартаменты, прислугу, такой вот порядок существования. А ты сбегаешь из этого места всякий раз, когда можно выбраться. Чёрт возьми – да каждые выходные. Ну, почти каждые.
– Слышал, места там красивые.
– Удивительно красивые. Выйдешь из казармы отлить, стряхнёшь последнюю капельку, глянешь перед собой – боже мой, поверить не могу, и откуда только всё взялось?
– Прямо как здесь, иными словами.
– Значительно опаснее. Надбавка за риск не просто так даётся.
– Жду не дождусь.
– В операционном отделе служишь, правильно?
– Правильно, – сказал Шкип. – Официально. Но, похоже, работаю я на отдел планирования.
– Ну, я-то состою в отделе планирования, но работаю, похоже, на Госдеп.
– Как тебя на базу-то занесло?
– А так, что сегодня в двадцать ноль-ноль ждёт меня поездка обратно на войну за казённый счёт. Время моё на исходе, сынок. Последний шанс хлебнуть «Сан-Мигеля». Жаль, бочонок с собой не захватишь!
– Разве «Сан-Мигель» продают в бочонках?
– А вот, кстати, не уверен. Зато вот бутилированный продают – в офицерском клубе. Пойдём!
– Да я же весь чумазый. Нужен тебе такой собутыльник?
– Мне подождать? А как насчёт того, чтобы сходить в город?
– Ладно, – согласился Шкип, – если уж ты уезжаешь в двадцать ноль-ноль…
– Ещё можем заскочить в подростковый клуб, узнать, что там вытворяют детишки офицеров.
– Что? – не понял Шкип.
– Слушай, это мне напомнило… в смысле, раз уж зашла речь об офицерских детях. Ты нашему полковнику родственником случайно не приходишься?
– Какому-такому полковнику?
– Ну разве ты не близкий родич полковника? Полковника Фрэнсиса Ксавьера?
– Я один из его любимчиков, если только мы об одном и том же человеке.
– У нас только один полковник.
– Думаю, нет.
– Проходил я у него этот курс отдела «Пси». Он – человек идейный, ему есть что сказать.
– Воззрения у него имеются, это да.
– Ты тоже этот курс проходил? Он его озаглавил неправильно. «Воспоминания и теоретизирования» больше бы подошло.
– Такой уж он, наш полковник.
– Он ведь изложил некоторые свои мысли в виде статьи для журнала. Читал?
– Для журнала? Ты про «Стадиз»?
– Бинго!
Они оба имели в виду внутренний печатный орган Управления, «Стадиз ин интеллидженс». Мысли полковника на страницах журнала? Что на это сказать? Ничего.
Он глотнул пива и вытер усы. Те уже миновали неровную лохматую фазу, как у Кеннеди-деда[51]. Теперь все военные снова вернулись к стрижке ёжиком с плоским верхом – доказывали, что они не «Битлы». Но усы свои Шкип сохранил. Они были просто роскошны.
– Ты много читаешь журнал, Шкип?
– Навёрстываю упущенное в Маниле. Я ведь живу у чёрта на рогах, там журналов нет. В горах, в Сан-Маркосе.
– Ах, да – пансионат «Дель-Монте».
– Бывал там хоть раз?
– Нет. Так ты не читал его творение?
– Не могу поверить, что он довёл что-то до ума для полноценной публикации.
– Так её и не публиковали. Это так, черновик.
– Как же она попалась тебе на глаза?
– Мне было интересно, видел ли ты её в необработанном виде.
– Дружище, да я и думать не думал, чтобы полковник хоть раз взялся за перо и бумагу. Как она к тебе попала? Ты имеешь какое-то отношение к журналу?
– Значит, не видел.
Теперь Шкип чувствовал, как у него останавливается сердце.
– Нет, – повторил он, – как я и сказал.
– Хорошо, буду с тобой откровенен. Статья некоторым образом заставляет задуматься. Одно из объяснений в том, что она замышлялась как сатира. Но если он выносит сатиру на рассмотрение внутреннего печатного органа, это само по себе не вполне понятно. Это смущает – и это смущение тоже не вполне понятно.
– Ясно, – сказал Шкип. – Смотри, очевидно, что я тебя помню, а вот имя из головы вылетело.
– Фосс.
– Рик, верно?
– C’est moi.[52]
– Лицо-то знакомое, а вот…
– Да я раскабанел просто.
– Ну как скажешь.
– Я ведь женился. Ребёнка завёл. Потолстел.
– Мальчика или девочку?
– Доченьку. Селестой назвали.
– Красивое имя.
– Ей уже полтора года.
– И как, трудно теперь? Все эти поездки и прочее.
– А я рад, что вечно в разъездах. Я как луна – появляюсь и исчезаю. Сказать по правде, вряд ли я смог бы вынести семейный быт. Женщины и дети меня пугают. Не понимаю я их. Предпочитаю быть где-нибудь в другом месте. – До сих пор он сидел на кушетке, а теперь встал и пересел на один из ящиков. – А вот это чьи шмотки здесь?
– Я всего лишь доставляю их по адресу.
– Кто такой У. Ф. Бене?
– Адресат, наверно.
– Или, может быть, отправитель, – предположил Фосс.
– Да я вообще впервые это имя вижу.
– А что значит «У»? Уильям?
– Понятия не имею, – буркнул Шкип.
– А что насчёт «Ф»? Как его полное имя?
– Рик… Я всего лишь слепое орудие доставки.
Фосс спросил:
– Хочешь, поборемся на руках?
– Ой, нет, – ответил Шкип.
– Если бы мы поборолись, знаешь, кто бы победил?
Шкип пожал плечами.
– Тебе что, всё равно?
– Да, всё равно, – ответил Шкип.
– Мне тоже, – сказал Фосс. – Мышцы нам ни к чему. У нас теперь есть своя частная армия. Эти «зелёные береты» всё равно что танки в человеческом обличье. Настоящие машины смерти. Кто-нибудь из них нас на мелкие клочки порвёт, а? И вот они-то работают на Управление. Ну, дело в том, что отныне и мы обзаводимся крутыми ребятами в форме. Они не кончают университетов по специальности, не садятся за письменный стол и не уходят в административные дебри. Это тебе не УСС[53]. Та война – уже история.
