Моссад. Самые яркие и дерзкие операции израильской секретной службы - Михаэль Бар-Зохар
Почти год Шемеш вел долгие беседы с молодым пилотом, и наконец ему удалось убедить его совершить короткую поездку в Афины. Используя все свое красноречие и дар убеждения, Шемеш объяснил иракским чиновникам, что жена Редфы страдает серьезным заболеванием и единственный способ спасти ее — провести обследование у западных врачей. Она прямо сейчас должна вылететь в Грецию, сказал он. Также он попросил, чтобы ее мужу разрешили поехать с ней, так как он единственный в семье говорит по-английски. Власти сдались, и Муниру Редфе разрешили вместе с женой отправиться в Афины. Там они встретились с другим пилотом — полковником Зеевом Лироном (Лонднером), офицером израильских ВВС. Моссад попросил его помочь в работе с Редфой. Лирон и Редфа несколько раз беседовали тет-а-тет. Лирон выдавал себя за польского пилота, работающего на антикоммунистическую организацию. Мунир рассказал ему о своей семье, о жизни в Ираке и своем глубоком разочаровании начальством, пославшим его бомбить курдские села. Все боеспособные курдские мужчины ушли воевать, сказал он, дома остались только женщины, дети и старики. И это люди, которых он должен убивать? Для него это стало последней каплей, он принял окончательное решение и навсегда покинет Ирак.
Следуя приказам Моссада, Лирон пригласил Мунира вместе с ним посетить маленький греческий остров. Моссад присвоил Редфе оперативный псевдоним Яхалом (Бриллиант). В безмятежной, умиротворяющей атмосфере острова двое мужчин продолжили беседы и стали хорошими друзьями. Однажды поздно вечером Лирон спросил Редфу, что произойдет, если он покинет Ирак на своем самолете.
— Меня убьют, — сказал Редфа. — Кроме того, ни одна страна не согласится дать мне убежище.
— Есть одна страна, которая примет тебя с распростертыми объятиями, — заметил Лирон и сознался своему изумленному другу. — Я не поляк, а израильский летчик.
Наступило долгое молчание.
— Давай поговорим об этом завтра, — сказал Лирон, и они разошлись.
На следующее утро Редфа сказал Лирону, что решил принять его предложение. Они стали вместе обсуждать подробности организации побега Редфы и сумму денег, которую он должен получить.
Редфа был очень скромен. «Меир Амит поручил мне предложить Редфе некоторую сумму денег, — рассказывал Лирон позднее, — и, если нужно, удвоить ее. Редфа сразу же согласился на первое предложение. Мы договорились, что его семья присоединится к нему в Израиле».
С греческого острова они вылетели в Рим. Шемеш и его любовница прибыли из Багдада. Через несколько дней к ним присоединился Йегуда Порат, сотрудник разведки ВВС, который побеседовал с Редфой.
В Риме Лирон и Редфа обсудили способы связи. Было решено, что, когда Редфа услышит на радио Kol Israel, вещающем на арабском языке, популярную арабскую песню «Мархабтейн-Мархабтейн», это послужит для него сигналом к действию. Он не знал, что, когда встречался со своими кураторами в разных римских кафе, за ним наблюдали руководители Моссада.
«Я решил, — рассказал нам Меир Амит, — лично взглянуть на этого пилота, прежде чем начнется заключительный этап операции. Прилетел в Рим, зашел в кафе, куда должны были пойти иракский пилот и мои люди. Сел за соседний столик и стал ждать. Затем в кафе вошли несколько человек. Этот парень произвел на меня хорошее впечатление; я дал знак нашему офицеру, который сидел с ним, что все в порядке, и ушел».
Во время нашей встречи с Амитом он настоял на том, чтобы прочитать нам отрывок из своей книги «В лоб», в котором описывалась группа, вошедшая в римское кафе: «Еврейский красавчик (Шемеш), пришедший в тапочках из-за пораненной ноги; его любовница, толстая и довольно уродливая дама (я не понял, что он в ней нашел); и Бриллиант (оперативный псевдоним Мунира), невысокий, крепкий и широкоплечий мужчина с серьезным лицом. Они не знали, что их проверяют».
Только когда убедился, что может доверять Бриллианту, Амит дал Рехавии Варди приказ приступить к следующему этапу операции — инструктажу иракского пилота в Израиле. Лирон и Редфа вернулись в Афины, чтобы успеть на рейс в Тель-Авив. Загвоздка в аэропорту Афин чуть не сорвала операцию. Редфа по ошибке сел на рейс в Каир вместо Тель-Авива. Только сев на рейс El Al, Лирон понял, что Редфа исчез.
«Я был в отчаянии, — позже рассказывал Лирон. — Был уверен, что все пропало. Но через несколько минут передо мной появился Мунир. Оказалось, бортпроводники в каирском самолете посчитали пассажиров, обнаружили одного лишнего, проверили билеты и послали Мунира на тель-авивский рейс». Редфа провел в Израиле 24 часа. Его проинструктировали, и он даже ознакомился с планом полета в Израиль. В комплексе Моссада его обучили секретному коду; затем новые друзья повели его на прогулку по улице Алленби, одной из главных артерий Тель-Авива, а вечером пригласили в прекрасный ресторан в Яффо, «чтобы он почувствовал себя как дома».
Редфа вернулся в Афины, пересел на другой самолет и приземлился в Багдаде, начав подготовку к последнему этапу операции.
«У меня чуть не случился сердечный приступ, — вспоминал Амит. — За несколько дней до своего побега иракский пилот решил продать свою домашнюю обстановку. Теперь попытайтесь представить себе последствия внезапной продажи гаража пилотом истребителя. Я до смерти боялся, что иракский Мухабарат (служба безопасности) узнает об этой продаже, допросит Редфу, арестует его, и вся операция провалится. Слава богу, Мухабарат не получил информации об этом, и глупая продажа вещей не привела этого скрягу к аресту».
Еще одна проблема: как вывезти семью пилота из Ирака, сначала в Англию, а затем в Соединенные Штаты? У него было довольно много сестер и зятьев, которых пришлось вывезти из Ирака, прежде чем он совершил побег. Было решено, что его ближайшие родственники будут доставлены самолетом в Израиль. Жена Редфы ничего об этом не знала, и он боялся сказать ей правду. Он сказал ей только то, что они надолго едут в Европу. Она улетела с двумя детьми в Амстердам. Ожидавшие там сотрудники Моссада доставили их в Париж, где их встретил Лирон. Жена Редфы все еще понятия не имела, кто эти люди.
«Они поселились в маленькой съемной комнате с одной двойной кроватью, — рассказывал Лирон. — Мы сидели на этой
