Николай Лузан - Лубянка. Подвиги и трагедии
11 августа, когда небо затянулось тучами, подводная лодка, наконец, вошла в устье небольшой речки Камчия. Высадка проходила нервно и неорганизованно. Море штормило, а сильный дождь затруднял видимость. Волна захлестнула одну из шлюпок, и неудачникам пришлось перебираться в те, что находились поблизости. Несмотря на шторм, никто не утонул, и все четырнадцать разведчиков благополучно высадились на берег. Но из‑за непогоды и сильного течения им не удалось собраться вместе, тем более что в воздух то и дело взлетали осветительные ракеты, а по берегу рыскали патрули. Не мешкая, они двумя группами, одна во главе с Ц. Родионовым, а другая — с С. Димитровым, покинули место высадки и направились в район общего сбора, находившийся вблизи города Сливен. На четвертые сутки группа Ц. Родионова благополучно добралась до места и разбила лагерь. Не дожидаясь подхода группы С. Димитрова, Ц. Родионов выслал разведку в город Сливен для налаживания связи с местным подпольем. И здесь его поджидал первый тяжелый удар — оно было полностью разгромлено. Хозяин чудом уцелевшей явочной квартиры при появлении разведчиков шарахнулся от них как черт от ладана и наотрез отказался от сотрудничества.
Родионов не узнавал родной Болгарии. Его московские представления о том, что болгарский рабочий класс и крестьянство, возмущенные вероломным нападением фашистов на первое в мире социалистическое государство, только и ждут сигнала, чтобы восстать, оказались горькой иллюзией. Он и его разведчики наблюдали совершено обратное. Подошла к концу уборка садов и полей, в деревнях праздновали сбор урожая и готовили бочки для молодого вина. В городах в воскресные дни было не пробиться в рестораны, а на летних танцплощадках до позднего вечера гремели медью военные оркестры. Предпринятые Ц. Родионовым и его посланцами попытки наладить контакты с местными жителями и пополнить подходившие к концу запасы продовольствия в ряде случаев наталкивались на откровенно враждебное отношение. В ходе очередного радиообмена с Центром Ц. Родионов сообщил: «Нахожусь в горах. Контакт с местными отсутствует».
Несмотря на эту настораживающую информацию, Б. Намгаладзе и А. Галкин тем же путем направили в Болгарию третью и четвертую группы Х. Боева и Г. Янкова.
Тем временем Ц. Родионов, так и не дождавшись прихода на базу С. Димитрова, а с ним еще шести разведчиков, вместе с радистом отправился на встречу с десантом. Несколько дней прошло в томительном ожидании. Между разведцентром и Ц. Родионовым произошел короткий радиобмен: 17 августа Ц. Родионов радировал:
«Положение группы тяжелое — отсутствует связь с местными группами. Идет слежка. В составе группы оказался троцкист. Вторую группу прошу сократить до минимума».
К сожалению, ни П. Судоплатов, ни Б. Намгаладзе, ни А. Галкин уже не в силах были что‑либо изменить. Советские подводные лодки с разведчиками на борту в режиме полного радиомолчания затаились у болгарских берегов и ждали подходящего случая, чтобы незаметно проскользнуть среди рыскающих по морю гитлеровских патрульных катеров и высадить десант.
Напряжение на Лубянке, на оперативной базе в Севастополе и в горах далекой Болгарии нарастало. Наконец 27 августа эфир ожил. Радист группы Ц. Родионова передал долгожданную радиограмму:
«27 Р. и П. ушли встречать группу, еще не вернулись».
28 августа Ц. Родионов последний раз работал в эфире. Он сообщил:
«Группа Я высадилась благополучно 28. Эта группа имеет рацию переменного питания. Связь неисправна. Их ловят все время».
После этого короткого радиосеанса всякая связь с Ц. Родионовым и остальными группами окончательно оборвалась.
Неделя за неделей радисты Центра тщетно вслушивались в эфир, надеясь поймать радиопозывные «Братушек», но ни одна из радиостанций резидентуры не отвечала на сигнал. Первая информация о судьбе разведчиков поступила из Софии в начале октября 1941 года от надежного агента Разведуправления Генерального штаба Красной армии. Она носила отрывочный характер и ничего утешительного в себе не содержала. Агенту Разведуправления через свои связи среди болгарских военных удалось установить только то, что в течение августа — сентября болгарской полицией и гестапо при поддержке армейских частей проводились широкомасштабные поисковые операции «по поимке советских диверсантов», в результате которых значительная их часть была уничтожена.
Вскоре вслед за этим сообщением пришло подтверждение от самого Ц. Родионова. Он сообщил, что из всего состава группы только ему вместе с Д. Димитровым и И. Бейдо (Байером) после многочисленных перестрелок удалось оторваться от преследования полиции, добраться до Софии и установить контакт с коммунистическим подпольем. Спустя некоторое время он возглавил военную организацию компартии, но ненадолго. Полиция снова напала на след Ц. Родионова, и с мая 1942 года позывные его радиостанции навсегда пропали из эфира.
Окончательно судьба всех участников резидентуры «Братушки» прояснилась для руководства Особой группы три года спустя, после освобождения Болгарии, когда в руках советской контрразведки оказались архивы болгарских спецслужб и протоколы судебных заседаний. Как оказалось, появление у болгарских берегов советских подводных лодок не осталось незамеченным, а сообщения информаторов полиции, внедренных в коммунистическое подполье, об эмиссарах из Москвы немедленно привели в движение мощную и хорошо отлаженную машину сыска.
Еще более усугубила ситуацию несогласованность двух советских спецслужб — Разведуправления Генерального штаба Красной армии и НКВД. Злой рок словно преследовал разведчиков. За несколько дней до высадки резидентуры в те же самые районы военные разведчики произвели заброску пяти групп парашютистов. Их десантирование прошло крайне не удачно. Сразу же после приземления две из них напоролись на засады и были уничтожены, три другие после тяжелых боев вынуждены были покинуть район базирования и укрыться в горах.
Гитлеровские спецслужбы и командование вермахта, встревоженные столь масштабным проникновением советских разведывательно‑диверсионных групп на территорию Болгарии и опасавшиеся, что при поддержке коммунистического подполья они смогут поднять население на восстание, вынудили болгарское правительство принять беспрецедентные меры безопасности. Силами армии и полиции были блокированы районы, где находились разведывательные группы. В городах и селах начались массовые облавы и аресты подпольщиков. Полицейское кольцо неумолимо сжималось вокруг разведчиков. Одни гибли в бою, другие попадались в хитро расставленные ловушки. Последним в мае 1942 года, после перестрелки на конспиративной квартире, был захвачен тяжело раненный Ц. Родионов.
Для него и 26 оставшихся в живых разведчиков из Особой группы при наркоме внутренних дел СССР и Разведуправления ГШ Красной армии потянулись долгие месяцы тюремного заключения. Но и в мрачных казематах софийской тюрьмы они не сдавались и продолжили борьбу. Следователи болгарской полиции скрупулезно и бесстрастно зафиксировали в протоколах силу духа одних и мерзость предательства других. Первых оказалось значительно больше. Опытные подпольщики, профессионалы нелегальной борьбы, они прекрасно понимали, на что шли.
Сегодня, спустя много лет, поражают мужество и непоколебимая вера разведчиков в идеалы свободы и их готовность к самопожертвованию ради своего народа. Это признавали и их противники. В скупых донесениях болгарской полиции и протоколах следователей зафиксированы эти вершины человеческого духа.
14 сентября 1941 года тяжело раненный Ангел Ников Георгиев (Павлов) попал в окружение и, не желая сдаваться врагу, застрелился. Перед смертью он оставил записку. Всего четыре листка из блокнота чуть больше спичечного коробка, педантично пронумерованные и аккуратно подшитые в дело следователем полиции, исписаны его нетвердой рукой. Угловатые буквы наползают друг на друга, пятна крови залили отдельные слова. Но эти пять простых и бесхитростных строчек А. Георгиева, наверное, и в наши дни значат куда больше, чем целая книга.
«Товарищи! Я ухожу от Вас, от пули фашизма, но я знаю, что для пользы прогрессивного человечества я разлучаюсь с Вами. Товарищи! Вы поднимете великое знамя МАРКСА — ЭНГЕЛЬСА — ЛЕНИНА — СТАЛИНА! Великая Отечественная победа будет за великим делом труда, прощайте, мои товарищи. Г. Павлов».
В наш прагматичный и жестокий век этот его поступок и слова могут кому‑то показаться актом отчаяния фанатика‑одиночки. Но это далеко не так. Через два месяца, 8 ноября 1941 года, его подвиг повторил другой разведчик из группы Ц. Родионова — Сыби Димитров. Ранним утром плотные полицейские цепи окружили родной дом Димитровых и потребовали, чтобы он сдался. В их руках находился захваченный в плен брат, а внизу, в комнате, под дулами пистолетов застыла жена. Ему обещали сохранить жизнь и дом, если он сложит оружие и выдаст товарищей, но Сыби выбрал достойную смерть. В ответ полицейские услышали:
