Олег Айрапетов - Участие Российской империи в Первой мировой войне (1914–1917). 1916 год. Сверхнапряжение
Русское наступление выродилось в лобовые удары. С другой стороны, немцам не вполне удался и их обычный прием – контрудар63.
Действительно, при ликвидации прорыва русских войск у деревни Корытница-Свинюха 27 сентября 1916 г. войска генерала Марвица понесли, по словам Георга Брухмюллера, «значительные потери». Артиллерийская атака немцев, в которой принимали участие около 60 батарей и 1,5 роты минометов, не смогла подавить русскую артиллерию. При этом по участку 2,5 на 2 км за 5,5 часов было выпущено несколько десятков тысяч снарядов. Единственным достижением германской армии при этом было восстановление старой линии окопов64. Ранним утром 1 (14) октября, после взрыва подкопов, подведенных под немецкие укрепления, бои за Квадратный лес возобновились и на ряде участков немцам пришлось вновь отойти. Северо-восточная часть леса перешла в руки русских. Контрудар гвардейской пехоты, которой дали подготовиться к атаке, был чрезвычайно успешным, но через четыре дня история повторилась, и на этот раз отступить пришлось русской гвардии65.
Ставка и правительство. Новый курс в отношении ВПК
После 2-го съезда ВПК к Рабочей группе и ЦВПК было привлечено пристальное внимание Министерства внутренних дел. Для Ставки была составлена записка, в которой был дан вполне профессиональный анализ создавшегося в стране положения. Выводы были вполне очевидны – возникал союз либералов и революционеров: «К осени минувшего 1915 г. в настроениях широких рабочих масс Петрограда, обнаруживавших в начальном периоде войны особый подъем патриотических чувств, произошел перелом в сторону наблюдаемой ныне политической неустойчивости. Причинами, обуславливавшими это явление, были постепенное нарастание под влиянием войны дороговизны жизни, изменчивость счастья на театре военных действий, затянувшая на неопределенное время грандиозную военную кампанию, использование этих обстоятельств оппозиционными элементами, стремившимися путем усиленной агитации дискредитировать авторитет Правительства и захватить власть в свои руки, и обстановка заседаний июльской сессии Государственной думы, носившая явно противоправительственный характер и объединившая в стремлении “свалить власть” прогрессивно-оппозиционные группы с левореволюционными. В связи с этим переломом общественных настроений руководители и активные деятели левого и революционного лагеря уже не пытаются – как то было раньше – воздействовать на широкие массы популяризацией лозунгов социалистических учений, а наоборот, действуя заодно с прогрессивной оппозицией, призывают бороться против дороговизны, малой расценки труда, правительственных стеснений в области культурно-просветительных и профессионально-экономических интересов трудящихся, дискредитируют все мероприятия и начинания правительственной власти и указывают на то, что ныне существующая власть должна быть ниспровергнута, так
как в противном случае страна может действительно проиграть кампанию и подвергнуться политическому и экономическому разгрому»1.
По распоряжению наштаверха 24 апреля (7 мая) 1916 г. 25 экземпляров этой записки были разосланы дежурным генералом Ставки Кондзеровским старшему командному составу армий и штабов фронтов для широкого ознакомления с деятельностью Рабочей группы ЦВПК, «…ввиду противоправительственного характера деятельности упомянутой рабочей группы»2. Руководители ВПК были недовольны новым курсом правительства в отношении комитетов. Воспользовавшись пребыванием в России в начале мая 1916 г. помощника военного министра Франции Альбера Тома, они в ходе частных встреч довели до него свои претензии к власти. Либеральная оппозиция уже с конца 1915 г. все более серьезным образом относилась к контактам с союзными дипломатами, рассчитывая оказать через них давление на собственное правительство3. Большое значение придавалось и «объективной» информации о реальном состоянии дел в стране. В результате французский политик вынес следующее представление о настроениях русских либералов: «В Москве мощное либеральное движение. Большинство примыкающих к нему будет терпеливо ждать победы, чтобы предъявить свои требования, но одни более терпеливы, а другие строят свои расчеты на поражении и думают, что это более верный путь для торжества их политических взглядов»4. Из этих настроений не делали секрета.
Французы склонны были поддерживать русских либералов. 22 мая 1916 г. в Ставку прибыл новый французский военный представитель генерал Морис Жанен. Его приезд был в частности связан и с тем, что отношения между По и Алексеевым не сложились. Поль Мари По приезжал в Россию на переговоры в марте 1915 г. и оставил по себе хорошие воспоминания. Популярность генерала во Франции была связана еще с участием в войне 1870–1871 гг., где он потерял руку. Кроме того, он прославился во время наступления в Эльзасе во второй половине августа 1914 г., когда французам удалось удержать небольшую полоску германской территории на стыке германо-франко-швейцарской довоенной границы. Генерал выступил за применение карательных мер по отношению к отступавшим после первых успехов под контрударами германцев французским войскам5. Военная ценность занятой территории была невелика, но весьма значительным был сам факт долгосрочной оккупации части германского рейха, достигнуть чего не удалось никому из союзников за всю войну. После этого По находился при короле бельгийцев Альберте I во время осады Антверпена и эвакуации этого города. Иначе говоря, это была полулегендарная личность, или личность, которая так воспринималась общественностью.
В конце 1915 г. По с несколькими офицерами был послан в Россию в качестве военного представителя при Верховном главнокомандовании. С самого начала французский генерал, державшийся весьма самоуверенно, попытался вмешиваться в работу русской Ставки, что весьма не понравилось начальнику штаба Главковерха. Но вскоре По заболел, острые приступы ревматизма приковали его к постели, и фактически роль представителя Франции при Ставке опять стал играть де Лагиш. Это и вызвало решение правительства республики о командировке генерала Жанена. 14 (27) марта 1916 г. Сазонов был извещен о решении Парижа реорганизовать военную миссию в России. Жанен формально становился помощником По при русской главной квартире, бывший военный агент в России генерал де Лагиш в случае желания императора оставался при его особе, военным агентом назначался майор Лаверн6.
Жанен хорошо знал русский язык – это было не последней причиной его назначения. Он был наблюдателем в русско-японскую войну и даже опубликовал работу о ней в 1911 г. Перед отъездом генерал встретился с президентом Франции. Пуанкаре говорил о своих страхах, которые будило в нем отношение Николая II к Думе, и рекомендовал Жанену при случае постараться «открыть царю глаза». Сам Пуанкаре не упоминает этой части разговора, но отмечает, что он советовал Жанену заняться под руководством По вопросом об отправке русских войск во Францию, а также вопросами поставок снаряжения – французов беспокоили забастовки на Путиловском заводе. Приезд Жанена, заставшего По в постели, обложенного картами Вердена, дал возможность отправить По в отпуск в Ессентуки, после окончания которого в августе 1916 г. он в последний раз приехал в Могилев перед возвращением домой. Новый военный представитель Франции получил в Могилеве весьма теплый прием. Свои взгляды и позиции он не торопился раскрывать. «Генерал Жанен, – писал в начале июня 1916 г. Николай II, – производит впечатление знающего военного человека, ведет себя скромно и большей частью молчит»7. Последнее неудивительно: для выполнения инструкций Пуанкаре Жанен приехал весьма несвоевременно.
Летом 1916 г. правительство впервые после отставки Н. А. Маклакова предприняло ряд мер по установлению контроля над общественными организациями. В частности, 8 (21) июня военные власти обоих столиц получили от Совета министров право допускать съезды этих организаций по особому разрешению и с обязательным присутствием представителей властей8. Все это позволило лидеру октябристов заявить в Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства: «При Шуваеве и Беляеве им (общественным организациям. – А. О.) пришлось пережить очень тяжелые дни. Мешали работать, отказывали в содействии и затем, как вы знаете, взяли их под политическое подозрение. Тут начался уже ряд репрессий и по отношению к тем рабочим организациям, которые входили в состав военно-промышленного комитета, и к самим военно-промышленным комитетам»9. Летом 1916 г. он еще не говорил о репрессиях, но активно протестовал против попыток поставить под контроль распределение заказов на военные нужды10.
Следует отметить, что у части членов правительства действительно возникли сомнения, которые позже были сформулированы следующим образом министром земледелия А. Н. Наумовым: «Помимо критики материальной стороны дела, думается мне, был и другой мотив, мотив чисто политического характера, то есть предположения были, что на место наше желают непременно стать эти организации, то есть Всероссийский Земский и Городской союз и Военно-промышленный комитет, которые за длительный период войны настолько сковались, что решили нас, то есть правительственную власть, сместить»11. Эти опасения появились не на пустом месте. Ведь военно-промышленные комитеты создавались даже там, где не было не только военной, но и вообще любой промышленности, так, например, в гор. Андижан Ферганской области, гор. Курган Тобольской губернии, гор. Петропавловске Акмолинской губернии, в Дагестане. Бесполезность этих учреждений для нужд обороны признавалась даже их организаторами12.
