Евгений Примаков - Очерки истории российской внешней разведки. Том 2
Следует отметить, что перипетии, о которых Поссанер докладывал в резидентуру, руководство резидентуры старалось перепроверять, и каждый раз искренность источника подтверждалась. Так и в этом случае через возможности резидентуры были получены копии материалов следствия по делу Поссанера, которые подтвердили, что он рассказывает правду.
Поссанер сообщил, в частности, что в Мюнхене он встретил старого знакомого по молодежной организации австрийского «Хеймвера» Роберта Левине и возобновил с ним общение. Ведущие за Пос-санером наблюдение сотрудники СС сразу же это установили и, поскольку Роберт Левине состоял в СА, потребовали от него, чтобы он вел наблюдение за Поссанером. При этом они сослались на то, что Поссанер якобы… французский шпион. Роберт Левине сразу рассказал об этом Поссанеру.
Резидентуре стало ясно, что как источник ценной информации по нацистской партии А/270 практически потерян. Однако для сохранения лица источника ему было рекомендовано направить официальные письма Моцу и Гитлеру с просьбой прекратить его преследование, что Поссанер и сделал.
Это не помогло. 19 мая 1932 г. в комнату в Мюнхене, где он в то время жил с женой, ворвались служащие уголовной полиции и обоих арестовали, произведя обыск. На этот раз против него было выдвинуто обвинение ни больше ни меньше как в «организации заговора в целях убийства Гитлера». Обвинение было построено на песке, и 25 мая он был освобожден так же неожиданно, как и арестован, но как «нежелательный иностранец» выслан из Баварии. Такое же решение было принято и полицей-президиумом Пруссии.
Поссанер был вынужден вновь уехать в Вену. Резидентура понимала, что после всех этих событий Поссанер больше не располагал возможностями для получения информации по НСДАП, однако не хотела терять его как помощника с большими способностями к разведработе. Поэтому ему было рекомендовано восстановить связи в монархических кругах Австрии и укрепить там свое положение. В цетях безопасности источника связь с ним на несколько месяцев была прекращена.
Как всегда, Поссанер активно принялся за новое поручение, довольно быстро восстановил и укрепил свои связи с монархистами в Австрии, в том числе с эрцгерцогом Альбрехтом. В июле по поручению монархистов приезжал в Берлин. Однако в конце октября на встрече сообщил, что работать в монархистских организациях нет смысла. Они погрязли в мелочных интригах, занимаются сбором сплетен и топчутся на одном месте. На вопрос сотрудника резидентуры, как он представляет себе свою дальнейшую работу, ответил: «Я ожидал этого вопроса, так как сам понимаю, что получать жалованье и ничего не делать не имею никакого морального права; теперь я вижу, что в результате конфликта с нацистами я глубоко скомпрометирован и вряд ли сумею пристроиться в какую-либо другую интересующую вас организацию».
«Он развел руками, — сообщалось в письме в Центр, — и сказал: «Я вижу, мне остается только пустить себе пулю в лоб. Придя к вам, я сообщил все, что знал, и теперь, когда ничего не могу дать, не хочу вас больше обременять». Он думал уже о том, не начать ли ему изучать русский язык и уехать в Союз в качестве хотя бы чернорабочего. Вообще у А/270 мрачные настроения».
Эти настроения были несколько развеяны сотрудником резидентуры, который посоветовал ему подумать, не сумеет ли он заняться вербовочной работой, оставаясь в стороне от нацистов и других политических партий. Поссанер оживился. Вскоре он принес список своих связей, состоявший из 51 человека, куда входили политики, промышленники, журналисты, военные, иностранные дипломаты и другие лица из Германии, Австрии, Голландии, Венгрии, Румынии, Польши, Чехословакии. По этому списку можно было выбрать объекты для вербовочной работы.
В конце 1932 года Поссанер приобрел для советской разведки ценный источник под псевдонимом «Сюрприз». «Сюрприз» был сотрудником разведуправления германского Военного министерства, имел солидные связи и за шесть месяцев — с сентября 1932 года по февраль 1933 года — передал Поссанеру 34 ценных информационных материала. Они содержали сведения о структуре и руководящем составе разведки военного министерства, о работе этой разведки по Польше, Югославии и Австрии, об агентуре министерства из белогвардейских деятелей.
Информация, полученная от «Сюрприза», освещала некоторые международные вопросы, в частности положение на Балканах, обстановку в руководстве нацистской партии, в том числе и взаимоотношения между Геббельсом и Гиммлером. Интерес представляли также сведения о том, какой информацией о положении в СССР располагала германская военная разведка.
В начале февраля 1933 года, когда нацисты были уже у власти, Центр снова высказал свои опасения за судьбу Поссанера. «События последних дней, — говорилось в письме в резидентуру, — как Вам понятно, могут неблагоприятно отразиться и на положении А/270, а в зависимость от этого ставится и работа с «Сюрпризом». Опасность положения А/270 настолько велика, что мы склонны к тому, чтобы он немедленно уехал к себе на родину. Одного того случая, когда у А/270 при аресте на вокзале была обнаружена пленка плана «Коричневого дома», достаточно, чтобы с ним расправились самым решительным образом, а, как известно, грехов у А/270 перед партией больше чем достаточно».
Почему Поссанер не уехал в Австрию, из архивных материалов не видно. Но можно с уверенностью предположить, что нацисты нашли бы его и там. 8 марта 1933 г. в Центре было получено срочное донесение резидента из Берлина: «В ночь с 6 на 7 арестован А/270… Приняты меры к установлению причин ареста».
20 марта 1933 г. следует новое срочное донесение в Центр: «16 марта А/270 был освобожден за отсутствием состава преступления. В тот же день он вернулся домой, откуда беззаботно вышел в город. Домой больше не являлся. Жена приняла меры к розыску. Его труп был найден в лесу около Потсдама. А/270 убит его «старыми друзьями». Так как труп был сильно обезображен (несколько ножевых и огнестрельных ран), то ее к трупу не допустили… 18 марта жена была на его похоронах».
Перепроверяя события, связанные с убийством Поссанера, резидентура получила от одного из надежных источников следующее сообщение: «Поссанер сидел в полицейской тюрьме и 15 марта был оттуда выдан по требованию СА якобы для того, чтобы отвезти его в Мюнхен, где его разыскивают за какие-то дела. 15 марта он был вывезен за Потсдам и за местечком Михендорф в лесу расстрелян будто бы при попытке к бегству».
Среди информации, поступавшей в резидентуру об обстоятельствах гибели Поссанера, была и такая: «Его труп найден у Михендорфа. Первое донесение местной полиции гласило, что имело место самоубийство. Теперь он считается “убитым при попытке к бегству”». Источник этой информации, значившийся в резидентуре под номером А/331, конечно, не мог себе и представить, что его ожидает аналогичная судьба.
В начале 1932 года один из агентов берлинской резидентуры познакомился с врачом-невропатологом д-ром Карлом Хаймзотом, бывшим членом национал-социалистской партии. К тому времени Хаймзот в партии не состоял и был настроен к ней оппозиционно, так как считал, что Гитлер изменил «революционному» курсу. Внимание агента врач привлек тем, что сохранил прочные личные связи в руководящих кругах нацистской партии, в частности был близким другом начальника штаба Гитлера капитана Рема.
В ходе изучения Хаймзота агент все ближе сходился с ним. Узнав, что агент по профессии журналист, Хаймзот сам предложил снабжать его за плату информацией о нацистах. Из донесений агента и последовавших затем личных бесед с Хаймзотом у резидентуры сложилось детальное представление об этом человеке.
В прошлом офицер-артиллерист в чине обер-лейтенанта, по окончании Первой мировой войны был уволен из германской армии. После демобилизации примкнул в Мюнхене к военной организации «Оберланд»[30], одновременно начал изучать медицину, получив диплом доктора университета в Ростоке.
В 1922 году выехал как врач по договору на остров Яву, где заболел малярией. Вскоре перебрался в Китай. Состояние здоровья продолжало ухудшаться, и он возвратился в Европу.
На Яве Хаймзот написал научный труд о влиянии малярии на психику человека, чем привлек к себе внимание одного известного австрийского профессора. Профессор пригласил его в Вену, а затем в Париж, где Хаймзот занял должность медицинского эксперта полиции по борьбе с контрабандой наркотиков. В этом качестве он получил возможность посещать офицерскую школу в Сен-Сире и другие военные учреждения Франции. Собранные во время этих посещений сведения он пересылал Рему, возглавлявшему тогда мюнхенскую организацию «Оберланд», а тот передавал их сотруднику абвера. Так началась разведывательная деятельность доктора Хаймзота. По возвращении в Германию он начал практиковать как врач-невропатолог.
