Борис Бычевский - Маршал Говоров
Томская организация РСДРП к лету 1917 года насчитывала 500 членов партии и вела огромнейшую организационную и идеологическую работу по осуществлению ленинских Апрельских тезисов.
Совет солдатских депутатов гарнизона одним из первых в России, 5—8 марта, провел демократизацию в воинских частях: отменил титулование офицеров, упразднил институт денщиков, отдание чести вне службы; гарнизонный, полковые и ротные комитеты утверждали приказы командиров. И когда Керенский приказал отправить весь Томский гарнизон на фронт, Совет солдатских депутатов категорически отказался его выполнить. Немало солдат было отпущено на полевые работы в обезлюдевшие деревни; они организовывали там и крестьянские Советы.
Но уже все острее и острее происходило размежевание в единой вначале социал-демократической партийной организации Томска большевиков с меньшевиками, эсерами.
Расстрел рабочей демонстрации в Петрограде, означавший открытый военный вызов контрреволюции рабочему классу, отозвался в Томске массовыми демонстрациями; лозунг «Вся власть Советам!» стал конкретной, насущной задачей. А в буржуазной контрреволюционной среде города и офицерства началась через печать и выступления яростная клеветническая травля Ленина и большевистских руководителей.
Младший офицер мортирной батареи Леонид Говоров приехал в Томск как раз в тот период, когда обстановку в городе лучше всего можно выразить словом «разлом». Вчерашний юнкер — студент, новичок в гарнизоне, он не был близок ни с солдатами, ни с кадровыми офицерами; пока ему представлялась одна сторона в окружающей его обстановке — начавшийся развал армии, насильственная служба в которой его вообще не привлекала.
И вот —новый, могучий Октябрьский взрыв событий... Телеграммы о вооруженном восстании пролетариата в Петрограде, откуда он только что уехал, о взятии власти большевиками, о которых он слышал больше небылиц, чем истины. Увы, он еще не в состоянии преодолеть свою сословную инертность на таких резких поворотах, его просто несет бурное течение событий.
Томский гарнизонный Совет солдатских депутатов немедленно встал на защиту власти Советов. 27 октября (9 ноября) исполком гарнизонного Совета издал приказ, в котором с предельной ясностью был дан ответ на воззвание Петроградского Военно-революционного комитета «К гражданам России!», написанное В. И. Лениным в 10 часов утра 25 октября (7 ноября) в Смольном.
Приказ по гарнизону краток. Он составлен и подписан большевиками — членами исполкома гарнизонного Совета. Его вынужден подписать и начальник гарнизона, полковник, который лишь на днях пытался запретить приказом агитацию против Временного правительства, теперь пизверженного.
«...Власть переходит в руки Советов депутатов.
Контрреволюция тоже мобилизует свои силы, чтобы разбить революцию, чтобы установить буржуазную диктатуру.
...Товарищи солдаты и офицеры! Наступает час решительной борьбы.
Каждый солдат и офицер, преданный делу революции, должен встать на защиту ее. Всякое наше бездействие и промедление погубит революцию и нас самих.
Только тот может быть активным борцом, кто будет находиться на своем посту»[10].
Гарнизонный Совет приказывал всем солдатам и офицерам с завтрашнего же дня быть на своих постах, находиться в казармах, вести усиленные строевые занятия. Каждый, не пожелающий подчиниться приказу, будет считаться изменником революции.
На другой же день солдаты мортирной и горной батарей гарнизона на своем митинге приняли резолюцию:
«Мы, солдаты горной и мортирной батарей, обсудив вопрос о событиях в Петрограде и принимая во внимание, что победа старого Временного правительства коалиционного состава привела бы к победе буржуазии и явилась бы крахом революции, — все единогласно постановили: Петроградскому революционному комитету оказать всемерную поддержку, вплоть до активного выступления против Временного правительства коалиционного состава и тех сил, на которые оно вздумает опереться»[11].
Младший офицер батареи (взводный) подпоручик Леонид Говоров был в строю, проводил занятия, выполнял приказ Совета солдатских депутатов. Но не больше...
И когда началась по декрету Советского правительства демобилизация старой армии, и в это же время Томский губернский Совет рабочих и солдатских депутатов вынес постановление о создании добровольческих отрядов Красной Армии[12], Говоров опять остался инертным. Он решает демобилизоваться и ехать домой в Елабугу, к родителям.
Вот и закончилась в самом начале военная карьера, которой он и не желал. Отпустила его судьба, он едет в свою Елабугу в вагоне, набитом радостными, возбужденными солдатами-фронтовиками. Многие из них с винтовками, некоторые косо и мрачновато поглядывают на высокого, статного, чернобрового офицерика в шинели без погон. Впрочем, Говоров и сам отвечает им таким же взглядом. Он-то не из трусов, но думает о другом. Кто он теперь? Ни богу свечка ни черту кочерга...
ПЕРЕЛОМ
Чем зарабатывать на жизнь в захолустном городишке, где Советская власть, еще многим не совсем понятная, делает первые шаги?..
Леонид стал мелким служащим в местном кооперативе. Занятие очень далекое от стрельбы из тяжелых орудий, которому его учили несколько месяцев. А люди кругом разные: торгаши, мещане, чиновники, кустари. После Петрограда кажется, что попал в захламленный угол, где скребутся, шуршат и прячутся мыши.
Так было, пока он оглядывался. В Томске, откуда Говоров уехал уже два месяца назад, гарнизон в результате демобилизации растворился, мыши в подполье выросли в злобных крыс. Поначалу отдельные вспышки контрреволюционных мятежей разрослись к концу мая в открытую гражданскую войну. В огромной степени этому способствовало вооруженное антисоветское выступление чехословацкого корпуса, двигавшегося эшелонами по Сибири для эвакуации на родину через Владивосток. Но там еще в апреле 1918 года появились японские и английские войска, чехословаков хотели повернуть на Архангельск, предложили разоружиться. И подняла голову вся эсероменьшевистская контрреволюция; 1 июня она, прикрываясь вывеской Учредительного собрания, декларировала образование временного сибирского правительства. Власть в Томске захватила городская дума и так называемый комитет общественной безопасности. Всю Сибирь охватила гражданская война.
Докатилась она и до Елабуги. В сентябре 1918 года город захватили войска белогвардейской армии адмирала Колчака, провозгласившего себя Верховным правителем России. Для борьбы с большевиками Колчак формирует армию, лживо именуя ее народной. Мобилизация в захваченных районах проводится методом беспощадного террора.
Под нее и попал Говоров, состоявший на учете как подпоручик распущенной большевиками старой армии.
Ураган событий догнал его и втянул в активную классовую борьбу, но — увы!—на стороне контрреволюции. Только попав в самое гнездо белогвардейцев, уже в боях против Красной Армии под Уфимском и Челябинском в качестве командира батареи 8-й дивизии 2-го Уфимского корпуса колчаковской армии, Говоров по-настоящему разглядел, что оказался в змеином гнезде, на дне пропасти.
Впоследствии в автобиографии он писал: «...Поняв всю ложность «демократических» лозунгов Учредительного собрания.., а также по перевороте Колчака воочию убедившись, куда ведет реакция, я стал искать возможности к изменению положения» [13].
Видимо, и солдаты его батареи, мобилизованные Колчаком для братоубийственной войны, помогли 22-летнему командиру, сыну бывшего крестьянина-бурлака, разобраться наконец в том, что творится в России и где их и его место. Осенью 1919 года подпоручик Говоров с частью солдат своей батареи дезертирует из колчаковской армии и, скрываясь, пробирается к Томску.
К этому времени части Красной Армии освободили Урал и с боями вступили в границы Сибири.
Незадолго перед этим В. И. Ленин пишет свою статью «Письмо к рабочим и крестьянам по поводу победы над Колчаком». В ней он говорит о тяжелом времени, пережитом Уралом и Сибирью, о главных уроках, которые все рабочие и крестьяне должны из него извлечь.
«Крестьян пугают (особенно меньшевики и эсеры, все, даже «левые» из них), — писал Ленин, — пугалом «диктатуры одной партии», партии большевиков-коммунистов.
На примере Колчака крестьяне научились не бояться пугала.
Либо диктатура (т. е. железная власть) помещиков и капиталистов, либо диктатура рабочего класса.
Середипы нет. О середине мечтают попусту барчата, интеллигентики, господчики, плохо учившиеся по плохим книжкам. Нигде в мире середины нет и быть не может. Либо диктатура буржуазии (прикрытая пышными эсеровскими и меньшевистскими фразами о народовластии, учредилке, свободах и прочее), либо диктатура пролетариата. Кто не научился этому из истории всего XIX века, тот — безнадежный идиот. А в России мы все видели, как мечтали о середине меньшевики и эсеры при керенщине и под Колчаком»[14].
