Гаральд Граф - Революция и флот. Балтийский флот в 1917–1918 гг.
Через несколько дней союзная эскадра покинула Севастополь. Перед уходом французами были взорваны батареи, а англичане на старых линейных кораблях «Иоанн Златоуст», «Евстафий», «Пантелеймон», «Три Святителя», «Ростислав», «Двенадцать Апостолов» и крейсер «Память Меркурия» взорвали цилиндры высокого и низкого давления, упорные подшипники и другое. Кроме того, ими были выведены в море и приблизительно в полутора милях от Константиновской батареи взорваны и потоплены на большой глубине подлодки «Орлан», «Гагара», «Кит», «Кашалот», «Нарвал», «Краб», «АГ-21», «Скат» и «Налим», а на Северном рейде – «Карп», «Карась», «Лосось» и «Судак». На предложение греков вывести и сохранить для России эти корабли союзники ответили категорическим отказом.
В августе – октябре 1919 года, когда Добровольческая армия сильно окрепла и ее оружию сопутствовал ряд побед, союзники начали как бы снова считаться с Россией. Между прочим, высшее командование Добровольческой армии обратилось к ним с просьбой возвратить взятые в свое время корабли. После долгих переговоров ему, наконец были переданы «Император Александр III», «Беспокойный», «Дерзкий» и несколько старых миноносцев, но все – в самом плачевном виде.
Перед последней эвакуацией Одессы, в первых числах декабря 1920 года, англичанами были еще подорваны затонувшие подлодки «Лебедь» и «Пеликан».
После падения Крыма и ликвидации армии генерала Врангеля все оставшиеся корабли Черноморского флота были переведены в Бизерту, где они и находятся до сих пор. От всего флота остались: линейный корабль «Генерал Алексеев» (б. «Император Александр III», а потом – «Воля»), крейсер «Генерал Корнилов» (б. «Кагул»); миноносцы – «Дерзкий», «Беспокойный», «Пылкий», «Поспешный», «Гневный», «Цериго», «Капитан Сакен» и «Жаркий»; подлодки – «Буревестник», «Тюлень», «Утка» и «АГ-22»; посыльное судно «Алмаз», несколько ледоколов и пароходов. Только небольшая часть этих кораблей находится в исправном состоянии; большинство же требует ремонта. Среди них есть и недостроенные суда, как например «Цериго». Быстро движется время, и печальные остатки русского флота, находясь «под защитой Франции», постепенно приходят в полную негодность. Так некогда умирала в Лиссабоне эскадра адмирала Сенявина…[61]
На Черном море большевикам досталось лишь незначительное количество исправных кораблей: новый крейсер «Адмирал Нахимов»; миноносцы «Завидный», «Свирепый» и подлодки «Нерпа», «АГ-23» и «АГ-24». Все же остальные суда искалечены союзниками.
Приблизительно такие же цели, как на Черном море, союзники преследовали и относительно Балтийского флота.
Когда в апреле 1918 года вопрос о переходе флота из Гельсингфорса в Кронштадт сильно обострился ввиду занятия германцами Финляндии, англичане проявили самый живейший интерес к его судьбе. Морской агент кэптен Кроми несколько раз ездил в Гельсингфорс, чтобы добиться от капитана 1-го ранга A.M. Щастного потопления флота. Это требование было мотивировано боязнью, что корабли достанутся немцам.
Одновременно Кроми вел переговоры и с тайной организацией морских офицеров, имевшей целью уничтожение флота, если бы оправдались слухи о передаче его немцам, согласно секретным пунктам Брест-Литовского договора.
Инструкции Москвы были все время двусмысленны и сбивчивы: то они говорили о переводе флота в Кронштадт, то об оставлении в Гельсингфорсе, а то – о подготовке к уничтожению. Это наводило на мысль, что на советское правительство кем-то оказывается давление.
Все старания Кроми ни к чему не привели. А.М. Щастный определенно заявил, что он во что бы то ни стало переведет флот в Кронштадт. Офицерская организация тоже отказалась без явных доказательств топить свои корабли.
Вопреки заверениям англичан, что немцы обязательно заберут и используют флот, он спокойно перешел в Кронштадт.
Оказалось, что насчет его Германия не имела никаких домогательств.
Не та ли картина повторилась и на Черном море? И здесь и там союзникам было совершенно не опасно, что немцы овладеют нашим флотом. В частности, если германский флот был меньше английского почти в три раза, то русский был слабее германского раз в пять. Из активных сил нашего Балтийского флота имели значение только четыре современных линейных корабля, присоединение которых к германскому флоту не дало бы ему все-таки возможности состязаться с англичанами. Очевидно, англичане боялись не этого, и у них были свои какие-то особые соображения…
После окончания мировой войны и в полный разгар борьбы белых армий против большевиков в Балтийское море пришла союзная эскадра; главное руководство находилось в руках англичан.
Политика союзников клонилась всецело только к поддержке вновь образовавшихся Прибалтийских государств. В это время Эстония, боровшаяся с большевиками, была почти вся занята их войсками. На помощь ей тогда пришел только что образовавшийся Русский Добровольческий Северный корпус. Союзники обещали ему такую же полную поддержку, как и эстонцам, но их обещание и здесь, как это было и на юге, и на востоке, и на севере, так и осталось обещанием. В то время как эстонская армия, благодаря англичанам, ни в чем не нуждалась, русские войска ощущали во всем острый недостаток.
В ноябре 1918 года большевики, предприняв разведку к Ревелю, послали туда под начальством Раскольникова эскадренные миноносцы «Автроил» и «Спартак» (б. «Капитан 1-го ранга Миклуха-Маклай»). Войдя на Ревельский рейд и подойдя довольно близко к гавани, они заметили английские суда. Командиры миноносцев, которые не были большевиками, решили использовать благоприятный момент и передаться англичанам. Вместо того, чтобы попытаться уйти от преследования, они сами повернули к английским кораблям. Раскольников сейчас же спрятался среди команды[62].
Считая миноносцы своим «призом», англичане взяли с них все, что только им понравилось, не исключая даже офицерских вещей, вроде носильного и постельного белья, письменных принадлежностей, чемоданов и так далее. Между прочим, из кают-компании «Автроила» было взято пианино, поставленное затем на одном из английских кораблей. Экипажи передавшихся миноносцев были глубоко возмущены таким грубым и бесцеремонным отношением к себе, но сказать ничего не могли.
После продолжительных поисков Раскольников наконец был арестован и отправлен в качестве заложника в Англию. Позднее он был обменен на нескольких английских подданных.
Далее возник вопрос, что делать с миноносцами. Высшее русское командование стало настоятельно требовать, чтобы они были переданы ему для борьбы против большевиков, тем более что их поддержка левому флангу армии могла принести большую пользу. Одно время англичане как будто и соглашались на такую передачу, но потом они были переданы Эстонии[63].
Ранней весной 1919 года маленькое сторожевое судно «Китобой», находясь с несколькими такими же судами в дозоре, под обстрелом передалось английским кораблям.
С «Китобоем» повторилась та же история, что с «Автроилом» и «Миклуха-Маклаем»: он был немедленно дочиста разграблен, и его офицеры и команда лишились всего своего имущества. Опять начались нескончаемые переговоры по вопросу, кому передать «Китобой». Между тем с его экипажем обращались как с пленными. На этот раз «приз» был передан уже Северо-Западной армии и поднял Андреевский флаг. Только отсутствие боевого значения корабля решило вопрос в благоприятном для русских смысле; будь же он боевым кораблем, его, наверно, передали бы тем же эстонцам.
Тем временем англичане, имея свою базу в Бьоркэ, продолжали поддерживать блокаду Кронштадта. И насколько их помощь в отношении русской Добровольческой армии была инертна, настолько энергично, не жалея ни средств, ни жизней, они старались уничтожать корабли русского флота. С этой целью они завели целую флотилию быстроходных моторных катеров и перевезли много аэропланов. Благодаря развалу и распущенности, существовавшим тогда на большевистском флоте, набеги и налеты сходили им почти безнаказанно.
Так, 18 июня 1919 года моторному катеру под командой лейтенанта Эгара удалось незаметно подойти к крейсеру «Олег», находившемуся недалеко от Толбухина маяка, и выпустить в него мину. Произошел взрыв, и крейсер почти сейчас же затонул.
18 августа, рано утром, несколько таких моторных катеров предприняли уже целый набег на Кронштадт. Пользуясь тем, что внимание большевиков было отвлечено одновременным налетом аэропланов, они бешеным ходом внеслись в военную гавань и выпустили несколько мин. При этом были повреждены линейные корабли «Петропавловск» и «Андрей Первозванный», и потоплено учебное судно «Память Азова». Однако и англичане понесли сравнительно большие потери: из семи катеров три было потоплено; люди частью погибли, а частью – попали в плен[64].
После этого большевики стали осторожнее, и англичанам ничего больше потопить не удалось. Налеты аэропланов продолжались и дальше, но не приносили почти никакого вреда.
