Андрей Окулов - В борьбе за Белую Россию. Холодная гражданская война
Я видел по телевидению не одну передачу про этот конфликт. Интересно было сравнивать их с подачей советских СМИ, немало разглагольствовавших о «британских зверствах». Мне запомнился репортаж о графстве Южная Арма, которое из-за многочисленных стычек с ИРА часто именуют Bandit Country — «Бандитская страна». Отряд британских солдат с автоматами наперевес шел через небольшую деревеньку. Посреди нее — памятник: ирландский террорист в берете с поднятой над головой винтовкой. Из-под ног у него распростерла крылья каменная птица. Репортер спросил у одного из жителей, недружелюбно провожавшего глазами солдат, что символизирует этот памятник.
— На этом месте, в стычке с британцами, погиб отряд ИРА. Это — птица феникс, она означает, что на место каждого павшего бойца ИРА придут новые!
Когда тот же самый вопрос задали британскому солдату, он хмыкнул:
— Не слушайте, что они там про птицу феникс рассказывают. Это памятник ирландцу, который занимался любовью с курицей!
Другой лектор нашего колледжа рассказывал, как ему дали задание в газете: взять интервью у лидера ИРА в Лондоне!
Он просто начал обходить все ирландские пабы британской столицы. В каждом из них показывал удостоверение журналиста и объяснял, 410 ему надо. Завсегдатаи пабов смеялись и отмахивались. Но он не оставлял своих попыток. И вот, выйдя из очередного питейного заведения, он заметил, что за ним следует какой-то человек. Человек подошел и попросил его показать свое удостоверение еще раз. Потом велел ждать в назначенном месте. Через некоторое время за ним приехала машина. Журналисту завязали глаза и отвезли на конспиративную квартиру. Там его ждал человек, который представился главой лондонского отделения ИРА. Нельзя сказать, чтобы репортер сразу поверил в это, но выбора у него не было. Он взял интервью. Его, снова завязав глаза, отвезли к одной из станций метро и высадили из машины.
На следующий день интервью появилось в газете. Журналиста сразу же вызвали в полицию и подробнейшим образом допросили.
После допроса офицер полиции подтвердил, что журналисту довелось побеседовать с местным главой ИРА.
Повезло. Такое интервью могло закончиться иначе…
* * *«Контакты». Там, в Советском Союзе и странах Восточной Европы. Всех их знало только высшее руководство НТС. Участковый получал информацию только о тех, к кому он отправлял «орлов». Кличка «контакта» и его настоящее имя не должны были находиться на одном и том же документе — во избежание его утраты и попадания в ненужные руки. Листок с истинным именем «контакта» к разработке операции прилагался отдельно. В разработке была характеристика «контакта» и время, когда он вышел на связь с НТС. Цель операции и кличка «орла», который должен ее выполнить. Иногда приходилось передавать операцию одного «орла» другому, но это было исключением.
Разные люди из разных городов. Одни узнавали об НТС благодаря нашим «Стрелам» и пересылали через знакомых, выезжавших за рубеж, письмо на один из контактных адресов, указанных в листовках. Другие просили об установлении контакта с организацией своих знакомых, которым удавалось эмигрировать. У третьих были знакомые среди моряков. У четвертых — контакт с дипломатами.
Пятые были сотрудниками КГБ и готовили очередную провокацию. Лубянке не давал покоя успех операции «Трест». Не могли они работать без шаблонов и четких партийных инструкций с самого верха. Это их и губило. Полковник Карпович в 1991 году рассказывал Роберту в Москве, что операцию КГБ против НТС («Южане» — код НТС, «Магнит» — код КГБ), которая длилась более десяти лет, курировал лично Андропов. Целью ее было — заманить на территорию СССР кого-нибудь из руководства организации и устроить показательный процесс. Гебисты изображали из себя группу оппозиционеров, ведущих активную антисоветскую деятельность.
Игру раскусил Роберт, он же и предложил накормить гебистов дезинформацией до отвала. Гебисты получали нашу литературу, члены их «антисоветской группы» якобы были проводниками в международном поезде. Карпович выезжал за рубеж, встречался с Робертом и Александром Николаевичем Артемовым. Можно подумать, что у «простых советских людей» могли быть такие возможности! Но Андропову казалось, что игра идет успешно.
В «отчетах о проделанной работе» гебисты много писали об «успехах» в деле распространения литературы. Но часто просили не предпринимать ничего помимо них. Намекали на то, что неплохо было бы дать им контакт с другими членами НТС в России. Им объясняли, что, согласно «молекулярной теории», группа НТС поддерживает контакт только с зарубежным центром организации, контакты между группами могут привести к цепочке провалов. Но они все равно продолжали напоминать о необходимости таких контактов. Еще одна маразматическая манера «лубянских рыцарей» — настойчиво повторять просьбу, в которой уже один раз было отказано. Неоднократно «оппозиционеры» говорили о том, что антисоветская молодежь жаждет встречи с кем-нибудь из ветеранов НТС. А поездку они могут организовать… Последним актом этой комедии было предложение гебистов сделать им фальшивые паспорта какой-нибудь из европейских стран, чтобы они могли ездить на встречи более уверенно. Вероятно, они хотели дискредитировать НТС в глазах Запада.
* * *Роберт согласился, но попросил фотографии людей. Для фальшивых паспортов. Карпович их передал.
Для НТС дальнейшая игра была бесперспективной. Было принято решение взорвать операцию, тем самым нанеся противнику серьезный информационный удар.
22 апреля 1983 года в газете «Таймс» появилась статья, озаглавленная «Cat and Mouse with the KGB» — «Кошки-мышки с КГБ», где подробно описывалась история всей операции «Южане». Статья была иллюстрирована фотографиями четырех гебистов, включая Карповича, которые участвовали в этой игре.
Как выяснилось позднее, Карпович успел выйти на пенсию до провала операции, получить за нее орден Ленина и повышение в звании. Что сделало начальство с преемником полковника после провала — неизвестно. Старик был хитер. Наверняка он почуял, что НТС водит его за нос: вышел из игры под благородным предлогом и с наваром. Во время перестройки пенсионер Карпович стал «гебистом-оппозиционером»: напечатал в «Огоньке» разоблачительную статью о КГБ «Стыдно молчать». Потом появилась отповедь его бывших сотрудников, где они вспомнили, что Карповича на Лубянке называли «Ярослав Мудрый», что он всю сознательную жизнь работал на режим, а выйдя на пенсию — «не оправдал доверия». Карпович ответил им новой статьей. И так далее. Времена наступили другие.
В августе 1991 года, во время путча, Роберт встретился со своим бывшим противником. Они сидели на квартире у дочери Карповича, пили водку и спорили — кого из них первым арестуют, если путчисты победят?!
Другие подставные «контакты» действовали более успешно: двое из моих «орлов» были на квартире у тех, кто выдавал себя за оппозиционеров. Это были двое друзей, попросившие установить контакт с организацией одного из своих знакомых, выехавшего на Запад.
Скорее всего, они были завербованы КГБ заранее. К счастью, моих не захватили. Захват пришелся на «орла» из Бельгии: его показали но советскому телевидению и выслали из страны. Таким образом КГБ удавалось оттянуть на себя часть средств и времени НТС, но благодаря «молекулярной теории» они не могли получить ни других «контактов», ни серьезной информации о действиях и планах нашей организации.
Некоторые «контакты» не были политическими. Мне приходилось посылать людей к сестре покойного Юрия Галанскова, члена НТС, погибшего в лагере в 1972 году. Ей НТС посылал вещи и денежную помощь. Даже через пятнадцать лет после смерти брата…
Среди «контактов» были те, кто вступил в организацию и по мере сил выполнял ее поручения. Были те, кто интересовался литературой из-за рубежа, но о какой-то активной деятельности даже не помышлял. Некоторые из них успели умереть естественной смертью и завещать свой «контакт» кому-нибудь из родственников или знакомых. Как-то раз Роберт рассказал мне об одном письме, полученном на наш почтовый ящик в Европе.
«Недавно умерла моя бабка. Я полез в ее сундук и нашел вашу листовку, сброшенную с воздушного шара в пятидесятых годах. Там был этот контактный адрес. Вот на него я и пишу, надеясь, что письмо дойдет…»
«Контактов» было больше, чем «Закрытый сектор» мог обслужить. Но проследить истинную эффективность каждого из них из-за рубежа не представлялось возможным.
На одном из семинаров Юрий Борисович Брюно, долгие годы проработавший в «Закрытом секторе», зачитал, сколько наших «орлов» было у каждого из известных диссидентов. Десятки. Мне запомнилось, что к Александру Гинзбургу ездило 30 человек. Конечно, нельзя сказать, что диссидентское движение было создано НТС. Но наша организация оказала ему огромную поддержку. Без НТС о многих диссидентах на Западе вообще бы не узнали. Так же как не узнали бы в Чили про существование Владимира Буковского.
