Григорий Чечельницкий - Летчики на войне
Удар группы Догаева приходится по колонне автомашин противника. Ее сменяет эскадрилья Беляева.
Вылетает со своей пятеркой успевший понюхать пороху над Керчью и Сапун-горой прилежнейший ученик капитана Тавадзе лейтенант Константин Рябов. В полдень штурмовики появляются над целью — станцией Вишки. Сюда только что прибыли два эшелона с вражеской техникой. Сначала пятерка Рябова, вслед за ней группа капитана Александра Колбеева, штурмана полка, делают несколько заходов и направляются на другие цели, движущиеся по дороге из Розентово на Цауни.
Капитан Колбеев тщательно подсчитывает потери противника. Они весьма значительны, особенно на станции, где выведен из строя паровоз и несколько вагонов.
Низко-низко над зеленым ковром латвийской земли, над разбросанными по ней мызами, над зеркалами озер проносятся «илы» группы лейтенанта Бориса Золотухина. Сейчас «Игра-4», радиостанция наведения при командире 24-го стрелкового корпуса, укажет им цель. Летчики только разворачиваются после удара на обратный курс, а командиру 502-го авиаполка подполковнику Смирнову уже известны результаты успешного удара. Улыбнется краешком губ, подумает о Золотухине: «Молодец Боря — способный паренек».
Не выпускает из своего поля зрения истребителей дивизионная радиостанция наведения «Крона-2», которой сообщает сведения о подходе вражеских бомбардировщиков радиолокационная станция «Редут».
«Редут» авторитетен в 315-й истребительной авиадивизии. Пользу приносит значительную. Благодаря этой станции обнаружения почти исключена необходимость непрерывного патрулирования истребителей над полем боя для прикрытия своих войск: дежурные звенья вызываются по первой необходимости, когда «Редут» засекает приближающиеся вражеские самолеты. Специалисты на станциях один к одному, с большим практическим опытом. Не занимать его и радистам на приемных станциях: умеют вести борьбу с радиопомехами. Ну а истребители взлетают из положения дежурства почти мгновенно, в их руках кодированные карты, фотосхемы; сигналы с пунктов наведения служат путеводной нитью к цели вплоть до начала воздушного боя. «Редут» также используется для предупреждения экипажей истребителей о появлении противника и для восстановления ориентировки.
Средства управления были достаточно надежными. Дальность обнаружения самолетов противника значительно увеличилась после того, как радиолокационную станцию подняли на холм. Появилась возможность отыскивать врага, летящего на малой высоте.
Летчики не стремились в первую очередь перехватить «фокке-вульфов» и «мессершмиттов», направляемых для расчистки воздушного пространства: все внимание — идущим вслед за ними бомбардировщикам, которые подчас оставались без прикрытия.
Вражеская авиация не проявляла особой активности. Она лишь пыталась на отдельных участках наносить бомбоштурмовые удары значительными группами по 6-14 самолетов, действуя исподтишка, прикрываясь облаками. Поэтому у наших истребителей работы по горло. Одна 315-я авиадивизия совершила полторы тысячи вылетов, большую часть которых — на сопровождение штурмовиков. Разведчики 50-го истребительного авиаполка летали с утра до вечера.
Боевые донесения пестрели строками, в которых чаще других повторялись имена Виктора Полякова, Ивана Пронякина, Леонида Корнакова, Георгия Новокрещенова, Ивана Мавренкина, Владимира Авдеева. Успешно вели разведку Николай Зинченко, Григорий Байдужий, Борис Поляков, Иван Прудкий. Хорошо знакомые в штабе названия пунктов на подступах к Даугавпилсу и Резекне чередовались с новыми, расположенными вдали от этих городов.
С 18 июля 171-й авиаполк прикрывал войска в районе Мозули, Лубаны. Потом действовал южнее. Чем дальше — нагрузка на истребителей возрастала. В строю уже находились новички Егор Чечулин и Леонид Ткачев, отобранные в запасном авиаполку майором Вишняковым. В их летных книжках адъютант эскадрильи 23 июля сделал первую запись: «Разведка войск противника в районе Даугавпилса».
Аэродром весь в движении. В такие часы и минуты кажется странным слово «стоянка». Долго не застоится здесь самолет. Подготовка к очередному вылету предельно уплотнена — об этом позаботились люди в промасленных комбинезонах, давно потерявших свой первоначальный цвет. Никто не назовет их профессию романтичной, но знает любой: отмени ее на один день — щемящая тишина наступит в воздухе.
Взаимопомощь техников и механиков разных профилей и специальностей сейчас проявлялась с особенной силой. Иначе разве смог бы после вчерашнего тяжелого воздушного боя близ Резекне взлететь сегодня утром Ла-7 № 76 майора Вишнякова? Одновременно с окончанием ночного ремонта механики дорисовали на самолете тринадцатую по счету звездочку. Тринадцатая победа в воздухе!
Это послужило поводом для очередной беседы агитатора политотдела дивизии капитана Рябова, который уже несколько дней находился в полку. Он видел, как приземлялась четверка Вишнякова, с замиранием сердца следил за посадкой на поврежденном самолете его ведомого в этом вылете старшего лейтенанта Нестеренко, всматривался с механиками в пулевые и осколочные пробоины на плоскостях и фюзеляже самолетов. Капитан видел, как трудились ночь напролет эскадрильские специалисты, с помощью соседей ремонтировали поврежденные в бою машины.
Ему привелось наблюдать в госпитале: так сосредоточенно работали хирурги. Только те ничем не проявляли своих чувств и переживаний, а инженер эскадрильи старший техник-лейтенант Владимир Петрович Дымченко сокрушенно покачивал головой, увидев вмятины на трубках высокого давления бензинового насоса и гидросистемы, поврежденный винт, а на другом самолете развороченный маслорадиатор.
Механики, подобно врачам, всякое повидали на своем веку. Для них даже исключительные случаи в практике обслуживания самолетов выглядели обыденными. Консилиум длился недолго. Техник-лейтенант Владимир Николаев и старший сержант Антон Борисенко взялись за ремонт гидросистемы. Рядом с ними Владимир Иванов, Григорий Манецкий и Петр Самусенко. Винтом занялся классный специалист техник звена Геннадий Митюхляев. Вооруженцы углубились в демонтаж и монтаж пушек, которые вскоре вступили в строй. У радиостанций орудовал Дмитрий Тихонович Столяров со своими помощниками.
К утру стало ясно, что эти самолеты сегодня снова смогут подняться в небо.
Так уже повелось в полку — «берись дружно, не будет грузно». Вот когда проявлялся характер каждого. Инженер Николай Иванович Кириллов, знаток техники, его главные помощники Федор Песков и Иван Клименко, инженер эскадрильи чкаловских времен Владимир Владимирович Смогловский — кого ни возьми — мастер своего дела, смекалистый, трудолюбивый, упорный, а в целом это спаянный коллектив техников и механиков, начиная от Анатолия Куранова, незаменимых техников звеньев Павла Жильцова, Устина Николаева и Сергея Вечкаева, кончая четырнадцатилетним мотористом, воспитанником полка Мишей Вишняковым.
В ту самую ночь на 24 июля, когда шел аврал в эскадрилье имени Олега Кошевого, здесь находились вожаки партийной организации: избранный в этом году в партийное бюро коммунист ленинского призыва самый старший по возрасту Николай Сергеевич Култашев и самый молодой в бюро старшина Василий Ильич Ивасенко.
— Все самолеты введены в строй, — докладывал ранним утром Кириллов инженеру 315-й авиадивизии.
…Необычная для здешних мест жара.
— Схожая с прошлогодней на Орловщине, — вспоминает вслух Дубинин.
— Пекло, — отдуваясь, говорит Нестеренко, — сейчас бы полезть в то озерцо или подскочить к речке.
— На стартере или на бензовозе? — спрашивает с ехидцей Григорьев.
— Хотя бы на своих двоих…
Четверка Нестеренко уже успела сделать один вылет в район Даугавпилса. Ждут команды на следующий. Примяли чуть тронутую желтизной высокую траву под плоскостями. Кто на боку, кто растянулся пластом; взгляды устремлены вверх или куда-то вдаль. Курить не хочется, да и не разрешается у самолета. Вздремнуть? Нельзя: в любой момент раздастся хлопок ракеты.
Плывут, плывут над ними затейливые облака, которые кажутся то белым медведем, то гигантской улиткой, то уродливым драконом или вдруг красавицей яблоней в белом цвету.
Откуда ни возьмись налетают стрекозы и, шелестя крыльями, кружатся возле Нестеренко, совершая головокружительные виражи.
За ними следит и капитан Рябов, а больше за выражением глаз летчика удивленных и восторженных. Сейчас, он знает, Нестеренко начнет свои философские рассуждения, навеянные тишиной, полетом стрекоз и плывущими по небу облаками.
Ошибиться трудно. За это время капитан близко узнал летчиков, сдружился с ними, и они без стеснения вступают с агитатором политотдела в самые доверительные разговоры. Нестеренко не исключение — с ним давно установились особенно теплые отношения. Рябов как в воду глядел:
