Николай Захаров - От ГУЛАГа до Кремля. Как работала охрана НКВД-КГБ
Я понял, что вопрос уже решен свыше, и сказал, что работы у меня, действительно, много, но я, кажется, на это не обижаюсь.
— Решайте, Юрий Владимирович, сами, как лучше сделать структуру. С моей стороны возражений не будет.
— Ну, вот и хорошо, — сказал Андропов, — будем считать вопрос согласованным.
Вскоре последовал приказ о введении новой должности первого зама. Некоторые управления отошли к Цвигуну, хотя у меня оставалось еще значительное количество управлений и отделов, да и выделившиеся по старой привычке ходили ко мне для решения принципиальных вопросов.
Отношения с Цвигуном у меня не сложились с самого начала. Он хотел быть первым из первых. И злился, когда в отсутствии Андропова заседания коллегии поручали вести мне. Бывший начальник секретариата предупреждал меня, чтобы я не конфликтовал с Цвигуном. Крючков был доверенным лицом Андропова, и все тонкости назначения к нам Цвигуна он понимал. Я сказал, что голову склонять перед ним не намерен. Я знал, что Цвигун не пользуется авторитетом среди сотрудников и болеет черной завистью ко мне. Пользуясь расположением Брежнева, бывая у него в доме, Цвигун злоупотреблял этим доверием.
Все зампреды ездили на «ЗиМах». Цвигун, как только стал первым замом, пересел на «Чайку». Я по-прежнему ездил на «ЗиМе», хотя мне как-то Андропов предложил взять «Чайку». Цвигун вообще был нечистоплотен в поведении и в быту. Он по-прежнему ел белугу из Каспия и пил непомерно азербайджанский коньяк.
За год до 50-летия органов КГБ я создал в комитете группу по связям с писателями и журналистами с целью освещения в литературе и прессе роли органов КГБ в обществе и государстве. Возглавил группу генерал Белоконев, который привлек к этому делу многих писателей. Мы собрали в клубе Дзержинского писателей, и я выступил перед ними с просьбой выпустить ряд книг к 50-летию органов КГБ. Собравшиеся горячо откликнулись на мою просьбу и впоследствии вышли в свет хорошие произведения. Такие, например, как «Щит и меч», «Возмездие», «Операция «Трест» и ряд других, посвященных работе чекистов. Хорошо налаженная связь с писателями явилась добрым делом.
Когда я уже ушел из КГБ, а Белоконев умер, группу возглавил ставленник Цвигуна Кравченко. Группа продолжала работать, но уже в отрыве от писателей, самостоятельно. Группа написала книжку под названием «Мы еще вернемся», автором поставили Цвигуна.
В то время меня неоднократно приглашали выступить с докладом перед секретарями обкомов, крайкомов партии и секретарями ЦК республик в Высшей партийной школе ЦК КПСС, на Миусской площади, где я и сам когда-то учился: «Правда» публиковала поименно по окончании курсов, кто выступал на них с докладами, в том числе и меня.
Цвигун, видимо, прочитав мою фамилию, загорелся завистью и звонит мне:
— Николай Степанович, почему это ЦК приглашает только тебя читать лекции в высшей партийной школе, а других нет?
— Я не навязываюсь, а приглашают — готовлюсь и выступаю.
— Так ты бы хоть дал почитать твой доклад, тогда может быть выступил бы и я.
— Пожалуйста, — ответил я, — пришли секретаря, я дам тебе почитать, только верни.
Через два дня я, будучи в техническом управлении с начальником главка Гоцеридзе, вижу, что мой доклад печатается на ксероксе в нескольких экземплярах.
— Кто разрешил? — спрашиваю я Гоцеридзе.
— Указание дал Цвигун, — отвечает он.
Придя в кабинет, я позвонил Цвигуну и указал на непорядочность. Но этим дело не кончилось. Цвигун отдал один экземпляр Кравченко, и они на основе моего доклада создали книгу под названием «Тайная война в России». Меня уже не было в КГБ.
Мне позвонил мой помощник Тихвинский и спрашивает, читал ли я эту книгу. Я отвечаю, что не читал.
— Так там же весь ваш доклад с добавкой клише от пограничников и новые цитаты Брежнева. В остальном весь ваш доклад. Автор Цвигун. Ну, чистый плагиат.
10 апреля 1969 года мне исполнилось 60 лет. В клубе им. Дзержинского был устроен большой банкет, на котором присутствовал весь основной руководящий состав КГБ. Была и моя жена с обоими сыновьями. Банкет прошел очень хорошо. Было произнесено много лестных тостов, от которых я был сильно взволнован. Ю.В. Андропов издал приказ, где мне объявлялась благодарность за честную многолетнюю службу в органах КГБ и награждение ценным подарком. Я получил ружье марки «иЖ» ручной работы, из которого еще ни разу не стрелял. Были и другие адреса и подарки.
К этому времени здоровье ухудшилось, и примерно через год после юбилея я пытался подать в отставку и уйти на пенсию. У меня появились сердечные приступы. Плюс к этому произошел один факт, подтвердивший расхождение наших взглядов и отношений с Андроповым. Суть писать не буду. Я понял, что мне надо уходить, и намекнул об этом Андропову, который мне сказал: «Подумай и смотри сам». Но я видел, что он обрадовался.
В апреле 1970 года Андропов вызывает меня и говорит:
— Поедем в ЦК к Устинову. Он хочет предложить тебе свой вариант — чтобы ты продолжал работать.
Приехали в ЦК к Устинову.
— Ты хочешь уходить на пенсию? — говорит мне Устинов. — У нас есть другое предложение. Сейчас оборонное министерство разделилось надвое. Второе будет называться Министерством машиностроения, в нем сосредоточим тяжелую боевую индустрию и химию. Министерство новое, оборонное, там нужны хорошие проверенные кадры, а тебя мы хорошо знаем, там будет полегче. Мы тебя рекомендуем заместителем министра.
— Дмитрий Федорович, отпустите меня на пенсию.
— Подожди, во-первых, Брежнев, узнав о твоем намерении ухода на пенсию, просил передать, чтобы ты работал. Во-вторых, познакомься с новым министром. Он у нас в приемной.
Вошел В.В. Бахирев, высокого роста, приятный мощный мужчина. Все стали меня уговаривать, правда, Андропов молчал. Продавал меня, как на рынке.
— Николай Степанович, — обратился ко мне Бахирев, — прошу вас, соглашайтесь. Я много слышал о вас и чувствую, что мы будем дружно работать. К тому же я знаю и вижу, что вы — депутат Верховного Совета СССР Это авторитетно и приятно.
— Вячеслав Васильевич, так ведь я не инженер.
— Ничего, у нас кроме инженерной работы дел хватит, министерство-то секретное.
— Хорошо, — сказал я, — уговорили, только дайте мне две недели неиспользованного отпуска, и я приступлю к работе, а пока пусть оформляют.
Так с апреля месяца 1970 года я стал заместителем министра оборонного машиностроения.
На прощанье я зашел к Андропову. Пожелав ему здоровья и успехов в работе, сказал, чтобы его заместители честно помогали ему без всякой конъюнктуры. Последняя фраза взбесила Андропова и, к моему великому изумлению, он вскочил с кресла и изрек:
— А ты знаешь, что без конъюнктуры нельзя?
Я был ошеломлен такой реакцией будущего генсека и сказал:
— Ну, вам виднее, — протянул руку, пожал и вышел.
С этого часа Андропова я больше в жизни не видел.
Так закончилась моя работа в органах КГБ, где я проработал более 30 лет.
