Андрей Судоплатов - Тайная жизнь генерала Судоплатова. Книга 1
Лидия Сталь(Чекалова)
Яков Серебрянский (Бергман), руководитель спецслужбы НКВД
Генерал Π. П, Дьяконов
Вера Трейлл (Гучкова)
Бывший министр Временного правительства С. Н. Третьяков
И. В. Сталин со своим помощником Поскребышевым
Маршал Μ. Н. Тухачевский
С. М. Киров, руководитель ленинградских коммунистов
Маршал В. К. Блюхер
Н. С. Хрущев и Л. М. Каганович в президиуме заседания пленума Московской городской парторганизации. 1935 г.
Генеральный прокурор СССР А. Я. Вышинский
Адам, генерал-майор, начальник генштаба рейхсфера
Президент Германии Пауль фон Гинденбург, генерал-фельдмаршал на встрече с военными. Его сопровождает генерал Гаммерштейн-Экворд
Штреземан, инициатор «разоблачения» тайных связей рейхсфера с РККА
Куно, рейхсканцлер Германии, сторонник сотрудничества с СССР
Военный министр Тренер в окружении иностранных военных атташе на маневрах рейхсфера, на которых присутствовали командиры РККА, 1930 г.
И. В. Сталии, К. Е. Ворошилов и В. М. Молотов на Софринском артиллерийском полигоне. Начало 30-х гг.
Л. М. Каганович, руководитель московских коммунистов
А. М. Горький с сыном М. А. Пешковым. Начало 30-х гг.
Вожди на отдыхе. В. М. Молотов и И. В. Сталин с супругами. 1931 г.
Генерал-майор фон Мнттельбергер (справа) и майор Фельми перед вылетом в немецкий авиацентр в Липецке (СССР) для инспекционной проверки подготовки своих пилотов
Немецкий самолет «Альбатрос L-78»
Посол Германии в СССР Брокдорф-Ранцау в Кремле
С. М. Буденный, Л. М. Каганович, М. И. Калинин на одном из кремлевских совещаний. 1933 г.
Генерал-фельдмаршал Гинденбург знакомится с членами советской военной делегации, возглавляемой Μ. Н. Тухачевским, участвовавшей в маневрах войск вермахт. 1932 г.
«С нами Бог» — этот транспарант украшал плац одной из германских частей. К началу войны Германия располагала полутора миллионами обученных солдат
Рейхсканцлер Германии А. Гитлер и военный министр фон Бломберг
Советское военное руководство на Красной площади перед началом парада в честь XVII партсъезда ВКП(б). 1934 г. На снимке: Ворошилов, Буденный, Тухачевский, Егоров, Левандовский, Фриновский, Якир, Дыбенко, Каменев, Горбачев, Орлов и др.
«К суровому суду правых отщепенцев — предателей и изменников родины!» — под такими лозунгами трудящиеся страны выходили на митинги в середине 30-х гг.
Нацистский порядок в действии. Идет проверка заключенных в одном из концлагерей Ораниенбурга. Германия, 1933 г.
А. Гитлер и высшие нацистские бонзы на параде в Гамбурге
Отец и сын Лев(Седов) Троцкие во Франции
Лев Седов являлся одним из главных организаторов троцкистского движения
Под турецким флагом. Л. Д. Троцкий, его жена Н. Седова и А. Соболевичус в начальный период изгнания из СССР (Соболевичус, как узнали Троцкие впоследствии, являлся агентом ОГПУ). 1929 г.
Яков Блюмкин
Георгий Атабеков
Марк Зборовский (Этьен)
Отец вспоминал потом с юмором, как однажды, когда они гуляли с Коновальцем, к ним подошел уличный фотограф и сфотографировал их, передав пленку Коновальцу, заплатившему за это две марки.
Отец возмутился: «Было ясно, что берлинское окружение хочет иметь фотографию в своем досье, чтобы потом, когда им понадобится, они могли разыскать меня. Тогда же, на улице, я выразил свой недвусмысленный протест Коновальцу. Было бы непростительной ошибкой, если такая фотография оказалась бы в руках у немцев, заявил я ему, нисколько не сомневаясь, что именно это и было его истинной целью. Коновалец попытался как-то меня успокоить. По его словам, не было ничего предосудительного в том, что какой-то уличный фотограф, зарабатывающий себе на жизнь, сфотографировал нас вдвоем, прогуливающимися по берлинской улице. Позднее я убедился, что был прав. В годы войны СМЕРШ захватил двух лазутчиков в Западной Украине, у одного из них была эта фотография. Когда его спросили, зачем она ему нужна, он ответил: «Я не имею понятия, кто этот человек, но мы получили приказ ликвидировать его, если обнаружим».
Отец сумел войти в доверие к Коновальцу, передав ему содержание одного конфиденциального разговора. Как-то Костарев и еще несколько молодых украинских националистов, слушателей нацистской партийной школы, стали говорить отцу, что Коновалец слишком стар, чтобы руководить организацией, и его следует использовать лишь в качестве декоративной фигуры.
«Когда они спросили мое мнение, я возмущенно ответил:
— Да кто вы такие, чтобы предлагать подобное? Наша организация не только полностью доверяет Коновальцу, но и регулярно получает от него поддержку, а о вас до моего приезда сюда мы вообще ничего не слышали.
Когда я рассказал об этом Коновальцу, лицо его побледнело. Позже Костарев был уничтожен. Не думаю, что это случайное совпадение».
В Центре было решено, что, как только отец прибудет в Германию, ему следует проявлять полную самостоятельность и не поддерживать никаких контактов ни с советской резидентурой, ни с нелегалами. Коновалец взял отца под свою опеку и частенько навещал.
Как вспоминал отец: «Мы вдвоем бродили по городу. Однажды он даже повел меня на спектакль в Берлинскую оперу, но в целом развлечений в моей жизни там было не так уж много. Украинская община была очень бедной, и о том, чтобы позволить себе какую-либо роскошь, не могло быть и речи. Если вас приглашали на чай, то сахар принято было приносить с собой. Украинцы, с которыми я общался, наивно полагали, что могут помочь финансировать ОУН за счет доходов какой-нибудь гуталиновой фабрики, которой владели их родственники в Польше. Они буквально жаждали войны Германии с Польшей и СССР как освобождения из-под ига «национального угнетения». Коновалец привязался ко мне и даже предложил, чтобы я сопровождал его в инспекционной поездке в Париж и Вену с целью проверки положения дел в украинских эмигрантских кругах, поддерживавших его. У него были деньги, полученные от немцев, и это позволяло ему играть роль лидера могущественной организации. В Париже мы остановились в разных отелях. Во время нашего пребывания в городе проходила всеобщая забастовка и все рестораны оказались закрытыми, так что Коновалец повез меня обедать в… Версаль. Не работало и метро, и нам пришлось взять такси, кстати, весьма дорогое. Я был под огромным впечатлением от Парижа и остаюсь его поклонником до сегодняшнего дня».
Центр был осведомлен о том, что отец с Коновальцем намеревались провести в Париже три недели, и решил воспользоваться этой возможностью, чтобы организовать отцу встречу с курьером. Согласно инструкции из Москвы им надлежало по возможности выйти на такую встречу в Париже и позднее в Вене.
«Для этого, — рассказывал отец, — я должен был дважды в неделю появляться между пятью и шестью вечера на углу Плас де Клиши и Бульвара де Клиши. Курьер должен был быть мне лично известен, но имя его мне не раскрывали — таковы были «правила конспирации», — им мог оказаться кто угодно. В первое же свое появление на условленном месте я увидел… собственную жену, одетую по последней моде: она сидела за столиком кафе на улице и медленно попивала черный кофе. В ту минуту я был обуреваем самыми разнородными чувствами. Усилием воли мне удалось заставить себя удостовериться, что за мной нет никакой слежки, и лишь после этого я приблизился к Эмме. Мне сразу же стало совершенно ясно: место для рандеву выбрано крайне неудачно, так как сновавшая вокруг толпа не давала возможности проверить, есть ли за тобой «хвост» или нет. Опыт моей работы в Харькове против польской агентуры научил меня, что почти во всех провалах виноват был неудачный выбор места встречи. Взяв себя в руки, я на плохом немецком попросил разрешения сесть рядом за столик. Мы оба были крайне напряжены. Эмма, когда я подсел к ней, осведомилась, все ли у меня в порядке.
