Пацифизм как диагноз, или Война – наше всё! - Вадим Векслер
Глава восьмая,
в которой примитивная психология толпы влияет (негативно, естественно) на понимание происходящих вокруг социальных и политических процессов, а паника становится вишенкой на тортике махрового конформизма и заскорузлой нерешительности
«Внутри организационных рамок движения, пока оно держит всех вместе, его фанатичные члены не прошибаемы ни опытом, ни аргументацией. Отождествление с движением и тотальный конформизм, видимо, разрушают саму способность к восприятию опыта, даже если он такой крайний, как пытка или страх смерти»
Ханна Арендт
Здесь вырисовывается один забавный парадокс. Быть патриотом в воинственной среде, быть солдатом в большой армии, значит: быть как все, а это не так страшно. Хотя солдат гонят на бойню, и очень мало шансов спастись, люди всё равно идут, даже не желая участвовать в этом безумии, так как отказаться – это верная смерть от трибунала, а в окопах еще можно какое-то время проковыряться. Этим дефектом человеческой психики (не только человеческой, так ведут себя, например, и рыбы, которые сбиваются в плотную кучу, даже не пытаясь уплыть, когда их жрет хищник) пользуются расстрельные команды, где два человека и пулемет оказываются сильнее тысячи приговоренных. Можно было бы вместе накинуться на конвоиров и отобрать оружие, используя подавляющее численное большинство, но не пускает страх: первых обязательно зацепит. И осознание, что тебя ведут на гарантированный расстрел, оказывается слабее идиотской надежды на помилование и астрономически маловероятной возможности случайно уцелеть в куче мертвых изувеченных тел.
Большинство верит авторитету, верит правителю. Что бы тот ни предпринимал и чем бы ни оправдывал содеянное. А если это действительно ужасно, то человеком начинает управлять уже страх, заставляющий сбиваться в еще более плотную кучу. Все мысли, убеждения, принципы, зачастую даже совесть, всё забывается, когда человек в панике. В случае войны эта паника превращается в хроническую и может длиться годами.
/Именно это и использует правительство, убеждая наивный народ, что кругом враги, а наша страна – «осажденная крепость». Такая война никогда не закончится, чтобы у людей не было даже возможности прийти в себя и начать спокойно соображать./
Но осознать кто ты такой, и можешь ли хоть немного изменить мир в лучшую сторону, возможно лишь сперва преодолев этот въевшийся страх. И только затем решать для себя: нужна ли тебе очередная бойня и возможно ли ее предотвратить.
Глава девятая,
в которой фиговые листы духовных скреп прикрывают срам невежества, эгоизма и лицемерия, а конформизм сулит небывалую выгоду, но на деле лишь окончательно уродует и так нестабильную психику современного типичного обывателя
«Понимание, одним словом, означает непредвзятую, собранную готовность встретить реальность, какой бы она ни была, и оказать ей сопротивление»
Ханна Арендт
Не только страх радикально меняет восприятие и приводит к когнитивным искажениям. Зачастую человек сам «обманываться рад». И на то есть свои причины.
При обсуждении такой щекотливой темы как пацифизм, сталкиваешься с серьезным лицемерием большей части общества, которое имеет глубокие социокультурные корни и связано со многими смежными вопросами: права и свободы человека, неверно понятые «духовные скрепы», патриотизм и т.д.: люди используют эти маркеры как лакмусовую бумажку, чтобы идентифицировать собеседника и в то же время прикрыться ими как фиговым листком, пряча свое самое сокровенное под расхожими сентенциями, выученными без осознания смысла после тысячного просмотра «политического» шоу по ТВ.
Главное же лицемерие заключается в том, что люди оправдывают личные эгоистичные интересы традицией (в том числе религиозной), общественным мнением (в том числе неверно интерпретированном противоречивыми результатами однобоких социологических опросов с предустановками ожидаемого ответа в самой формулировке вопроса – путинские 86% из их числа), размытыми нормами морали и этики.
На самом же деле милитаризм, имперские амбиции не являются истинным проявлением человеческой природы, и не отвечают настоящим интересам людей. Всё дело лишь в конформизме, который позволяет затеряться в массе и искать выгоду в «соглашательстве» с главной идеологической парадигмой государства, даже если ты внутренне и не приемлешь такие сомнительные ценности, как милитаризм, клерикализм и ура-патриотизм.
По сути же, всё это наглый и просчитанный (не особо удачно) самообман, ломающий психику и ведущий к серьезным неврозам. Никакой нормальный человек не может любить войну. Его привлекает только лживый, гламурный, мачистский образ войны, создаваемый с помощью бравурных парадов, грохочущих новенькой тяжелой техникой с нашампуненной броней, и вызывающих скупую мужскую слезу патриотических фильмов-боевиков с героями без страха и упрека, толкающими «правильные», невозможные в реальной жизни речи и крошащими обезличенных, жутких врагов в мелкий винегрет (28 П).
Глава десятая,
в которой гей-парады разрушают последние отцовские надежды, а избыточная гордость за отчизну заставляют новейшие уродливые танки глохнуть прямо на Красной площади
«Патриотизм определяется мерой стыда, который человек испытывает за преступления, совершенные от имени его народа»
Адам Михник
Такой лживый образ войны вызывает гордость за свою великую державу, одержавшую множество громких побед в прошлом. (Про поражения, которых не меньше, стыдливо замалчивается.) Милитаризм базируется на раздутой гордости, прикрывается ей, и нет более узколобого и примитивного чувства из наиболее опасных в ящике эмоциональной Пандоры.
Никого не ввергает в ступор фраза-клише из многих фильмов: «Я хочу, чтоб мой отец мной гордился!» в разных ситуациях, но схожих вариациях, и особенно часто – когда 18-летний мальчишка бросается под танк или вызывает огонь дружественной артиллерии на себя? И я не могу понять: кому вообще нужны подвиги и достижения от родственников, чтобы можно было ими гордиться? Если ты действительно любишь близких, вполне достаточно того, что они живы и здоровы. И требования в отношении других людей делать то, что способно вызвать гордость в твоей системе ценностей (которая может существенно отличаться от мировоззрения даже ближайших родственников) является проявлением эгоизма, и ничего более. Так как каждый в ответе только за свою судьбу и может требовать лишь от самого себя определенных решений или действий.
И как можно вообще гордиться за кого-то другого? Ведь это его достижения, а не твои. Если ты родил и даже воспитал олимпийского чемпиона или нобелевского лауреата: хорошо, в этом может быть твоя собственная заслуга (далеко не такая существенная, как считают тренеры и учителя), но она не делает героем тебя самого.
И существует ли в принципе более нелепое занятие, чем «гордиться»? Какой в этом прок? Сидит болельщик на трибунах и гордится своим клубом или сборной. Ровно до первого
