Василий Акшинский - Курильский десант
Таким образом, командующий десантной операцией генерал-майор Гнечко обеспечил интенсивную работу всех звеньев огромной массы людей, причастных к планированию и подготовке операции, а сам занялся главным для себя в то время делом — определением и разработкой основного замысла операции и ее возможных вариантов.
Вместе с командирами соединений, их заместителями и начальниками служб он вел одновременно уточнение и согласование главных вопросов предстоящих боевых действий.
— Это позволило мне, — сказал Алексей Романович, — в 11 часов объявить свое решение. В нем был указаны: пункты посадки и порядок сосредоточения там войск и средств; их материально-технического обеспечения; состав эшелонов десанта и их боевые задачи; этапы операции и сроки их выполнения; меры по обороне основных направлений Камчатки от вражеского нападения. Тогда же штаб КОР получил от мета дополнительные задачи на оформление плана десантной операции, указания по обеспечению авиационной разведки в направлении острова Шумшу, а также по организации контроля и помощи войсками.
Исходя из наличных сил и средств, особенно транспортных и высадочных, а также театра предстоящих боевых действий, было решено высадить десант в северо-восточной части острова Шумшу, между мысами Кокутан и Котомари, примыкающими к Первому Курильскому проливу. Это позволяло сосредоточить наши корабли перед высадкой десанта там, где японцы привыкли наблюдать советские транспорты и не раз фиксировали локаторами прохождение грузовых караванов советских судов в их обычных рейсах из Петропавловска во Владивосток и обратно. Кроме того, именно здесь силы десанта могли воспользоваться огневой поддержкой 945-й береговой батареи, расположенной на южной оконечности Камчатки — мысе Лопатка (ею командовал старший лейтенант Семен Иванович Соколюк).
Район расположения этой батареи во время русско-японской войны 1904–1905 гг. входил в зону вторжения японских войск на Камчатский полуостров, когда они, высадив десант в устье реки Озерной, захватили близлежащую деревню Явино с целью дальнейшего продвижения на север — к крупному населенному пункту Усть-Болыперецк. Именно поэтому здесь была поставлена наша батарея тяжелых (130 мм) орудий, которая предназначалась для отпора непрошеных гостей, а также для защиты наших судов при прохождении Первым Курильским проливом. Зная повадки японской военщины, которая могла в нарушение нейтралитета нанести внезапный удар по советским морским артиллеристам-береговикам, наше командование своевременно обеспечило надежное прикрытие этой батареи и всей прилегающей к ней юго-западной части побережья Камчатки одним из самых стойких воинских подразделений — 7-м отдельным стрелковым батальоном: Его личный состав жил в землянках, испытывая из-за бездорожья большие трудности в снабжении всем необходимым, вплоть до питьевой воды и топлива, стойко переносил превратности исключительно капризной здесь погоды, особенно в зимнее время. Само несение воинской службы в таких условиях было повседневным проявлением мужества и отваги.
Мы договорились с капитаном 1 ранга Д. Г. Пономаревым, что 945-я береговая батарея, начиная с 15 августа, каждую ночь, под утро, будет обстреливать район нашей предстоящей высадки, чтобы приучить японцев к обычности таких канонад. Одновременно были пополнены боезапасы созданной здесь же заблаговременно 1116-й батареи ПВО флота, зенитчики которой прикрывали от нападения японских воздушных пиратов наших моряков-артиллеристов, воинов 7-го отдельного стрелкового батальона и пограничников заставы «Лопатка». Как показали последующие события, эти меры полностью себя оправдали: японские самолеты ни разу не застали врасплох наших зенитчиков. Все налеты воздушных пиратов оканчивались безрезультатно.
В целях быстрейшей и детальной разработки плана десантной операции, более четкого выполнения всех организационных мероприятий и координации действий участвующих в ней войск мы создали тогда упомянутый выше объединенный штаб. Это помогло в кратчайший срок спланировать десантную операцию в ряде вариантов с учетом различных обстоятельств, которые могли встретиться в условиях боевых действий. Один из них предусматривал высадку демонстративного десанта в районе бухты Нанагава.
Значительную роль в согласовании при этом различных точек зрения и в выработке общих предложение на операцию сыграл начальник штаба КОР подполковник Р. Б. Воронов.
Мы не имели точных разведданных о силах и боевой технике противника в районе предстоящих боевых действий, расположении и состоянии его противодесантных сооружений, возможностях японского командования в маневрировании резервами, однако общее представление обо всем этом было достаточно определенным: перед нами был сильный и коварный враг. Его повадки я хорошо изучил, будучи командиром одного из дальневосточных корпусов, прикрывавших в районе Гродеково нашу государственную границу от войск японской Квантунской армии. Мне были известны высокие боевые качества японских солдат и офицеров, помноженные на их фанатичную преданность японскому императору, который, как им непрестанно внушали, был якобы сыном богини солнца Аматерацу. Учитывая все это, по моему указанию в основу разработки плана десантной операции закладывалась некоторая переоценка сил и возможностей противника, чтобы не испытать в реальной обстановке горечи недооценки и просчетов, чреватых, как известно, тяжелыми последствиями.
Разработку оперативного плана и конкретных документов на предстоящие боевые действия по своему служебному положению возглавил начальник штаба КОР подполковник Р. Б. Воронов. Это был отлично подготовленный штабист с широким кругозором, обширными знаниями, богатым жизненным и профессиональным опытом.
Рустик Борисович Воронов родился в 1906 году в г. Лаишеве (ныне входит в состав Татарской АССР), в семье служащего. Его отец не смог получить высшего образования: как «политически неблагонадежного», его исключили из Казанского университета. Работая ветеринарным врачом, он подорвал здоровье в дальних выездах в суровую зимнюю непогоду и в 1918 году умер от скоротечной чахотки. Мать — воспитанница приюта — была телефонисткой. Нужда и тяжелые условия существования не позволили ей дать единственному сыну хотя бы среднее образование, поэтому юный Рустик вступил в сознательную жизнь, закончив лишь начальную школу. Настойчивость и упорство помогли ему, уже в советское время, значительно повысить свою общеобразовательную подготовку, стать активным борцом за новую жизнь. Решающим стал для него 1923 год, когда он 17-летним пареньком добровольно вступил в Красную Армию, стал курсантом объединенной татаро-башкирской военной школы.
С тех пор Р. Б. Воронов получил в рядах РККА серьезную идейно-политическую закалку, стал комсомольцем, а затем кандидатом и членом партии, прошел многие ступени служебного совершенствования: командир взвода, роты, начальник полковой школы, командир батальона, начальник штаба отдельной стрелковой бригады, командир полка. Свое назначение на Дальний Восток он воспринял как знак высокого доверия, и именно здесь полностью раскрылись его штабные и командирские способности. В 1936 году батальон, которым он командовал, занял первое место в Особой Краснознаменной Дальневосточной армии. После этого он был выдвинут на работу в штаб этой армии и вскоре возглавил в нем отдел боевой подготовки.
С начала 1942 года Рустик Борисович — начальник штаба 59-й стрелковой дивизии, с 1944 — начальник штаба 26-го стрелкового корпуса Дальневосточного фронта, которым мне довелось тогда командовать. Он показал себя не только зрелым и отлично подготовленным штабным работником, но и умелым воспитателем молодежи, настойчивым организатором глубокого изучения его подчиненными и всем личным составом корпуса боевого опыта Великой Отечественной войны. Учитывая это, я, будучи командующим войсками Камчатского оборонительного района, с разрешения Военного совета фронта, поручил Р. Б. Воронову возглавить и укомплектовать надежными работниками штаб КОР. И могу с уверенностью сказать, что это был лучший выбор: на всех этапах боевой подготовки войск, а также в ходе планирования и осуществления Курильской десантной операции штаб был верным моим помощником, надежным и гибким органом управления войсками. Забегая вперед, скажу, что именно этому талантливому, инициативному и любящему свой труд и своих подчиненных старшему офицеру я сразу же после освобождения Курильских островов доверил возглавить 101-ю стрелковую дивизию, командир которой генерал-майор П. И. Дьяков выехал в центр для учебы на высших академических курсах.
В дальнейшем Р. Б. Воронов окончил курсы усовершенствования командного состава при Военной академии им. М. В. Фрунзе и по личной просьбе Маршала Советского Союза Г. К. Жукова, командовавшего тогда Уральским военным округом, был направлен в его распоряжение. В сентябре 1952 года Р. Б. Воронов умер. Он прожил немногим более 46 лет.
