В сетях шпионажа, или «Час крокодила» - Александр Александрович Резванцев
— Ты куда?!
— К подруге, поболтать.
— Какая подруга? Первый час ночи уже!
Он вскочил с кровати, отвесил шлюхе пару затрещин, быстро оделся и ушел. Надо было срочно покидать этот негостеприимный город. К полудню он снова достиг великой Северо-Кавказской магистрали, очутившись в Грозном. Выйдя из вагона, направился прямиком к продовольственному ларьку, где купил шесть горячих пирожков с печенкой, которые стал жадно поглощать. Тут у него еще раз проверили документы. Без всякого страха в душе, не переставая есть, он протянул оперу обкатанный паспорт и тут же получил его обратно. Однако, отойдя немного, опер задержался. Он открыл служебное удостоверение и посмотрел на вложенное туда фото разыскиваемого, затем на Черепкова. Тот перестал есть и опустил правую руку в карман куртки, где лежал пистолет. Но мальчишка-опер легкомысленно захлопнул свою ксиву и пристал к другому человеку, который показался ему подозрительным. Черепков же купил билет на бакинский поезд и утром следующего дня достиг столицы Азербайджана. В этом огромном шумном городе он мог чувствовать себя достаточно уверенно.
Истекали уже третьи сутки розыска, и контрразведка занервничала. Объект как в воду канул. Тогда-то и было принято решение направить в «горячие точки» людей, знавших Черепкова лично в разные периоды его взрослой жизни.
Поток пассажиров вынес Петра на привокзальную площадь. Осмотревшись, он побрел к стоянке такси, соображая, какую легенду выдать водителю. Скажу, что писатель, приехал для работы над книгой о нефтяниках и хочу снять месяца на три комнату в одном из пролетарских кварталов. Может, таксист знает подходящую бабульку, а если не знает, то пусть наведет справки у коллег. Он поднял голову и оторопел. В двух метрах от него стоял Андрей Санько, командир их опаленного войной полкового разведвзвода. Откуда он взялся, черт бы его побрал, этот Андрюха!
— Здоров, Петро! — приветствовал Черепкова бывший старлей, не подавая ему, однако, руки.
Черепков покосился в обе стороны. За его спиной уже стояли два добрых молодца.
— Как же ты сподобился на такое, Петро? — продолжал Андрей. — Мы ведь с тобой вместе в разведку ходили!
— Ну и слава богу! — выдохнул Черепков. — Наконец-то отосплюсь! Возьмите пистолет. Он в правом кармане куртки.
Уже в оперативной машине он сбивчиво и суетливо втолковывал боевому своему товарищу, что хотел всего лишь отомстить сукиному сыну Булгакову, а ничего другого у него на уме не было.
— Да, но Булгакову ты отомстил, а Родине. Ей же мстить не принято, — буркнул в ответ Санько.
Через месяц Черепкова судили и расстреляли. Власть имущие и в те годы любили разыгрывать фарсы на политической арене, но понятие «Родина» было свято. И никому не пришло бы в голову объявлять предателя узником совести, защитником общечеловеческих ценностей и борцом за права людей. И не примчалось бы к стенам знаменитого дома на Лубянке сонмище адвокатов с одесскими фамилиями, готовых за баксы доказывать, что дьявол — это Дух Святой, а Дух Святой — вор, казнокрад и убийца.
Мне тоже довелось ловить Черепкова. Это я проверял у него документы, когда он ел пирожки на перроне грозненского вокзала. Мой оперативный стаж исчислялся в то время семью месяцами, и узнай я тогда беглого разведчика, вы не прочли бы сегодня этого рассказа.
Была у дурака жемчужинка…
Вернувшись после обеденного перерыва на свое рабочее место, я занялся анализом свежих сводок наружного наблюдения за объектом «Рита». Сводки были скучные, и когда ко мне в кабинет заглянул начальник группы перлюстрации корреспонденции Барбошкин, мужчина неопределенных лет, с несмываемой сальной ухмылочкой на губах, я приветствовал его весело и без обычных подковырок. Барбошкин был, пожалуй, единственным офицером в Нефтегорском УКГБ, который испытывал от своей работы не удовлетворение, а плотское наслаждение. Работа же его заключалась в чтении чужих писем. Там Барбошкин, помимо оперативно интересной информации, откапывал разного рода «клубничку», которой щедро потчевал своих приятелей и добрых знакомых из числа сослуживцев. Герой гоголевского «Ревизора» почтмейстер Шпекин наградил его кличкой, которая прочно к нему прилепилась. Барбошкина, правда, чаще звали просто Почтмейстером.
— Ты тут сидишь и не знаешь, какие интересные, даже, я бы сказал, захватывающие события происходят в двух шагах от тебя. Возьми почитай!
И Почтмейстер метнул на мой стол тощенькое письмецо без обратного адреса. Писала, по всей видимости, москвичка, приехавшая в наш город погостить у родственников: «Милая моя Верочка! Сегодня я глубоко сожалею о том, что решила провести отпуск именно здесь. Нефтегорск — поганый городишко, жаркий, пыльный, до мозга костей провонявшийся мазутом и разной другой нефтехимией. А кавказской экзотикой и романтикой тут не пахнет. Разве что Казбек, который хорошо виден из окон, напоминает о том, где я нахожусь. Позавчера решила развеяться: вышла вечером погулять на их главную улицу — проспект Революции, где познакомилась с одним из аборигенов по имени Алисултан. Красавец мужик: высокий, плечи широкие, талия узкая, усы, кудри черные, в глазах огонь. Он пригласил меня в ресторан, хорошо угостил. Танцевали много, потом пошли в городской парк, и там в полночь я отдалась ему при луне на берегу пруда, где плавали белые лебеди. После этого Алисултан сказал: “У нас, у горцев, такой обычай: если ты отдалась мне, значит, ты должна отдаться и моим друзьям”. Тут он свистнул, и из-за кустов вышли его друзья. Их было много. Я считала до двенадцати, после чего сбилась со счета. Представляешь, эти кобели даже домой меня не проводили, а разбежались кто куда. Еле доползла я до квартиры, и теперь у меня болит все нутро. Оклемаюсь — сразу уеду в Москву. Посмотри на всякий случай в энциклопедии, какие признаки сифилиса. Крепко обнимаю и целую. Твоя Нина».
— Вот видишь, — сказал я, — даже у романтики, как и у любого явления, две стороны — лицевая и оборотная. А от Канцельсонов ничего нет?
— От Канцельсонов пока ничего. Ну, бывай. Пойду дальше по ребятам.
Я снова углубился в чтение сводок, но тут мне позвонил заместитель начальника «семерки» и попросил срочно зайти. Когда я увидел его, мне показалось, что шеф наружки чем-то обескуражен.
— О таких вещах надо предупреждать! — раздраженно заметил он.
— Что вы имеете в виду?
— Как что? Твой начальник собирался лично войти в разработку Риты?
— Нет. Такое планом оперативных мероприятий по делу не предусмотрено.
— Почему же тогда Лагутин в данную минуту гуляет под ручку с Ритой по проспекту?
Тут пришла моя очередь удивляться.
