Фёдор Жорин - Исповедь чекиста. Тайная война спецслужб СССР и США

Коллегия Комитета Госбезопасности СССР как коллективный орган руководства этим чрезвычайно острым политическим ведомством существовала фактически с первых дней создания ЧК — Чрезвычайной Комиссии. Уж слишком рискованно было отдавать ее в руки одного человека, особенно учитывая, что в 1917 году большую часть революционных сил составляли эсеры и троцкисты.

В последующем, как известно, за коллективными решениями пытались спрятаться отдельные руководители. Это было нелепо и политически наивно. Все знали фактическую роль Коллегии и роль руководителя органа КГБ. Кроме того, сразу всех членов Коллегии уничтожить было невозможно. А вот одного первого руководителя — запросто. Поэтому менялись Председатели КГБ СССР, председатели КГБ союзных республик, а затем потихоньку, без излишнего политического шума, менялся и состав членов Коллегии.

В состав Коллегии, и соответствии с требованиями Общего положения о министерствах СССР, утвержденного 10.07.1967, входили министр (в нашем случае — Председатель Комитета), его заместители по должности, 5–7 членов Коллегии и секретарь парткома КГБ СССР.

Решение Коллегии всегда рассматривалось как основной организационный и правовой документ, выражающий волю ее членов или, по крайней мере, большинства по вопросу, который был предметом обсуждения.

Решение Коллегии всегда вводилось в действие приказом Председателя КГБ СССР. Оно сразу превращалось в основной, руководящий нормативный акт, содержащий задачи, установки, а подчас и методы решения актуальных проблем, поставленных КПСС перед органами госбезопасности.

Как правило, после решения Коллегии КГБ СССР коллегии КГБ союзных республик рассматривали эти установки и задачи применительно к своим особенностям оперативной обстановки в республиках, автономном крае и области, и разрабатывали план агентурно-оперативных мероприятий по их претворению в жизнь.

В соответствии с Общим положением о министерствах СССР, решение Коллегии принимается простым большинством голосов. Однако такое голосование никогда не осуществлялось в практике Коллегии КГБ СССР и КГБ Украинской ССР.

Как правило, после выступления докладчика и прений других членов Коллегии, брал слово Председатель Комитета. Он зачитывал с некоторыми комментариями подготовленную группой Коллегии речь — тезисы к заседанию Коллегии. В конце выступления Председатель предлагал назначить группу из состава членов Коллегии для доработки проекта решения Коллегии. И все соглашались.

А почему бы не согласиться? Фактически задача по доработке решения Коллегии возлагалась на 2–3 сотрудников группы Коллегии. Причем заседание Коллегии, как правило, проводилось в пятницу. Задача ставилась — доработать проект решения Коллегии с тем, чтобы в понедельник уже доложить его в ЦК КПСС в сектор административных органов.

Таким образом, на этой стадии доработка проекта решения Коллегии возлагалась только на группу Коллегии. Его надо было доработать, а фактически — написать новое за субботу и воскресенье. Рано в понедельник мы обходили членов Коллегии и те ставили подпись о своем согласии. Это называлось «согласование решения Коллегии».

Наше возмущение вызывалось тем, что подразделение центрального аппарата — управление КГБ по направлению деятельности, занималось подготовкой проекта решения Коллегии в течение шести месяцев. Для чего создавалась специальная группа, освобожденная от своих прямых функций на все это время. Это управление считало, что они свою задачу выполнили — заседание Коллегии состоялось. Все участники этой группы получали поощрения и отправлялись на радостях водку пьянствовать. А мы, сотрудники группы Коллегии, раскурочив этот проект в пух и прах, обязаны были в течение субботы и воскресенья подготовить и доложить Председателю Комитета фактически новый проект решения Коллегии.

Вот уж поистине инициатива наказуема! Отгулов за работу в выходные дни нам, естественно, никто и никогда не давал. Что удивляться фактам, когда за период 1982–1986 гг. один сотрудник Секретариата умер от инсульта, второй — начальник отдела, в который входила группа Коллегии, чуть с ума не сошел, а еще один, получив квартиру, быстро ушел на пенсию.

Что касается требования в отношении того, что особое мнение члена Коллегии должно заноситься в протокол заседания, заметим, что в Общем положении о министерствах 1967 года не указывались правовые последствия этого шага члена Коллегии. Формально это реверанс в сторону демократизма в принятии коллективного решения. Давайте спросим себя: какой министр в условиях СССР потерпел бы какое-то «особое мнение» своего подчиненного? Поэтому за 10 лет практики секретаря Коллегии КГБ СССР и Коллегии КГБ Украинской ССР таких «особых мнений» никто не высказывал.

Что-то наподобие попытки высказать мнение, которое противоречило позиции Председателя КГБ СССР, было предпринято только единожды со стороны начальника Главного управления военной контрразведки генерал-лейтенанта Н.А. Душина.

Принципиальный и требовательный руководитель военной контрразведки Н. Душин видел в 1987 году реальную ситуацию бездельничанья и уступок устремлениям спецслужб НАТО. В целом Советские Вооруженные Силы идейно-политически разлагались. Боеготовность была на низком уровне. В группах советских войск за рубежом — в Польше, Чехословакии, Венгрии и Германии — органы военной контрразведки фактически перестали выполнять свои основные задачи: выявление устремлений к войскам спецслужб противника, борьба с идеологической диверсией против личного состава группировок войск и обеспечение их боевой готовности.

Политические органы в войсках полностью подмяли под себя органы военной контрразведки. Реальных результатов по проникновению в спецслужбы противника или по выявлению их реальных устремлений к войскам органы военной контр-разведки не имели фактически с 1971 г.

Генерал Н. Душин выступил с критическим анализом состояния дел в органах военной контрразведки. Причем этот анализ был чрезвычайно мягким, а причины назывались в обтекаемых формулировках. Но и этого было достаточно, чтобы В.М. Чебриков остановил его выступление через 5 минут (хотя в начале заседания предоставил 20 минут), грубо накричал на члена Коллегии, что он не понимает установки партии, не допускающие обострения политической обстановки в странах Европы и т. п.

В. Чебриков в грубой форме заявил о перерыве в заседании Коллегии, о переводе его в закрытое заседание Коллегии. Всех приглашенных руководителей центрального аппарата Комитета попросили оставить зал заседаний. В закрытом заседании Коллегии было объявлено о необходимости срочного увольнения генерал-лейтенанта Н.А. Душина с должности начальника Главного управления военной контрразведки.

Вот такой пример коллективного обсуждения и решения проблемы в системе Комитета госбезопасности СССР.

Увольнение Н.А. Душина имело негативные последствия и для меня. Дело в том, что я был выходцем из органов военной контрразведки. Мне была глубоко не по духу напыщенная бездеятельность территориальных органов КГБ. Они давно перешли на решение задач личного благополучия. После разоблачения Пеньковского в 1961 году фактически никаких перспективных разработок не велось.

Факты измены Родине офицера шифровального управления КГБ, начальника Управления кадров Главного разведуправления МО, представителя СССР в ООН и др. всплывали после ухода этих лиц за границу или их гибели. Серьезная профилактическая работа органов КГБ подменялась погоней за показателями выявленных лиц, распространявших анекдоты. КГБ фактически просмотрел начало политических процессов по развалу социалистического лагеря, а затем и по развалу СССР.

В этой напряженной обстановке автор обратился к Н.А. Душину с просьбой посодействовать моему возвращению в органы военной контрразведки.

Дело не в том, что мои надежды не сбылись.

Я был потрясен и тронут до глубины души, когда после окончания закрытого заседания Коллегии, на котором я присутствовал и видел весь процесс унижения члена Коллегии при молчании остальных членов Коллегии, Н.А. Душин подошел ко мне и честно сказал: «Прошу простить, но свое обещание о переводе Вас в военную контрразведку я не смогу уже осуществить». Я был потрясен благородством этого человека, который в момент собственного уничтожения нашел силу воли и честь генерала сказать мне эти слова. В такие напряженные для него мгновения он не забыл своего обещания рядовому офицеру. Не в этом ли благородство человека? Остаться верным своему слову в тяжелую минуту!

Замечу далеко наперед, что личность самого В.М. Чебрикова может характеризовать лишь один тот факт, что после ухода на пенсию он стал «крышей» для известного И. Кобзона.

За годы руководства органами КГБ Ю.В. Андропова, а затем В.М. Чебрикова сформировались чекистские кадры, сытая и благополучная жизнь и бездеятельность которых прикрывалась историческим щитом периода 1917–1953 гг., когда органы госбезопасности использовались партией, как карающий меч в руках революции и Сталина. Поднимите прессу со времен 1954 года, особенно периода властвования Н.С. Хрущева. Первым жирную кость бросил чекистам Л.И. Брежнев. В своих речах, выступлениях на партийных съездах и пленумах ЦК КПСС он неизменно подчеркивал, что органы КГБ являются надежным боевым отрядом партии и бдительно стоят на страже строительства коммунизма, а сотрудники госбезопасности пользуются уважением народа.