Японское искусство войны. Постижение стратегии - Томас Клири
Шесть психических сил – это ясное видение, ясный слух, соединение с другим сознанием, знание о прошлых жизнях, свободное сознание и знание о конце психической зависимости. Первыми пятью обладают искусные гипнотизеры и неосвобождающие учения. Однако сила знания о конце психической зависимости недоступна ни искусным гипнотизерам, ни неосвобождающим учениям; это – просветленное знание, где заканчиваются все психические привязанности.
Поэтому в шести силах будд нет ничего чудесного. Вот почему сказано, что в учении Будды нет чудес. Не знающие эти принципы могут быть одурачены искусными гипнотизерами и неосвобождающими учениями.
Шесть сил пробужденного – это беспрепятственное видение форм, беспрепятственное слышание звуков, беспрепятственное ощущение запахов, беспрепятственное различение вкусов, беспрепятственное осязание вещей и пребывание в мире феноменов без прикосновения к чему-либо, подобно отражению зеркала.
Актер в самурайских доспехах. Судзуки Синъити. XIX в.
Когда сознание едино с космосом, человека называют свободным обладателем шести сил, следующим Пути. В сутрах сказано: “Лучше отдать одному-единственному, не-сознающему и следующему Пути, чем всем буддам прошлого, настоящего и будущего”. Практикующие учение Будды изучают этот Путь. Чудеса им ни к чему».
Хотя некоторые дзэнские наставники действительно обладали сверхъестественными способностями, такими, как, например, предвидение или умение читать чужие мысли, они, как правило, скрывали их, дабы не пробудить в людях чувства зависти и страха. Описание Сёсаном шести сил пробужденного заимствовано из «Записей Риндзай» («Записи бесед Линьцзи»), классического китайского сочинения, очень популярного в японских дзэнских школах. Самураи, практиковавшие дзэн-буддизм, особенно почитали школы Риндзай, так что эта книга об основателе школы пользовалась непререкаемым авторитетом в японской традиции.
Подобный подход к «сверхъестественным силам» делает ненужным даже вопрос о каком бы то ни было обосновании того, существуют они или нет, и по двум причинам. Во-первых, он имплицитно подразумевает, что сознание само по себе есть непостижимое чудо; если попытаться довести анализ до логического конца, мы все равно не поймем, как мы сознаем, но тем не менее сознаем. Во-вторых, в основе дзэнского подхода к сверхъестественному лежит более важный момент – чистота и объективность сознания, необходимые для трезвой оценки и самого вопроса, и его практической ценности для человеческой жизни.
Один аспект синтоистской и буддийской мысли вплоть до недавнего времени казался европейцам «пограничным» между естественным и сверхъестественным, или рациональным и иррациональным. Речь идет об изначальном ощущении родственной близости человека, с одной стороны, и животных и растений – с другой. Это напоминает христианам о язычестве и колдовстве, которым церковь противостояла всей мощью своей организации и в Европе, и в колониях Нового Света.
Утагава Куниёси. Амакасу Оми-но-ками. XIX в.
Для буддистов же Дальнего Востока христианские представления о том, что среди всех живых существ только человек обладает душой, кажутся невероятно субъективными, пристрастными и безосновательными. Подобный вывод был бы логичным при допущении, что в естественном мире вовсе нет живого духа, но для того, кто не принимает такого допущения, он представляется абсурдным. В последнее время растущее на Западе понимание опасности экологического кризиса возвысило в глазах европейцев синтоистско-буддийскую концепцию единства и гармонии всего живого, по крайней мере в плане признания ее психологического воздействия на взаимоотношения человека с его технологиями к жизни в целом.
Дзэнский наставник Судзуки Сёсан четко показывает различие японского и европейского мироощущения. Христианская доктрина постулирует глубокое различие между душой человека и душой животного. Однако Сёсан идет дальше. Он ставит под сомнение христианское учение о вечности человеческой души. Какой смысл создавать вечные души, если они могут оказаться злыми и тем самым обреченными на вечное страдание? Идея сострадания настолько глубоко вошла в ткань буддийского учения, что христианская концепция представляется буддисту жестокой и беспощадной. Сёсан сравнивает христианские представления о душе с индуистскими, которые он считает превосходящими христианство, но уступающими буддизму.
«6. Я слышал, что христиане говорят, будто животные не обладают подлинной душой, поэтому их души умирают вместе с телом. Человеческие же существа обладают истинной душой, созданной Творцом, поэтому, даже когда их тела умирают, души не погибают: в зависимости от того, творил человек добро или зло в этой жизни, душа предается наслаждению или же обрекается на муки и страдания. Для тех, кто творил добро, он создал мир нескончаемого наслаждения, называемый Раем, и посылает туда их души. Для тех же, кто творил зло, он создал мир страдания, называемый Адом, и отправляет их души туда и подвергает их мучениям.
Если он создал души людей и животных различными, то почему же он также сотворил зло в человеческих душах и почему он бросает их в Ад? Если это действительно так, то получается, что проклятие – всецело во власти Творца.
Когда Гаутама пришел в этот мир, в далекой Индии процветали учения и философия, не открывающие путь к освобождению. Школы накопили огромные знания и проповедовали всевозможные взгляды. Речи некоторых школ, быть может, и напоминали то, что говорил Будда, но, поскольку взор их был замутнен, они оставались пустыми разговорами.
Учение санхья говорило о двадцати пяти реальностях, под которые подпадало все существующее в мире. Первая реальность называлась “неведомой реальностью”. Хотя она существовала еще прежде земли и неба, прежде добра и зла, хотя она недоступна ни чувственным ощущениям, ни восприятию, ни познаванию и потому на самом деле не может быть даже поименована, тем не менее она зовется “неведомой”. Неведомая реальность вечна, ее не затрагивают ни рождение, ни существование, ни изменения, ни исчезновение.
Двадцать пятая реальность называется “реальностью духовного «я»”. Так именуется сознание смертного человека, которое можно назвать также духом или душой. Учение школы говорит, что оно вечно.
Между этими двумя вечными реальностями располагаются еще двадцать три другие реальности, которые являют собой воплощение изменений мира, таких, как добро и зло, счастье и несчастье. Это называется “смешанными феноменами”».
Когда духовное «я» производит различные феномены, неведомая реальность изменяется, чтобы формы их проявились, поэтому все изменения в строении мира на самом деле производятся возникающими в духовном «я» чувственными ощущениями. Если духовное «я» не порождает чувств и возвращается в неведомую реальность, взаимные изменения сложных феноменов навсегда прекращаются, и спонтанно реализуется блаженство несозданного. Учение школы говорит, что, даже если физическое тело приходит в упадок и умирает, духовное «я» не погибает, подобно тому, как хозяин дома покидает его,
