Сергей Кредов - Феликс Дзержинский. Вся правда о первом чекисте
Обмененный Локкарт впоследствии рекомендовал руководству английской разведки посылать сотрудников в Москву на «стажировку к Петерсу»…
Председатель ВЧК любит лично участвовать в оперативных играх, биться над шифрами, придумывать легенды, пароли. Вот пример. Осенью 1918-го Феликс Эдмундович составляет задание, которое в зашифрованном виде ушло в Курск председателю губчека Каминскому. Готовится внедрение в контрреволюционную организацию:
«Откомандируйте в распоряжение ВЧК самого опытного, политически грамотного и расторопного, с инициативой, разведчика для весьма ответственной государственной и партийной работы. Снабдите его лучшим паспортом на чужое имя, деньгами на дорогу и проездным билетом до Москвы. Он должен иметь вид беспартийного обывателя. Никому не надо знать, куда он отправился, когда отправился или даже вообще отправился ли он. По приезде в Москву командируемый должен немедленно явиться на Кузнецкий Мост, д. № 6, в Совдеп Городского района, зайти в административный отдел, спросить заведующего тов. Веселовского и ему лишь сказать пароль: „О реквизиции вещей Гольдфе“. Он на это ответит „Хорошо, зайдемте ко мне в кабинет, разберем дело“. Тов. Веселовский укажет дальнейший адрес…»
Большевики против большевиков
ВЧК через год после ее создания чуть было не упразднили! Конечно, до этого бы не дошло, но так одно время казалось.
Методы работы Всероссийской чрезвычайной комиссии нравились далеко не всем в большевистском руководстве.
Михаил Ольминский в статьях от 8 и 26 октября в «Правде» (автор – член редколлегии газеты) обвинил ВЧК в «недосягаемости», стремлении стать выше других органов власти. После разговора с Лениным Ольминский снизил планку критики, стал писать о злоупотреблениях террором на местах. 18 декабря в «Известиях ВЦИК» Лариса Рейснер поделилась своими негативными впечатлениями от посещения Петроградской чрезвычайки.
Недовольство закрытостью ВЧК высказывали Каменев, Бухарин и даже Сталин. Последний (и не только он) предлагал ввести чрезвычайные комиссии в состав НКВД РСФСР.
В первых числах января 1919-го (Дзержинский со Сталиным – в Перми, расследуют причины сдачи города и потери огромного количества военного имущества и боеприпасов) два подряд залпа по ВЧК со страниц «Правды» дал Николай Бухарин, руководивший тогда печатью и пропагандой. Бухарин писал, что если не реформировать ВЧК, не подчинить ее ряду «общих норм», то чрезвычайки «будут „выдумывать“ для себя работу, т. е. вырождаться».
Но наиболее решительно с прерогативами ВЧК боролся в то время один из руководителей Наркомюста – Крыленко.
Николая Васильевича Крыленко позднее назовут «идеологом советского правосудия». Он станет обвинителем на многих сфальсифицированных политических процессах. По справедливости – одним из антигероев «Архипелага ГУЛАГа» Александра Солженицына. С 1931 года Крыленко – нарком юстиции СССР. В 1938 году расстрелян. Жертва созданной при его же участии системы «правосудия». Но это будет много позже.
Пока идет 1918 год. Не удержавшись в должности Главковерха, Николай Васильевич нашел занятие по душе: начал выступать обвинителем на заседаниях революционного трибунала. Быстро выдвинулся в число руководителей этой системы, вошел в коллегию Наркомюста. У него примечательные увлечения: охота и шахматы. Отчасти и на этой почве он сблизился с Лениным. Биографы Николая Васильевича подсчитали, что Ленин и Крыленко в 1918–1921 годах выезжали на совместную охоту не менее 20 раз. Нередко вдвоем, без охраны (любили ездить на родину Крыленко под Смоленск). Был и такой случай: летом 1922 года глава Совнаркома, оправившись после первого инсульта, затеял переплывать Пахру наперегонки с Крыленко. Ленин очень радовался, что приплыл первым.
Руководитель революционного трибунала ведет дело бывшего министра юстиции Российской империи Ивана Щегловитова. Следствие завершено, обвинительное заключение опубликовано в «Известиях». Это будет, по ожиданиям Крыленко, процесс века! В зале суда сойдутся первый трибун революции и первый юрист царской России. Но тут грянул красный террор, самый известный из расстрелянных 5 сентября – Щегловитов. Крыленко вновь возмущается произволом ВЧК (хотя, конечно, вопрос о Щегловитове решался не на этом уровне).
Однако из песни слова не выкинешь. Именно Крыленко на протяжении ряда лет наиболее последовательно и подчас эффективно боролся за то, чтобы лишить ВЧК прав на внесудебные расправы. Серьезный противник: партийный тяжеловес, может выступать в «Правде», опираться на резолюции органов юстиции.
Впервые Николай Васильевич напал на ведомство Дзержинского еще 7 июня на страницах «Известий». Похвалив порядок рассмотрения дел в ревтрибуналах, он отметил, что бывают случаи (все поняли, о чем он), когда судебные приговоры выносятся втайне от публики. Этой практике нужно объявить решительный бой, заключил автор.
В феврале 1919-го между двумя «мечами революции» произойдет открытое столкновение. К тому моменту Крыленко нанесет ВЧК множество увесистых ударов. Он проследит ее деятельность с начала возникновения…
Вспомним, говорит Николай Васильевич: в 1917 году комиссия создавалась как оперативно-розыскной орган, обязанный виновных передавать в ревтрибуналы. Среди мер наказания, которые могла применять сама ВЧК: конфискация, выдворение за пределы РСФСР, лишение продовольственных карточек.
21 февраля 1918 года СНК РСФСР принимает постановление «Социалистическое отечество в опасности!». Введен расстрел на месте для германских шпионов, неприятельских агентов, спекулянтов, громил, хулиганов, контрреволюционных агитаторов, а также членов буржуазного класса, отказывающихся рыть окопы. Но в документе не указан орган, который вправе применять такие санкции. Это право присвоила себе ВЧК. Более того, на следующий день в публикации в «Известиях» руководство комиссии расширило перечень лиц, заслуживающих немедленного расстрела, добавив к нему «организаторов и участников восстаний», «всех бегающих на Дон для поступления в контрреволюционные войска». Дополнило декрет Совнаркома!
С заключением 3 марта Брестского мира декрет вообще утрачивает свое значение. Однако ВЧК не расстается с правом на расстрелы. В марте руководители комиссии направляют в местные Советы предписание создать ЧК для борьбы с контрреволюцией и саботажем. Что-либо предписывать Советам может только ВЦИК. К августу созданы десятки уездных и губернских чрезвычаек. Они не сидели сложа руки, применяли репрессии, в том числе расстрелы на месте. После декрета 5 сентября внесудебные расправы стали массовыми. По данным Наркомюста, всего органами ВЧК в 1918 году расстреляно 6185 человек, еще 14 829 человек заключены в тюрьмы, 6407 – отправлены в концентрационные лагеря, 4068 – взяты заложниками. Итого за год чекисты Республики вынесли приговоры той или иной степени тяжести в отношении 31 389 человек.
Крыленко заверяет, что контрреволюционерам легче не станет: «Трибунал должен быть не менее страшным в смысле осуществления системы устрашения, террора и угрозы, чем были ЧК». Просто во всем нужен порядок. Органы розыска и следствия должны работать в рамках, определенных судами и трибуналами. В реальности же чекисты сами решают, какие дела им направлять в трибуналы и суды, а какие «завершать» самостоятельно.
Крыленко не может не понимать, что ВЧК превышала полномочия с полного одобрения Ленина и Свердлова. Но с ними он не может бороться, поэтому делает вид, что виной всему самодеятельность Дзержинского.
А что Ленин? Выступая 7 ноября перед сотрудниками ВЧК на их митинге-концерте, он заявил, что чрезвычайные комиссии критикует «обывательская интеллигенция», выхватывающая отдельные ошибки…
Николай Васильевич не дрогнул. В конце ноября он собирает в Москве съезд председателей революционных трибуналов Республики. «Обыватели» критикуют деятельность ВЧК – внесудебный порядок осуществления расстрелов, отказы выполнять решения трибуналов, некачественное расследование дел… Отчет о работе съезда публикует «Правда». Получив такую поддержку, Крыленко продолжает публично отстаивать точку зрения: «Советское законодательство не знает декрета, которым бы право вынесения судебных решений когда-либо было предоставлено ЧК».
В декабре еще один член коллегии Наркомюста, Мечислав Козловский, посылает Ленину восемь дел из ВЧК в качестве доказательства того, «с каким легким багажом отправляют там в „лучший мир“». Юрист приводит, в частности, такой пример: гражданка Сергеева расстреляна за принадлежность к организации Савинкова. Данных о ее участии в деле нет, а следователя, который вел дело, сами же чекисты позже расстреляли как провокатора. Среди других жертв внесудебных расправ – «жена белогвардейца», «активный монархист»… Письмо Козловского чекисты обсуждают на своей коллегии 17 декабря. Их постановление: считать его действия «совершенно недопустимыми и вносящими полную дезорганизацию в деятельность ВЧК». Дзержинский, несомненно, кипит от возмущения. Задета честь его, честь ВЧК, а в этом случае он теряет объективность.
