Олег Айрапетов - Участие Российской империи в Первой мировой войне (1914–1917). 1916 год. Сверхнапряжение
Кайзер также не скупился на похвалы, и они явно возымели действие. Еще три года назад Фердинанд и его окружение готовились покинуть страну, которую они довели до катастрофы, и теперь «…это внезапное возвышение до уровня правителей великих держав было чем-то баснословным, и сладкие фразы Вильгельма II приводили их в восторженное состояние, граничащее с опьянением»16. Славословие болгарского короля имело основания – немцы передавали под контроль и управление болгар всю Македонию17. Благодарность Фердинанда не знала границ, причем не только на словах. Болгария превращалась в продовольственный и сырьевой источник для германского блока. К февралю 1916 в Германию и Австро-Венгрию было отправлено 200 тыс. тонн кукурузы, 2 тыс. тонн яиц, 1,5 млн овечьих шкур, 1 тыс. тонн меди, 800 тыс. килограммов шерсти, в Турцию – 2 тыс. тонн кукурузы18.
Американский информатор Баркли сообщал о недовольстве, которое вызывало у офицеров болгарской армии высокомерное поведение их германских союзников. Баркли отмечает: «Болгары не хотят принимать участие в дальнейших военных операциях, пока не получат заверения в том, что по крайней мере Монастырь останется болгарским, и болгарские агенты активно распространяют национальную пропаганду среди местного населения»19. Последнее к тому времени явно начинало уставать от войн и смены правителей, тем более что после 1912 г. все это происходило в Македонии практически без остановки. Люди старались выживать. В районе Салоник, например, местное население охотно торговало со всеми, и самым обычным ответом на вопрос об отношении к происходящему был «све jедно» – «все равно»20. Но у болгарских солдат еще наблюдался значительный национальный подъем – для них это была особая война, национальный реванш.
Видимо, поэтому отношения между немецкими и болгарскими частями были далеки от дружеских, между солдатами часто происходили драки, дошедшие у местечка Карки около Монастыря до штыков, причем в результате и с той, и с другой стороны были раненые21. Последнее неудивительно.
Болгары смотрели на эту территорию как на свою собственную. Болгарский официоз «Народни право» 29 марта опубликовал статью, в которой утверждалось, что для сербского народа именно теперь открывается перспектива «новой и счастливой жизни» – под властью Австро-Венгрии. Автор статьи добавлял: «Что до сербизированных болгар Тимока и Моравы, которым Болгария широко открывает свои объятия, они быстро почувствуют благодатные лучи солнца, которое согреет их»22. Претензии Софии постоянно увеличивались, и теперь уже немцам и австрийцам приходилось сталкиваться с требовательностью тех, кому они оказали помощь. 12 марта 1916 г. Гофман в своем дневнике отмечает неприязненное отношение болгар к германским офицерам и необходимость «указать им на их настоящее место»23.
В то же самое время болгарское командование с явным неудовольствием смотрело на вывод из Балкан наиболее боеспособных германских частей после разгрома Сербии. Как отмечает официальный болгарский историограф войны и ее участник: «Каждый день становилось ясно, что германская главная квартира усвоила один план войны на Балканах, который противоречил нашим (то есть болгарским. – А. О.) интересам. Под предлогом сохранения нейтралитета Греции наша армия была сосредоточена на ее границе, в то время как Антанта беспощадно топтала суверенитет этой державы»24.
Совсем не идеальными были и отношения Болгарии с Австро-Венгрией. По мнению Ю. А. Писарева, после окончания сербской кампании они настолько обострились из-за дележа завоеванных территорий, что грозили перерасти в вооруженный конфликт, а в районе Приштины, Призрена и Джаковицы командование 3-й болгарской дивизии силой воспрепятствовало вхождению в этот район 57-й пехотной гренадерской дивизии Австро-Венгрии25. Тем не менее изъятие продовольствия из Болгарии ее союзниками продолжалось. Закупки фактически приобрели характер реквизиций, а так как на железной дороге работал немецкий персонал, вывоз также не представлял особых затруднений. Самым показательным событием стала попытка четырех болгарских солдат, трех пограничников и одного таможенного чиновника воспрепятствовать вывозу 50 свиней на таможенном посту на р. Морава 9 сентября 1917 г. Поскольку груз сопровождала команда из 75 германских солдат под руководством офицера, то по приказу своего начальника они попросту убрали препятствие на своем пути под угрозой оружия26.
Учитывая сложность внутреннего положения в Болгарии и желая избежать пролития болгарской крови в боях с русскими, Алексеев соглашался взять на себя руководство реализацией проекта устранения Фердинанда Болгарского при условии его одобрения Сазоновым, санкции МИДа на перечисленные территориальные приращения и выделения средств, судя по всему, значительных27. Идея изменения политической ориентации Болгарии была особенно близка Алексееву, так как она снимала, в случае успешной реализации, необходимость договариваться с турками и румынами28.
Сазонов критически отнесся к возможности осуществления этого проекта, в том числе и потому, что «устранение Фердинанда» не было гарантией переориентации Болгарии на Антанту: «Наконец, не надо себе делать иллюзий в отношении питаемых Болгарией к нам чувств. Среди болгар, особенно в руководящих кругах, у нас совершенно нет союзников»29. Кроме того, русский МИД опасался огласки планов переворота, которая могла привести к дискредитации Петербурга. Вскоре взгляды Алексеева изменились. 11 (24) апреля 1916 г. Базили докладывал Сазонову: «Мне не пришлось останавливаться на том, что в Болгарии в настоящее время у нас нет сторонников, кроме горсти цанковистов, и что вполне отсутствует почва для установления в стране благоприятного нам порядка. Полковник Татринов, повидимому, успел вполне убедить в этом начальника штаба. Пока не будет создана более для нас благоприятная обстановка, устранение Фердинанда, по мнению генерала Алексеева, бесцельно. Пока он предполагает ограничиться осторожным зондированием почвы и выяснением, возможно ли подготовить негласным путем привлечение на нашу сторону некоторых болгарских деятелей. При этом, по словам начальника штаба, будет соблюдена полная осторожность»30.
Подготовка русской армии к летнему наступлению
По окончании тревожной ситуации на русском фронте немцы вновь активизировались на Верденском направлении. Они даже перебросили в конце марта с русского фронта под Верден пехотную дивизию, не сняв при этом ни одной части из трех дивизий, расквартированных на Балканах1. В мае им удалось захватить высоты 304 и Mort Homme (Мертвый человек), вернуть себе захваченный французами на два дня Дуамон. 7 июня германская армия овладела фортом Во и приступила к штурму последней линии обороны Вердена – фортов Тиомон, Флери, Сувиль, Таван. 24 июня Тиомон и Флери пали. Однако взять Сувиль немецкой армии так и не удалось. Сил для развития успеха уже не было, а наступление русского Юго-Западного фронта окончательно остановило «Верденскую мясорубку». В октябре – декабре 1916 г. французы вернули себе утраченные позиции и восстановили линию фронта на момент начала германского наступления в феврале того же года2. Бои во Франции не рассеяли тревог русского командования. Оно должно было решить проблему летнего наступления.
Три русских фронта, протянувшиеся на 1200 км от Рижского залива до румынской границы, насчитывали в своем составе 11 армий, приблизительно 1732 тыс. штыков и сабель. Наиболее сильные русские группировки были: 1) на Северном фронте – 13 корпусов и 7–8 кавалерийских дивизий (около 470 тыс. штыков на 340 км), 2) на Западном фронте – 23 корпуса и 5–7 кавалерийских дивизий (около 750 тыс. штыков на 450 км). Таким образом, на петроградском и московском направлениях, где русским войскам преимущественно противостояли немцы, было сосредоточено 1220 тыс. штыков и сабель, 36 корпусов и 15 кавалерийских дивизий. Наиболее плотно эти войска были сосредоточены на тех участках, где активно шли бои еще в прошлую кампанию: на Рижском плацдарме (3 корпуса), у Двинска (4 корпуса), на Свенцянском направлении (9 корпусов) и на Виленском направлении (7 корпусов).
Юго-Западный фронт имел наименьшую плотность войск – 510 тыс. на 450 км, 19,5 корпусов и 11–12 кавалерийских дивизий. Его войска были распределены равномерно и имели перед собой преимущественно австро-венгерские части. Из 127 пехотных и 21 кавалерийской германо-австрийских дивизий, находившихся на Восточном фронте, /3 находилось к северу от Полесья, то есть против Северного и Западного фронтов3. Логика стратегии сокрушения самого сильного противника подсказывала наступление против немцев. С другой стороны, наступление против австрийцев в случае успеха обещало быстрый прорыв на простор, переход к маневренной войне, где техническое превосходство противника лишало его возможности успешной обороны.
