Кузя - Виктор Александрович Блытов
Вечерами батюшка проводил политические информации о положении в Чечне, о русской истории, о истории Кавказа большой Кавказской войне.
После батюшки проводил занятия чеченского языка Алешечкин, как лучше его знавший.
– Марша вогийла – здравствуй.
– Марша догийла – здравствуйте.
– Марша иойла – счастливо оставаться.
– Марша гойла – счастливо (отбывающему).
– Ассалам иалайкум – здравствуй (обращение к мужчинам).
– Ва иалайкум салам – Здравствуйте! (ответ мужчин).
– Муха иаш ду шу? – Как поживаете вы?
– Муха иаш ву хьо? – Как поживаешь ты?
– Муха иаш ю иза? – Как поживает она?
– Дика иаш вую иза? – Хорошо она (он) живет?
– Могуш лелий? – Как здоровье?
– Дукха вехийла! – Живи долго!
– Иодика хуьлда хьан (шун) – До свиданья (ты, вы)! – доносились по вечерам до Кузьмы гортанные звуки чеченского языка. Сам он занимался чеченским языком отдельно с Осиповичем, Мироновым и отцом Михаилом уже после казаков. Преподавал им Хорошихин, разбиравшийся в тонкостях языка, в особенностях произношения слов и фраз.
Ложась спать, Кузьма подумал, что потихоньку начинает вырисовываться система подготовки отряда. Все обучаемые были загружены весь день, не имея ни минуты свободной для отдыха. Весь день шла боевая подготовка, начинавшаяся с кроссов, пробежек, марш-бросков, переходящих после завтрака в стрельбы из всех видов оружия с последующей теоретической подготовкой в классах с офицерами-специалистами по различным направлениям. Из Москвы периодически приезжали специалисты, которые обучали теоретическим основам ведения разведки, проведения диверсионных актов, использования технических средств, системы ведения боя в составе подразделения, организации связи, шифрования, ведения допросов, выработки легенд. Да мало ли тонкостей в новом направлении деятельности? Несколько раз приезжали отец и сын Кадочниковы, которые обучали основам рукопашного боя, использования холодного оружия и Кузьма с удовольствием с ними познакомился и обучался всему, чему они его учили. Кадочниковы тоже с удовольствием изучали систему борьбы, разработанную Кузьмой. Это было как бы взаимное обогащение новому. Каждое новое занятие для него была новая интереснейшая страница в жизни. Он впитывал новые знания, как губка, и удивлялся, что ничем этим ранее не занимался, и даже о многом не знал. Вечерами все вместе изучали чеченский язык, историю Чечни и Кавказа, вопросы и основы православной веры. Ночью одно или несколько подразделений скрытно снимались и уходили из лагеря выполнять специальные задания, связанные со спецификой их деятельности. Артиллеристы и минометчики стали виртуозами своего дела. Могли попасть в колышек при желании. Снайпера, гранатометчики, саперы становились универсальными специалистами, способными выполнить самые сложные задания. Да и весь отряд становился с каждым днем более профессиональным. Глаза людей стали светиться.
Науменко, как и обещал, прислал через неделю в лагерь еще пополнение в количестве 12 человек. На лугу возле лагеря появился табун из 40 лошадей, который сразу взял на довольствие разведвзвод Михаила Юрьевича Осиповича.
У Ускова на складах разведчики получили конское снаряжение – седла, попоны, ленчики, уздечки, стремена – все, что необходимо для лошадей. Разведвзвод разбил выделенные им палатки на лугу перед лагерем, и разведчики стали жить вне лагеря.
Какое же было удивление Кузьмы и Осиповича, когда среди приехавших 12 человек оказались Мирошенко со своими ближайшими друзьями Димкой и Вовкой, которые уже ушли ранее из отряда из-за курения.
Кузьма с каждым прибывшим беседовал в штабе персонально. Ему надо было знать с кем ему идти завтра в бой, кому можно доверить свою спину, от кого что можно ожидать. На каждой беседе присутствовал обязательно отец Михаил. Он исполнял как бы обязанности замполита. Он не бегал по верхушкам для докладов и достижений наверх, а вникал глубоко в каждую проблему и обязательно решал ее к общему удовольствию. Люди к нему шли, а это было показателем доверия.
– Зачем ты вернулся, Мирошенко? Шел бы себе контрактником в армейскую часть, если так уж хочется пить, курить и куролесить. А у нас этого делать нельзя. Мы особая часть и на нас смотрят ряженые мы казаки или действительно такое войско, которому не страшно ни в огонь, ни в дым и все будут знать, что мы победим.
– Мы с ребятами хорошо подумали, все проанализировали и поняли, что это то, что надо нам. Жесткая дисциплина, наверное, самое нужное для выполнения отрядом своих задач.
– Мирошенко, а ты стал философом! Это хорошо! – усмехнулся Кузьма.
– Я всегда был философом и всегда умел отличить мишуру от настоящего! – ответил Мирошенко.
– А как же запрет на пьянку, курение? – спросил Кузьма.
– Так это же даже хорошо. Здоровье целее будет! – улыбнулся обезоруживающей и немного виноватой улыбкой Мирошенко, – мы уже неделю в рот спиртного не берем, а сигареты все с сегодняшнего дня для нас табу. Если я сказал, то все это железно! Все ребята поклялись и все решили, что мы принимаем ваши требования. Мы хотим воевать в вашем отряде!
– Хорошо, сын мой, дисциплина – это всегда в армии хорошо, а на войне это острая необходимость! Чуть дрогнул, отступил от выполнения обязанностей и приказа, и погибли друзья или ты сам! – вмешался в разговор отец Михаил, – дисциплина это в армии осознанная необходимость, базирующаяся на вере в правоту своих командиров и правильность любых их приказов, которые необходимо выполнить без раздумий. А порой отдать и жизнь для пользы дела. Идеальных частей не бывает, но особенно нам, казакам, надо стремиться к идеалу. У нас, казаков, сложная судьба и история за последние много десятилетий. Мы должны быть примером для всех других. Стране нужна обязательно новая армия со своими законами и традициями. И в этой армии должно быть место для казачьих подразделений, занимающихся традиционным делом. А опыт показывает, что победы именно там, где нормальные думающие командиры и высокий уровень дисциплины. И мы должны доказать, что казаки в армии не лишние люди.
– Ты меня, святой отец, не агитируй! В Бога я и так верую, а что нам надо сделать – я понимаю душой! Поэтому мы сегодня здесь. Прежде, чем сюда вернуться, знаешь скоко передумал? А теперь вот, смотрите! – Мирошенко достал из кармана почти новую пачку «Мальборо», смял ее в руке, и бросил в урну, стоявшую у двери, – все, больше не курю! Как дал слово!
Кузьма и отец Михаил засмеялись.
– Ты молодец. Мирошенко. Если все
