Тайная история отечественной внешней разведки - Александр Иванович Колпакиди
Заключение
Хотя некоторые утверждения Питера Райта (о которых он подробно пишет в своих мемуарах), в частности, что директор МИ5 Роджер Холлис был «кротом» КГБ, будут отвергнуты учеными, следует признать, что Райт был прав в своих утверждениях об Оксфордской сети, которую МИ5 прекрасно идентифицировала, или, по крайней мере, частично. Кроме того, многие утверждения Райта, содержащиеся в его мемуарах по этому вопросу, подтверждаются в архивах, за исключением нескольких деталей, в которых автор, как представляется, ошибся.
Тем не менее, многие детали непонятны : кто стоит за псевдонимами? Если «Скотт» действительно Артур Винн, то мы можем только спекулировать про другие клички. «Люфт» и «Ом» могли бы быть Дженнифер Фишер Уильямс, хотя она всегда отрицала передачу секретной информации о своей работе в Министерство внутренних дел – и Дэвид Флойд, который работал в Москве на британскую военную миссию. Для «Поэта» и «Молли» подсказки слишком расплывчаты, если только это не два брата Флуда, по крайней мере один из которых, Бернард, похоже, служил вербовочным агентом.
Элементов, которые у нас есть в настоящее время, очень недостаточно для того, чтобы сделать окончательный вывод: мы не знаем, какой ущерб был нанесен Оксфордской группой, и не исключено, что некоторые члены группы до сих пор не идентифицированы. Но, учитывая информацию, которой мы располагаем на данный момент, и исключая любые неожиданности, оксфордская группа, кажется, «проникла» гораздо менее глубоко в сердце тайн Её Величества, чем кембриджская «пятерка».
Советские разведчики в королевстве Югославии по материалам белградских архивов
Тимофеев А.Ю.
д. и.н., проф. Центра по изучению России и Восточной Европы, отделение истории Белградский университет / Институт новейшей истории Сербии (Белград)
В период между двумя мировыми войнами Югославия не имела особого значения для обороны или стратегических планов Советского Союза. Это была второсортная сельскохозяйственная страна вдали от сухопутных границ с СССР. Антисоветски настроенное руководство Югославии не устанавливало с СССР дипломатических отношений вплоть до 1940 г. Неудачные попытки установления этих отношений предпринимались лишь в конце 20-ых годов, но вследствие ухудшения внутренней ситуации в Королевстве (перестрелка между депутатами в парламенте, в результате которой погибли лидеры оппозиционной хорватской антимонархической партии), этот процесс был прерван. Единственной явлением значимым (и опасным) для СССР в королевстве Югославии была активная деятельность белой эмиграции. Речь шла не только о стремлении крупных военных организаций эмигрантов к военному вторжению в СССР в рамках очередной иностранной интервенции, но и о сотрудничестве в антисоветских действиях с иностранными разведками ведущих европейских стран, а также о «прямых действиях» – террористических действиях на территории СССР. В этих условиях военизированные организации белой эмиграции оставались легитимными целями для деятельности советских разведывательных органов. Большинство опубликованных данных о деятельности ИНО ОГПУ и позднее 7‑го отдела ГУГБ НКВД СССР на территории королевства Югославии относятся к деятельности двух русских эмигрантов, начавших сотрудничество с ИНО ОГПУ с начала тридцатых годов.
Первый, наиболее известный из этих людей – доктор Леонид Леонидович Линицкий. Ему посвящен очерк Николая Антоновича Ермакова «Неповторимый путь Л. Л. Линицкого» в третьем томе «Очерков истории российской внешней разведки», опубликованного в 1997 г., а также статья Владимира Сергеевича Антонова «Разведчик, врач… И снова разведчик», опубликованная 25 апреля 2008 г. в «Независимом военном обозрении». Деятельность Л. Л. Линицкого в современной Сербии получила высокую оценку и известность благодаря получившему исключительное внимание сербской общественности авторскому тексту Сергея Евгеньевича Нарышкина, опубликованному 21 октября 2019 г. в самой многотиражной сербской газете «Вечерне новости». Упоминает о Л. Л. Линицком и Б. В. Прянишников, активно занимавшийся изучением действий советской разведки против русской эмиграции в 20-ые-30-ые годы в своем исследовании «Незримая паутина.» Вкратце довоенная деятельность Л. Л. Линицкого в Югославии сводилась к следующему. Бывший участник Гражданской войны на стороне красных двадцатилетним юношей Л. Л. Линицкий попал в эмиграцию, где в 1924–1930 гг. он смог закончить медицинский факультет Белградского университета. В пору обучения он вел себя в этом традиционно наэлектризированном политикой месте достаточно аполитично. С 1932 г. он начал сотрудничество с ИНО ОГПУ. Л. Л. Линицкий оперативно нарастил свою группу до десяти человек, сделал карьеру в Обществе галлиполийцев (дошел до действительного члена правления общества и некоторое время исполнял обязанности секретаря правления белградского отделения общества), стал вхожим в высшие круги эмиграции в Белграде, установил знакомства с начальником 4‑го отдела РОВС генерал-лейтенантом И. Г. Барбовичем и основателем НТС В. М. Байдалаковым. Провал стал результатом неудачного проникновения сотрудников Л. Л. Линицкого на частную квартиру с целью выемки документов НТС. Одним из мотивирующих фактов к установлению сотрудничества с ИНО ОГПУ для Л. Л. Линицкого стала помощь матери, оставшейся в СССР и проживавшей на Украине без средств к существованию. В 1937 г. она была расстреляна как «несознавшаяся польская шпионка». Сам Л. Л. Линицкий несмотря на жесткие методы допроса, применявшиеся к нему югославской полицией на следствии и суде вел себя по оценке Центра «достойно», не был осужден за действия против Югославии и поэтому отделался сравнительно мягким приговором в 2 года 8 месяцев, после чего был вывезен в СССР, куда уже отбыла его семья. Дальнейшая его богатая биография после многих перипетий привела к новой заброске в Югославию с парашютом к партизанам летом 1944 г., при штабах которых активно действовали союзнические офицеры связи. Детали этой миссии, продолжавшейся до апреля 1945 г., в открытых публикациях не освещаются.
Специфика сербской архивной сети сводится к тому, что, несмотря на то, что сербский Государственный архив была основана лишь в 1898 г., архивные фонды за минувший век пережили две оккупации и четыре бомбардировки (австро-венгерскую, кайзеровскую, нацистскую, англо-американскую и натовскую). Фонды военной контрразведки и Министерства внутренних дел королевства Югославии подвергались в преддверии войны строгому отбору, а во время скоротечной Апрельской войны – безжалостному уничтожению. Особенно это касалось оперативных документов тридцатых годов. Речь идёт об отсутствии крайне важных не только в историческом, но и в практическом смысле документов. Например, отсутствуют оригинальные документы и списки о предоставлении югославского подданства в 30-ые годы. Что уж говорить о полицейских протоколах и процессах по делам о шпионаже! Результатом безупречного поведения под следствием самого Л. Л. Линицкого, стало то, что, несмотря на провал и арест резидента и части его группы, этот случай вовсе не был воспринят местными полицейскими структурами, как некий экстраординарный и отнесён к частой категории «скандалов» в рядах русской эмиграции. Эти афёры частенько заполняли страницы желтой прессы или левых газет, но пропадали и терялись из памяти журналистов и читателей буквально
