В. Сахаров - У черноморских твердынь. Отдельная Приморская армия в обороне Одессы и Севастополя. Воспоминания
Я ответил, что имею это в виду и артиллерия, занявшая огневые позиции, готова к отражению внезапных атак.
— Наши артиллеристы, — продолжал И. Е. Петров, — приобрели в боях за Одессу ценный опыт. В боях за Севастополь перед ними, надо полагать, откроется еще более широкое поле деятельности. Тут, как и под Одессой, необходимо централизованное управление всей артиллерией — полевой, береговой, корабельной. Объясните это начальнику артиллерии береговой обороны…
Начальником артиллерии береговой обороны был майор Б. Э. Файн. Еще при первой встрече я обратил его внимание на то, что под Севастополем, очевидно, потребуется широко применять метод последовательного нанесения огневых ударов, так как нам будет не хватать артиллерии для одновременного выполнения огневых задач на различных участках фронта. Одесский опыт показал, какое значение имеет возможность широкого маневра огнем, массирования его на решающих участках. Для этого и нужно было централизованное управление всей артиллерией.
Как уже было сказано, отношения со штабом береговой обороны флота с самого начала сложились у нас очень хорошо. Весьма слаженно работал с нами и начальник артиллерии береговой обороны. Начали с того, что вместе наметили участки заградительного огня береговых батарей и связали с их корректировочными постами армейские артполки. Береговые артиллеристы быстро достигли высокого мастерства в ведении огня по непривычным для них сухопутным целям. Уже в первые дни обороны Севастополя отличились вслед за батареей старшего лейтенанта Заики береговые батареи Александера, Драпушко, Дмитриева, Лещенко, Матушенко.
Первые севастопольские дни были для штаба Приморской армии исключительно трудными. Но все важные вопросы решались оперативно, быстро. Штаб работал дружно, что во многом зависело от его начальника Николая Ивановича Крылова. Как и полковник Н. И. Крылов, я являлся заместителем командарма, который предоставил нам обоим большую самостоятельность, не вмешиваясь обычно в способы выполнения его указаний. Делясь мыслями о положении на фронте, мы легко приходили к единому мнению.
И. Е. Петров не любил что‑либо преувеличивать, сгущать краски. Он всегда стремился держать и штаб, и командиров в разумной степени напряженности, соответствующей обстановке. Иван Ефимович очень часто сам посещал войска, и скоро вся армия знала командующего в лицо. Большую роль в сплочении армии играли его методы живого руководства, а также умение замечать достойных людей, которых командарм смело выдвигал на должности, соответствующие их личным качествам, опыту.
Удачно выдвинул Иван Ефимович, например, А. И. Ковтуна–Станкевича. Призванный в армию незадолго до войны, после длительного перерыва в военной службе, он в дни Одесской обороны возглавлял разведку Чапаевской дивизии. После ранения командира полка Султан–Галиева И. Е. Петров, командовавший тогда этой дивизией, временно вверил полк майору Ковтуну–Станкевичу. Тот хорошо показал себя в новой должности, а у генерала Петрова, ближе присмотревшегося к майору, уже сложилось представление о том, как можно использовать его в дальнейшем.
Отправляясь из Шумхая в Севастополь с полевым управлением армии, командарм взял с собой и Ковтуна-Станкевича вместе с его разведбатальоном. Батальон был немедленно выдвинут под Дуванкой. А майору Ковтуну–Станкевичу, хотя он не занимал еще никакой должности в штабе армии, генерал Петров поручил возглавить оперативную группу (в нее также вошли капитаны И. Я. Шевцов и К. И. Харлашкин), которая, прибыв на кордон Мекензи № 1, быстро установила связь с прикрывавшими это направление отдельными батальонами и отрядами. Опергруппа помогла упорядочить управление мелкими частями и подразделениями, большей частью только что сформированными, подготовила рекомендации относительно того, куда их влить или кому подчинить с подходом основных наших сил. На этой работе проявились те качества А. И. Ковтуна–Станкевича, которые дали И. Е. Петрову основание вскоре, еще в ноябре, поставить его во главе оперативного отдела штаба армии.
Работа по координации действий различных частей и подразделений велась офицерами штаба и на других направлениях. Инструкторы политотдела армии, его начальник полковой комиссар JI. П. Бочаров и заместитель начальника бригадный комиссар Г. М. Аксельрод тоже все время были в войсках, устанавливали связь с комиссарами и политруками, с партийным активом.
К исходу 5 ноября штаб армии, фактически выполнявший и функции штаба Севастопольского оборонительного района, подготовил необходимые данные для принятия решения на оборону. Из трех вероятных направлений наступления противника (ялтинское, мекензийское и дуванкойское), на которые предназначались три наши основные дивизии — 25, 95 и 172–я, командарм считал тогда самым опасным мекензийское с прилегающей к этому участку долиной Кара–Кобя. И еще до выхода войск из гор И. Е. Петров наметил для прикрытия этого направления 25–ю Чапаевскую дивизию, как наиболее ему известную.
Командарм всячески торопил двигавшиеся к Севастополю войска. Но мы пережили дни тревожной неясности, когда трудно было сказать, когда именно они смогут занять оборону на севастопольских рубежах и как вообще развернутся здесь события. Ведь наши части неотступно преследовались в горах 72–й и 22–й немецкими дивизиями, в то время как с авангардами еще двух дивизий противника — 50–й и 132–й шли бои в районе хутора Мекензия, у Дуванкоя и на других участках. При особенно тревожном положении на мекензийском направлении не исключалась и попытка врага прорваться к Севастополю со стороны Балаклавы.
6 ноября появилась наконец твердая уверенность, что в течение двух суток основные силы армии будут под Севастополем. Но всех нас волновало, в каком состоянии выйдут войска из гор, пробившись через вражеские заслоны. Некоторым частям, прибывшим в числе первых, досталось крепко. Так, 4 ноября к Севастополю вышел 514–й стрелковый полк в составе сотни с небольшим бойцов…
Общая картина стала в основном ясной к вечеру 9 ноября. Части выглядели очень неодинаково. Две кавалерийские дивизии, вместе взятые, имели лишь полторы тысячи бойцов. 421–ю стрелковую дивизию приходилось вообще расформировывать, поскольку доукомплектовать ее было нечем. Однако в 95–й и 25–й дивизиях, понесших наименьшие потери, насчитывалось свыше 7 тысяч штыков.
— Всего боевого состава около двадцати пяти тысяч человек, — подвел итог начальник отдела укомплектования майор Семечкин. — Это без полевого управления, частей обеспечения и тылов.
Потери в степном Крыму и в горах были значительны. Однако армия в целом оставалась боеспособной, большинство соединений сохранило свою организационную структуру, основные командные кадры, работоспособные штабы.
Что касается артиллерии, то армейские и дивизионные артполки сохранили 70–80 процентов штатного числа орудий, и это было не так уж плохо. Восемь артиллерийских полков вместе с береговыми батареями представляли при централизованном управлении внушительную силу. Наиболее боеспособным оставался полк майора Н. В. Богданова: хотя один его дивизион и не попал к Севастополю, отойдя с 51–й армией к Керчи, полк имел двадцать две 107–миллиметровые пушки.
Всего на оборонительных рубежах Севастополя мы располагали на 9 ноября 432 орудиями и минометами (из них 398—в Приморской армии, включая 62 орудия в сооруженных моряками дотах). В среднем на километр фронта получалось 10,8 ствола — значительно больше, чем под Одессой. На некоторых участках главнейших направлений обороны было по 20–30 орудий и минометов на километр. Много значило то, что огонь примерно половины дивизионной, армейской и береговой артиллерии мог быть сосредоточен на любом участке фронта.
К тому времени, когда нам стало известно решение Ставки — возложить руководство обороной Севастополя на командующего Черноморским флотом вице–адмирала Ф. С. Октябрьского, — штаб Приморской армии провел большую работу по организации стройной системы обороны. Приказами генерала И. Е. Петрова было создано в составе СОР сперва три, а затем четыре сектора. Комендантом каждого из них становился командир основного в секторе войскового соединения — стрелковой дивизии. Мелкие отдельно действовавшие флотские отряды и подразделения пошли на пополнение полков, дивизий и бригад.
Первый сектор, оборонявший балаклавское направление, возглавил командир 109–й дивизии полковник П. Г. Новиков (он отлично показал себя под Одессой, командуя полком). Очень ответственное восточное направление— вдоль Ялтинского шоссе и по долинам Кара–Кобя и реки Черная — относилось ко второму сектору, возглавляемому командиром 172–й дивизии полковником И. А. Ласкиным (эта новая в Приморской армии дивизия была сформирована в Крыму). На не менее важном мекензийском направлении заняла оборону 25–я Чапаевская дивизия, командиру которой генерал–майору Т. К. Коломийцу подчинялись, как коменданту третьего сектора, 7–я бригада морской пехоты и 3–й морской полк. Наконец, четвертый сектор — от Дуванкоя до берега моря— возглавил командир 95–й дивизии генерал–майор В. Ф. Воробьев, в подчинение которого поступала 8–я бригада морской пехоты.
