Негласные войны. История специальных служб 1919–1945. Книга первая. Условный мир - Игорь Иосифович Ландер
БСК проводила множество пропагандистских акций, в том числе и с помощью контролируемых ей коротковолновых вещательных радиостанций, которыми не располагало даже правительство Соединенных Штатов, однако их рассмотрение не входит в задачу данной книги. Следует отметить лишь наличие в распоряжении Стивенсона специальной секции активных дезинформационных мероприятий (“Станция М”) с химической лабораторией. В ней подделывались письма и документы, имитировались шрифты пишущих машинок, почерки и подписи на любом языке мира. В этой работе “Станции М” активно помогал цензорский пункт, периодически поставлявший бумагу, образцы подписей и оттисков печатей, подлинные письма для последующего использования в пропаганде и активных операциях. В качестве примера можно упомянуть одну из акций по дискредитации чеха-коллаборациониста, родственники которого проживали в Латинской Америке. Специалисты “Станции М” извлекли из их корреспонденции подлинные факты его биографии и за подписью некоей Анны отправили ему же из Сантьяго три письма, с расчетом на их несомненный перехват немецкими цензорами. Там наряду с неопровержимо точной информацией, фигурировали специально имитировавшие код фразы, например: “Отец поймал 75 рыб в среду 17-го, брат был нездоров, но поймал 82”, или “Я вязал Карлу свитер, на который пошло 14 мотков шерсти, каждый по 60 футов длиной, хотя два были только по 28 футов”[449]. Расчет БСК оказался верен. Цензоры немедленно обратили внимание на странные высказывания, а контрразведчики из гестапо были полностью убеждены, что за непонятными фразами скрывается неуклюжая попытка передать какое-то закрытое сообщение. Чех, естественно, ни в чем не признавался, однако не смог опровергнуть приведенных в письмах действительных фактов своей биографии и был казнен.
“Станция М” организовала интересную операцию по психологическому давлению на сторонников нацизма в нейтральных странах, преимущественно латиноамериканских. Ее автором был польский профессор-эмигрант, придумавший “захватывающее времяпровождение для всех сторонников демократии”[450] под названием “Вик” (сокращение от “victory” — “победа”). Эта игра, описанная в анонимно изданных БСК брошюрах, состояла в том, что группы противников нацизма избирали себе жертвы из числа местных фашистов и травили их всеми возможными способами. За различные, желательно вписывавшиеся в рамки закона более или менее крупные пакости начислялись очки, и участники “Вика” соревновались между собой в счете. В брошюрах рекомендовались типовые акции, начиная от заказа по телефону на адрес жертвы массы громоздких и дорогих товаров с оплатой после доставки и кончая телеграммой на домашний адрес, извещавшей женатый объект о беременности якобы имеющейся у него любовницы. Не были забыты и более тривиальные способы. Можно было отравить собаку нациста, проколоть шины его автомобиля, вылить ведро бензина или краски в резервуар с питьевой водой, а также доверительно распространять в обществе слухи о его импотенции, гомосексуальных наклонностях или венерическом заболевании. Список являлся далеко не исчерпывающим и лишь систематизировал основные направления, главная ставка делалась на фантазию исполнителей. В ряде случаев “Вик” серьезно отравил жизнь своим жертвам, которым часто становилось просто не до политической деятельности.
Безусловно, “игры сторонников демократии” представляли отнюдь не главную задачу британской разведки на американском континенте, одним из важнейших направлений деятельности БСК считалось проведение разведывательных операций против расположенных в Вашингтоне посольств вишистской Франции и Италии.
Итальянское посольство представляло значительный интерес как с точки зрения получения информации, так и в качестве возможного источника военно-морского шифра, поскольку как раз в 1940 и 1941 годах проходили самые ожесточенные сражения за господство на Средиземном море. Считается, что наряду с использованием радиолокации именно компрометация шифров послужила причиной поражения итальянцев в бою у мыса Матапан 28–29 марта 1941 года. Они потеряли три крейсера и два эсминца, тяжелые повреждения получил линкор “Витторио Венетто”, а их противники добились всего этого ценой потери одного самолета и легкого повреждения крейсера. Агентурное проникновение в посольство сумела осуществить 30-летняя американка Эми Элизабет Пак (“Синтия”, позднее “Кэтрин Гордон”), один из лучших агентов БСК и обаятельная женщина, без труда возобновившая прерванные ей еще в 1938 году близкие отношения с 60-летним военно-морским атташе Италии в Вашингтоне контр-адмиралом Альберто Лаисом. Трудно поверить, но, по утверждению М. Хайда, атташе настолько увлекся новой любовницей, что в начале 1941 года по ее просьбе дал прямой приказ шифровальщику посольства за вознаграждение передать ей шифрблокноты, которые в БСК немедленно скопировали и переслали в Лондон. Верить в эту историю и в самом деле не следует, поскольку ее приписали реально существовавшей и вполне успешно работавшей “Синтии” для маскировки долго скрывавшегося факта прочтения англичанами шифров “Энигмы”. Британские дешифровальщики действительно проинформировали командующего флотом на Средиземном море адмирала Каннингхэма о предстоящем выходе итальянской эскадры, однако эта информация была извлечена из радиообмена люфтваффе, прикрывавшего выход кораблей своего союзника. Кстати, в 1967 году сыновья умершего в 1951 году Лаиса опротестовали в итальянском суде публикации, в которых адмирала изображали предателем. Они выиграли процесс, и информация об этом по настоянию министерства обороны Италии была опубликована в трех ведущих газетах Восточного побережья Соединенных Штатов.
Элизабет Пак
Сказанное ни в коей мере не умаляет действительные заслуги Пак. Секретный послевоенный отчет БСК характеризовал заслуги “Синтии” следующим образом: “Трудно переоценить важность ее работы… Ее убежденность была безупречной, а
