Руководство ЦРУ по контрразведывательным допросам - Автор Неизвестен
4. Лишение стимулов вызывает регрессию, лишая сознание субъекта контакта с внешним миром и тем самым заставляя его замыкаться на себе. В то же время расчетливое предоставление стимулов во время допроса заставляет регрессирующего субъекта воспринимать дознавателя как отцовскую фигуру. В результате, как правило, усиливается тенденция субъекта к подчинению.
F. Угрозы и страх
Угроза принуждения обычно ослабляет или уничтожает сопротивление более эффективно, чем само принуждение. Например, угроза причинить боль может вызвать страх, более разрушительный, чем непосредственное ощущение боли. На самом деле большинство людей недооценивают свою способность противостоять боли. Тот же принцип действует и в отношении других страхов: при достаточно длительном сохранении сильный страх перед чем-то неопределенным или неизвестным вызывает регрессию, в то время как материализация страха, применение какой-либо формы наказания, скорее всего, принесет облегчение. Субъект обнаруживает, что он может держаться, и его сопротивление укрепляется. «В общем случае прямая физическая жестокость вызывает лишь обиду, враждебность и дальнейшее неповиновение». (18)
Эффективность угрозы зависит не только от того, каким человеком является допрашиваемый и верит ли он в то, что его дознаватель может и будет выполнять угрозу, но и от причин, побудивших дознавателя угрожать. Если дознаватель угрожает, потому что он зол, допрашиваемый часто чувствует страх неудачи, лежащий в основе гнева, и укрепляется в своей решимости сопротивляться. Угрозы, высказанные холодно, более эффективны, чем те, что выкрикиваются в ярости. Особенно важно, чтобы угроза не прозвучала в ответ на проявления враждебности со стороны допрашиваемого. Если их проигнорировать, они могут вызвать чувство вины, в то время как ответные угрозы облегчают переживания допрашиваемого.
Еще одна причина, по которой угрозы вызывают подчинение, не вызываемое насилием, заключается в том, что угроза дает допрашиваемому время для подчинения. Того, что сопротивляющийся источник будет подвергнут напряжению страха, недостаточно; он также должен найти приемлемый путь к отступлению. Бидерман отмечает: «Здесь может быть вовлечен не только стыд или чувство вины за поражение в столкновении с дознавателем, но и более фундаментальная заповедь защищать свою самоавтономию или „волю“... Простой способ защиты от угрозы для „я“, связанной с ожиданием того, что его заставят подчиниться, — это, конечно же, подчиниться „сознательно“ или „добровольно“... В той мере, в какой вышеизложенная интерпретация верна, чем сильнее мотивирован допрашиваемый на сопротивление, тем сильнее давление к раннему подчинению со стороны таких тревог, поскольку тем сильнее угроза самооценке, связанная с размышлениями о возможности быть „вынужденным“ подчиниться...» (6) Вкратце, угроза, как и все другие методы принуждения, наиболее эффективна, когда она используется таким образом, чтобы способствовать регрессии, и когда к ней добавляется предлагаемый выход из дилеммы, рационализация, приемлемая для допрашиваемого.
Угроза смерти часто оказывалась хуже, чем бесполезной. Она «занимает самое высокое место в законе в качестве средства защиты, но во многих ситуациях допроса она является крайне неэффективной угрозой. Многие заключенные отказывались уступать перед лицом таких угроз, но впоследствии были „сломлены“ другими процедурами». (3) Основная причина заключается в том, что крайняя угроза, скорее всего, вызовет полную безнадежность, если допрашиваемый не верит, что это уловка; он чувствует, что он с той же вероятностью приговорен после уступок,как и ранее. Угроза смерти также неэффективна, когда используется против твердолобых типов, которые понимают, что заставить их замолчать навсегда — значит нанести поражение цели дознавателя. Если угроза будет распознана как блеф, она не только провалится, но и подготовит почву для провала последующих принудительных уловок, используемых дознавателем.
G. Обессиливание
О научных исследованиях влияния слабости [debility, ослабление, спад возможностей] на способность допрашиваемого к сопротивлению пока ничего не известно. На протяжении веков дознаватели использовали различные методы вызывания физической слабости: длительное ограничение свободы; продолжительные нагрузки; экстремальные температуры, холод или влажность; лишение или резкое сокращение пищи или сна. По-видимому, предполагается, что снижение физиологической сопротивляемости источника снизит его психологическую способность к противостоянию. Однако если бы это предположение было верным, то можно было бы ожидать, что те субъекты, которые физически слабее всего в начале допроса, быстрее всего капитулируют, что не подтверждается опытом. Имеющиеся данные свидетельствуют о том, что сопротивление ослабевает в основном под воздействием психологического, а не физического давления. Угроза ослабления здоровья — например, кратковременное лишение пищи — может вызвать гораздо большее беспокойство, чем длительный голод, который через некоторое время приведет к апатии и, возможно, к бредовым идеям или галлюцинациям. Короче говоря, представляется вероятным, что техники вызывания слабости становятся контрпродуктивными уже на ранней стадии. За дискомфортом, напряжением и беспокойным поиском путей выхода следуют симптомы абстиненции, отказ от внешних стимулов и вялая невосприимчивость [unresponsiveness].
Еще одно возражение против преднамеренного вызывания слабости заключается в том, что длительные нагрузки, потеря сна и т. д. сами становятся шаблонами, к которым субъект приспосабливается через апатию. Дознаватель должен использовать свою власть над физическим окружением сопротивляющегося субъекта, чтобы нарушить шаблоны реагирования, а не создавать их. Питание и сон, предоставляемые нерегулярно, в большем или меньшем количестве, чем положено, смены, происходящие без видимых временных рамок, обычно дезориентируют допрашиваемого и ослабляют его волю к сопротивлению более эффективно, чем длительные лишения, приводящие к слабости.
H. Боль
Всем известно, что люди по-разному реагируют на боль. Причина, по-видимому, не в физическом различии интенсивности самого ощущения. Лоуренс Э. Хинкл замечает: «Ощущение боли кажется примерно одинаковым у всех людей, то есть у всех людей примерно одинаковый порог, при котором они начинают чувствовать боль, и когда к ним применяются тщательно отобранные стимулы, их оценки тяжести примерно одинаковы... И все же ...когда люди очень сильно мотивированы... они, как известно, выполняют довольно сложные задачи, испытывая при этом сильнейшую боль». Он также утверждает: «В целом, похоже, что какова бы ни была роль конституциональных
