Невидимое правительство США. ЦРУ и другие разведывательные службы в годы холодной войны - Дэвид Уайз
Ричард Биссел, заместитель начальника по планированию, работал в ЦРУ с 1954 года.
Роберт Эмори, брат писателя Кливленда Эмори, бывший профессор юридической школы Гарвардского университета, высокий темноволосый человек с опытом работы в разведке и боевым опытом, приобретенным во время Второй мировой войны, в 1953 году стал заместителем начальника ЦРУ по информации.
Такова была группа лиц, руководившая ЦРУ в период наиболее широкого развертывания его деятельности в пятидесятых годах. Впрочем, и до этого было очевидно, что управление занимается самой разнообразной деятельностью во многих частях мира.
1948 год. Богота
Всего лишь через шесть месяцев после создания ЦРУ его деятельность подверглась острой критике за то, что впоследствии в течение многих лет вменялось ему в вину, а именно за неспособность предсказать крупные международные события, например убийство популярного лидера либералов Колумбии Хорхе Элиесера Гайтана 9 апреля на одной из улиц Боготы. Убийство послужило толчком для кровавых столкновений, которые продолжались два дня, сорвали IX Межамериканскую конференцию и поставили в весьма затруднительное положение государственного секретаря Джорджа Маршалла, возглавлявшего американскую делегацию. Маршалл обвинил в беспорядках коммунистов.
Процедура расследования причин убийства выглядела необычно. Предполагать, что ЦРУ должно предвидеть акт убийства, значило считать, что оно наделено сверхъестественными возможностями. Между тем существуют пределы того, что может предсказать разведка.
Адмирал Гилленкёттер, вызванный 15 апреля на заседание бюджетной подкомиссии палаты представителей, зачитал текст секретных сообщений ЦРУ на открытом заседании в первый и единственный раз в истории. В то время это вызвало негодование, но повторись оно сейчас — началось бы настоящее столпотворение.
Адмирал утверждал, что, хотя коммунисты воспользовались убийством Гайтана, колумбийский лидер был убит неким Хосе Сьеррой из чисто личного чувства мести. Начальник ЦРУ сообщил, что Гайтан как адвокат перед этим успешно защитил в суде убийцу дяди Сьерры. Он заявил далее, что ЦРУ еще 2 января предсказывало возможность беспорядков в Боготе. Его последующее сообщение произвело эффект разорвавшейся бомбы.
Он заявил о том, что информация ЦРУ от 23 марта из Боготы, предупреждавшая об агитационной кампании коммунистов, не была сообщена государственному секретарю Маршаллу Орионом Лайбертом, предварительно выехавшим в Боготу в качестве представителя Государственного департамента и действовавшим при поддержке посла Уилларда Болака.
В донесении ЦРУ от 23 марта говорилось:
«Подтверждена информация, что агитаторы, инспирируемые коммунистами, предпримут попытку посредством манифестаций, а возможно, и личных оскорблений унизить достоинство государственного секретаря и других членов делегации США на IX Межамериканской конференции после их прибытия в Боготу.
Эта информация передана послу и другим заинтересованным сотрудникам посольства с просьбой, чтобы подробности о прибытии делегации были представлены в отделение ЦРУ для передачи местной полиции, которая весьма заинтересована в том, чтобы обеспечить наилучшую защиту.
Прибывший ранее делегат О. Лайберт, которому было сообщено вышеизложенное, не считает целесообразным ставить в известность Государственный департамент об этой ситуации, так как он не желает тревожить делегатов напрасно и рассчитывает, что полиция обеспечит надлежащую защиту».
Затем Гилленкёттер попросил внести в протокол содержание целого ряда совершенно секретных донесений, в которых приводились некоторые подробности плана срыва конференции. Возможно, что поступить так заставило Гилленкёттера то обстоятельство, что за несколько часов до его объяснений в подкомиссии Трумэн заявил на пресс-конференции, что он, так же как и любой другой, удивлен беспорядками в Боготе. Трумэн сказал, что не был извещен об этом заранее. Правительство получило информацию о том, что возможны пикетирование и демонстрации. «Но, — добавил он несколько меланхолично, — не было никаких признаков, что кого-нибудь собираются застрелить».
В Государственном департаменте Линкольн Уайт заявил, что совершенно невероятно, чтобы в департаменте положили какие-либо сообщения ЦРУ под сукно. Кроме того, по его словам, государственный секретарь Маршалл знал все о планах коммунистов и не принял это во внимание, приправив свое высказывание по этому поводу «соленым замечанием», как дипломатично назвал это Уайт. Так и закончился неприятный эпизод.
Однако сомнения в способности ЦРУ предсказывать события не исчезли.
1950 год. Корея
Роль ЦРУ в Корейской войне оказалась в какой-то степени туманной и размытой из-за эмоциональной бури, разразившейся, когда Трумэн наконец решил отправить в отставку генерала Дугласа Макартура. То, что ЦРУ предсказало или не предсказало развитие событий, и его свобода или несвобода действовать под командованием Макартура стали предметом спора между властным генералом и разгневанным главой исполнительной власти. Тем не менее основную схему деятельности ЦРУ и конкретные дискуссионные вопросы нетрудно определить по документам.
Гарри Трумэн находился в библиотеке своего дома в Индепенденсе, штат Миссури, в субботу, 24 июня 1950 года, когда вскоре после 10:00 вечера зазвонил телефон. Это был госсекретарь Дин Ачесон, который звонил, чтобы сообщить, что северокорейцы вторглись в Южную Корею.
На следующий день Трумэн поспешил вернуться в столицу. В понедельник он вызвал в Белый дом человека, который, по его предположению, должен был быть наиболее осведомлен о случившемся, — адмирала Гилленкёттера.
Это снова было что-то вроде Боготы, хотя, конечно, гораздо серьезнее. Разведывательному управлению снова пришлось оправдываться за то, что оно не смогло точно предсказать будущие события. И снова ЦРУ стало предметом внутриполитических споров.
После встречи с Трумэном Гилленкёттер сообщил журналистам на пресс-конференции в Белом доме, что его ведомство прогнозировало вероятность такой атаки. «Во всяком случае, мы предвидели такую возможность в течение года», — сказал он. Затем он поспешил на Капитолийский холм, чтобы дать такое же объяснение бюджетной подкомиссии. Перед дачей показаний он поговорил с журналистами об укреплении коммунистического движения вдоль 38-й параллели. «Такое положение существовало продолжительное время, — сказал он. — А подобные события ожидали в течение года». На вопрос, ожидалось ли нападение в выходные, адмирал ответил: «Невозможно предсказать точное время».
Затем глава ЦРУ выступил на закрытом совещании сенатского комитета. Один из членов комитета впоследствии сказал, что Гилленкёттер прочитал серию отчетов о концентрации войск и танков в Северной Корее. Отчеты ЦРУ охватывали период в один год. Последний был датирован 20 июня, то есть был составлен за четыре дня до нападения.
«Если бы я получил эти сообщения, — сказал сенатор, попросивший не называть его имени, — конечно, был бы предупрежден об опасности». Пять лет спустя Трумэн в своих мемуарах частично поддержал позицию Гилленкёттера. Он писал: «Сообщения разведки относительно Кореи весной 1950 года показали, что Северная Корея неуклонно продолжала наращивать силы и продолжает посылать партизанские группы в Южную Корею». Столкновения вдоль 38-й параллели продолжались, вооруженные подразделения стояли лицом друг к другу. «Всю весну в отчетах ЦРУ говорилось, что северокорейцы в любой момент могут принять
