Радиоразведка: ответный удар - Михаил Ефимович Болтунов
16 июля в район восточнее Орла прибыла 8-я танковая дивизия, ранее дислоцированная под Витебском. Однако дела фашистов на левом фланге 2-й танковой армии становились все хуже, и фашисты уже 18 июля перебросили в район Болхова 9-ю танковую дивизию.
Потом была передислокация еще двух дивизий в этот район, а также в район Орла.
Всего радиоразведка вскрыла переброску 13-й дивизии фашистов на угрожаемые направления.
Надо отметить, что в ходе Курской битвы перехват сообщений с немецких самолетов-разведчиков помогал оценивать обстановку на фронте не только по донесениям своих войск, но и по информации противника.
Примером тому может служить боевая ситуация, сложившаяся вскоре после перехода войск Брянского фронта в наступление на Орел. Тогда в сражение была введена 3-я танковая армия под командованием генерала Павла Рыбалко. К сожалению, в первый же день наступления связь КП фронта со штабом армии оказалась потерянной. Командование не имело сведений о положении наступающих частей.
Выручила радиоразведка. Она перехватывала донесения с борта вражеских самолетов-разведчиков, которые докладывали о положении наших войск, и ставила в известность командование фронтом.
5 августа 1943 года Курская битва завершилась. Москва впервые салютовала в честь освобождения городов Орла и Белгорода. Наряду с другими воинами Красной армии свой вклад в победу внесли и радиоразведчики.
«Наша “забивка” достигала цели»
14 декабря 1942 года народный комиссар внутренних дел СССР Лаврентий Берия написал примечательное письмо. Оно адресовалось лично Сталину и было исполнено в единственном экземпляре.
«Красная армия, — сообщал Берия, — совершенно не занимается забивкой радиостанций противника, действующих на поле боя, несмотря на наличие к этому благоприятных условий.
В частности, нам известно, что радиостанции частей германской армии, окруженных в районе Сталинграда, держат связь со своим руководством, находящимся вне окружения…»
Берия был прав. Попытки нарушения радиосвязи немцев путем создания радиопомех предпринимались под Ельней в сентябре 1941 года, под Сталинградом зимой 1942 года. Однако это были единичные случаи, и они в конечном счете оказались малоэффективными.
Что же предлагал народный комиссар внутренних дел?
«НКВД СССР, — писал в своем письме Л. Берия, — считает целесообразным организовать в Красной армии специальную службу по забивке немецких радиостанций, действующих на поле боя.
Для осуществления указанных мероприятий необходимо в составе управления войсковой разведки Генерального штаба Красной армии сформировать три специальных радиодивизиона со средствами мешающего действия, рассчитанными для забивки основных радиостанций важнейших группировок противника».
Шла война, и времени на раскачку не было. Уже через два дня, 16 декабря, Государственный Комитет Обороны принял постановление о создании трех специальных частей радиопомех.
17 декабря издается директива заместителя наркома обороны о формировании 130-го, 131-го и 132-го отдельных радиодивизионов СПЕЦНАЗ.
Позже, в июле 1944 года, создается еще один дивизион — 226-й.
Работу по формированию первых частей радиопомех возглавил подполковник Михаил Рогаткин. Он стал начальником отдела радиопомех управления войсковой разведки ГРУ.
О Михаиле Ивановиче Рогаткине хотелось бы сказать особо. После войны он станет генерал-майором, лауреатом Ленинской премии, заместителем начальника управления. Вспоминая о нем, генерал Петр Шмырев всякий раз будет подчеркивать, что Рогаткин всегда был крайне чувствителен ко всему новому, передовому, поддерживал это новое, защищал, внедрял в жизнь.
В послевоенные годы именно Рогаткин обосновал необходимость создания нового направления — радиотехнической разведки, главными объектами которой стали радиолокационные и иные средства управления оружием.
В 50-е годы Михаил Иванович доказал своевременность появления самостоятельного органа по руководству радио— и радиотехнической разведкой. Так в 1955 году было организовано 6-е управление ГРУ.
Рогаткин — инициатор формирования воздушной радиотехнической разведки. Он был одним из первых, кто почувствовал перспективность ведения разведки из космоса и выступал за развертывание Центра космической разведки.
Доктор технических наук, профессор Александр Горелик вспоминает, что именно Рогаткин поддержал его предложения в 1963 году.
«Анализ возможных информационных каналов, — говорит он, — предназначенных для получения информации о распознаваемых космических объектах, показал, что кроме радиолокационных и оптических средств… может быть использована и радиотехническая информация.
Автор (А. Горелик. — М.Б.) в конце 1963 года обратился в ГРУ ГШ, так как именно оно занималось проблемами радиотехнической разведки, где нашел (редкий случай!) полную поддержку заместителя начальника управления радио— и радиотехнической разведки генерал-майора Михаила Ивановича Рогаткина».
Но все это будет потом, после войны. И Михаил Иванович по праву останется в истории как создатель и основатель системы радиопомех, которая сегодня носит название службы радиоэлектронной борьбы (РЭБ). Кстати говоря, служба РЭБ станет первой, которая вырастет «из шинели радиоразведки», отпочкуется от нее и обретет самостоятельность. В 50-е годы таким же образом из недр радиоразведки появится служба специального контроля за ядерными взрывами, а в 60-е — космическая разведка. Но о них рассказ впереди. А сейчас вернемся в 1942 год к дивизионам радиопомех.
Итак, по штату дивизионы спецназ имели личного состава до 200 человек, в том числе 32 офицера. На вооружении состояли автомобильные радиостанции, оборудованные приставками для создания радиопомех, радиоприемники «Вираж» и «Чайка», радиопеленгаторы «Штопор». Дивизионы также оснащались мощными железнодорожными станциями радиопомех «Пчела».
Части радиопомех не только были рождены радиоразведкой, но и остались с ней своего рода сиамскими близнецами. Без радиоразведки они самостоятельно существовать не могли. Радиоразведка как мать давала им пищу для жизни.
Опыт Великой Отечественной войны показал, что чем ближе и теснее взаимодействие радиоразведки и службы радиопомех, тем эффективнее подавление радиосвязи противника.
В ту пору отсутствовали ведомственные барьеры, взаимодействие осуществлялось на уровне оперативных отделений частей радиоразведки и радиопомех.
«После формирования дивизиона в Москве, в районе Останкино, — вспоминает командир 132-го дивизиона радиопомех полковник в отставке Алексей Бушуев, — мы выехали на фронт. Располагались в деревне Сидоровка, недалеко от ставшей потом знаменитой Прохоровки. Оттуда и вели забивку немецких радиостанций.
Было сложно. Опыт дался не сразу. Надо ведь обнаружить радиосети противника, настроиться и сорвать вражескую связь.
Нас выручала родная радиоразведка. Рядом находился 113-й дивизион ОСНАЗ, которым командовал мой товарищ Петр Костин. Благодаря ему я получал необходимую информацию, он всячески помогал нам.
Вот так создавали помехи. Противник нервничал. Знаете, когда немцы ругались, кричали в эфир: “русские свиньи”, для нас это было лучшей похвалой. Значит, наша забивка достигала цели».
Первый опыт применения только что созданных дивизионов радиопомех был осуществлен в ходе операции «Полярная звезда» войсками Северо-Западного фронта против немецкой группы армий «Север».
131-й отдельный дивизион помех прибыл на фронт в феврале 1943 года. Место для развертывания было выбрано в районе поселка Селище. Дивизион создавал помехи радиосвязи штабов группы армий «Север», 16-й и 18-й
