Моссад. Самые яркие и дерзкие операции израильской секретной службы - Михаэль Бар-Зохар
Иссер сдался, и Рафи сделал ему альтернативное предложение.
— Если ты привезешь Эйхмана в Израиль и будешь держать его поимку в секрете в течение недели, я привезу тебе Менгеле.
— Как ты это сделаешь? — спросил Иссер.
— У нас все еще есть несколько конспиративных квартир в Буэнос-Айресе после операции «Эйхман», о которых никто не знает. Давайте пока что сохраним их. Пока вы с Эйхманом будете лететь в Израиль, я с Цви Мальхином и Авраамом Шаломом полечу в одну из соседних с Аргентиной стран. Вы прибудете в Израиль и сохраните захват Эйхмана в тайне; никто не будет знать, что мы его осуществили, и никто не будет нас искать. Затем мы вернемся в Буэнос-Айрес и захватим Менгеле. Мы будем держать его в одной из наших конспиративных квартир, а через несколько дней привезем в Израиль.
Иссер согласился. Когда «Британия» с Эйхманом на борту отправилась в Израиль, Эйтан, Шалом и Мальхин вылетели в Сантьяго, столицу соседнего Чили. Они намеревались вернуться в Буэнос-Айрес через день или два и, если захват Эйхмана сохранится в тайне, начать операцию «Менгеле».
Но на следующее утро все мировые СМИ объявили в своих заголовках о захвате Эйхмана израильтянами в Аргентине. Не могло быть и речи о том, чтобы кто-то из ведущих агентов Моссада вернулся в Аргентину и совершил еще одно похищение. Рафи и его друзьям пришлось отказаться от своего проекта и вернуться в Израиль. Позже Иссер Харель рассказал Рафи, что попросил Бен-Гуриона держать захват Эйхмана в тайне в течение недели, но «Старик» отказался.
— Слишком много людей уже знают, что Эйхман в наших руках, — сказал Бен-Гурион Иссеру. — Мы не сможем больше держать это в секрете. Я решил сообщить кнессету о его поимке сегодня днем.
Захват Эйхмана был обнародован — и Израиль потерял шанс привлечь к суду еще одного из самых жестоких преступников в истории.
Вскоре после поимки Эйхмана Менгеле почувствовал, что земля горит у него под ногами. Он переехал в Парагвай и скрывался почти двадцать лет, до своей смерти от сердечного приступа в феврале 1979 года.
В начале марта 1962 года Бен-Гурион вызвал Иссера Хареля. «Старик» тепло поприветствовал его и некоторое время болтал с ним на разные темы. «Что ему нужно?» — удивился Иссер. Он хорошо знал Бен-Гуриона и был уверен, что тот пригласил его не для светской беседы. Эти двое нравились друг другу и были похожи. Оба были невысокими, упрямыми и решительными, прирожденными лидерами, радевшими о безопасности Израиля; оба были не из тех, кто тратит время и слова впустую. А после поимки Эйхмана они еще сблизились.
Внезапно, в середине разговора, Бен-Гурион повернулся к Иссеру: «Скажите, вы сможете найти ребенка?»
Он не сказал, о каком ребенке идет речь, но Иссер сразу все понял. В течение последних двух лет по всему Израилю гремел вопрос, растиражированный в заголовках газет, выкрикиваемый с трибуны кнессета и сердито бросаемый в лицо ультраортодоксальным евреям светской молодежью: «Где Йоселе?»
Это был Йоселе Шумахер, восьмилетний мальчик из города Холон, которого украли ультраортодоксальные евреи во главе с его дедом. Старый хасид хотел воспитать Йоселе в ультраортодоксальных традициях и забрал ребенка у родителей. С тех пор мальчик бесследно исчез. Его местонахождение было неизвестно, и спор из-за ребенка с каждым днем разрастался из семейного дела в общенациональный скандал и все более ожесточенную конфронтацию между светскими и ультраортодоксальными евреями. Некоторые опасались, что может разразиться гражданская война, которая разорвет нацию на части. В качестве последнего средства Бен-Гурион обратился к Иссеру.
— Если таково ваше желание, я попробую, — сказал Иссер.
Он вернулся в свой кабинет и распорядился открыть новое дело — операцию «Тигренок».
Йоселе был симпатичным, жизнерадостным ребенком. Его единственной ошибкой был, судя по всему, неправильный выбор родителей. Таково было мнение его деда, Нахмана Штаркеса. Штаркес, костлявый бородатый старик в очках, был фанатичным хасидом, человеком жестким и упрямым. Никто не мог сломить его. В трудовом лагере в Сибири он потерял глаз и три пальца на ноге от обморожения, но его дух остался несломленным; превратности судьбы только подогрели его ненависть к советской власти. Когда в 1951 году банда хулиганов зарезала его сына, он нашел утешение в двух других сыновьях, Шаломе и Овадии, и дочери Иде, которая была замужем за портным.
Молодая пара некоторое время жила в старом доме Штаркесов во Львове, где они поселились после скитаний по России и Польше. Там в 1953 году в семье Шумахер родился второй ребенок — Йоселе.
Мальчику было четыре года, когда его семья перебралась в Израиль. Несколькими месяцами раньше в Израиль приехали дедушка и бабушка Штаркес и один из их сыновей, Шалом. Нахман Штаркес, принадлежавший к общине брацлавских хасидов, поселился в Меа-Шеарим, ультраортодоксальном районе Иерусалима. Это был другой мир, мир мужчин в длинных черных пальто или шелковых кафтанах, черных шляпах или меховых шапках, с густыми бородами и длинными пейсами; женщин в длинных строгих платьях, прикрывающих волосы париками или косынками; мир иешив, синагог, дворов известных раввинов. Шалом начал учиться в иешиве; другой его брат, Овадия, переехал в Англию.
Ида и Алтер Шумахер поселились в Холоне. В конце концов Альтер устроился на текстильную фабрику в районе Тель-Авива; Ида нашла работу у фотографа. Они купили небольшую квартиру, с трудом зарабатывали на жизнь и увязли в долгах. Чтобы свести концы с концами, они отправили свою дочь Зену в религиозное учебное заведение в Кфар-Хабаде и поручили Йоселе бабушке и дедушке.
Подавленные сложными жизненными обстоятельствами, Ида и Алтер Шумахер написали друзьям в Россию, что, возможно, им не стоило переезжать в Израиль. Некоторые ответы на их жалобы попали в руки старого Нахмана Штаркеса. Он пришел к выводу, что Шумахеры собираются вернуться в Россию со своими детьми. Придя в ярость, он решил не возвращать Йоселе родителям.
Однако к концу 1959 года материальное положение Шумахеров улучшилось. Теперь у них были средства, и они решили воссоединить семью. В декабре Ида отправилась в Иерусалим, чтобы забрать ребенка, но ни Йоселе, ни его дедушки не было дома.
— Завтра твой брат Шалом приведет тебе мальчика, — сказала мать Иды. — Сейчас они с дедушкой в синагоге, и ты
