Смерш. Главный козырь Сталина - Александр Александрович Зданович
В 1942 г. при 1-м отделе штаба «Валли» (разведорган на советско-германском фронте) был создан особый штаб «Россия», больше известный как «Зондерштаб-Р». Возглавил его русский эмигрант майор немецкой армии Б.Смысловский (он же фон Регенау), а разведывательный отдел — изменник Родины, бывший полковник и до июля 1942 г. командир 1-го отдельного стрелкового корпуса 56-й армии Северо-Кавказского фронта М.Шаповалов[225].
Наряду с проведением карательных операций против партизан «Зондерштаб-Р» занимался и разведкой в тылу Красной армии, в том числе оставлял свою проверенную агентуру в освобождаемых от оккупантов районах[226].
Военные контрразведчики владели информацией о войсковых соединениях, известных как Русская национальная бригада СС, Русская национальная народная армия (РННА), легионе «Идель — Урал», о кавказском полке особого назначения «Бергман», состоявшем из азербайджанского, грузинского и северокавказского батальонов, а также о так называемой Русской освободительной армии, непосредственно руководимой изменником Родины бывшим генералом Красной армии А.Власовым. Известно было и о формировании и действиях казачьих частей. Уже во второй половине 1942 г. эти части имелись в составе нескольких немецких армий и охранных дивизий.
Для планирования и успешного проведения активной контрразведывательной и разложенческой работы по указанным выше и другим вооружённым формированиям начальник Управления особых отделов НКВД В.Абакумов приказал всем руководителям фронтовых и армейских аппаратов военной контрразведки наладить анализ поступающей информации об их появлении в зоне ответственности того или иного Особого отдела, задержаниях участников и о результатах их допросов. Особое внимание предлагалось уделить сбору сведений о командном составе, прикомандированных офицерах германской военной и политической разведок, политико-моральном состоянии личного состава антисоветских формирований[227].
В результате целенаправленной работы аппаратов спецпропаганды политорганов РККА, подпольных организаций, партизан, оперативных групп 4-го управления НКВД — НКГБ, а также военной контрразведки многие солдаты и командиры указанных формирований перешли на сторону Красной армии. Так, только со 2 по 12 августа 1943 г. на участке ответственности 13-й армии Центрального фронта через передовые позиции прошли и сдались в плен четыре группы солдат из Грузинского легиона. Они показали при допросах, что моральное состояние их батальона крайне низкое, что большинство солдат всего Грузинского легиона имеет желание влиться в части нашей армии и на её стороне сражаться с немецкими захватчиками[228].
Успешной работе особых отделов — органов «Смерш» способствовало укрепление нормативно-правовой базы их функционирования во второй период войны.
Так, приказом народного комиссара обороны № 0283 от 19 апреля 1943 г. был объявлен указ Президиума Верховного Совета СССР о мерах наказания шпионов, изменников Родины из числа советских граждан и образовании военно-полевых судов. В нём, в частности, говорилось, что ко всем преступникам, виновным в совершении кровавых расправ над мирным советским населением и пленными красноармейцами, их пособникам из местного населения применяется в настоящее время мера возмездия, явно не соответствующая содеянным ими злодеяниям[229]. Поэтому для наказания немецких, итальянских, румынских, венгерских и финских военнослужащих, чиновников оккупационных властей и коллаборационистов, а также шпионов и изменников Родины создавались военно-полевые суды. В состав суда входили: председатель военного трибунала дивизии, заместитель командира дивизии по политической части и начальник Особого отдела НКВД. Приговоры военно-полевого суда должны были приводиться в исполнение немедленно. Участников карательных акций, а также шпионов и изменников Родины надлежало приговаривать к смертной казни через повешение, а пособников оккупантов, уличённых в содействии совершению злодеяний, — к каторжным работам на срок от 13 до 20 лет. Для целенаправленного психологического воздействия на местное население и военнослужащих признавалось необходимым производить повешение публично, а тела повешенных оставлять на виселице в течение нескольких дней, чтобы все знали, как карают тех, кто совершал насилие и расправу над мирными гражданами и советскими военнопленными и кто предал свою Родину.
Данный указ ПВС СССР двояким образом сказался на практической и прежде всего следственной работе органов госбезопасности. С одной стороны, он позволял отдельным сотрудникам не слишком заботиться о скрупулёзном, детальном расследовании деяний, совершённых пособниками врага, шпионами и изменниками, что приводило порой к трагическим судебным ошибкам. А с другой стороны, реализация указа положительно влияла на политико-моральное состояние войск, отражала отношение населения освобождённых от оккупантов районов к тем, кто помогал врагу. Все знали, что изменникам, карателям и другим активным пособникам военных противников СССР уготованы лишь короткое заседание военно-полевого суда и незамедлительное приведение приговора о высшей мере наказания в исполнение. Это давало хороший профилактический эффект и укрепляло настрой людей на оказание содействия командованию и органам госбезопасности в нейтрализации подрывных элементов, включая шпионов, диверсантов, агентуры гестапо и СД.
Серьёзное значение для оперативных работников, следователей и их руководителей имело специальное постановление Пленума Верховного суда СССР от 25 ноября 1943 г. «О квалификации действий советских граждан по оказанию помощи врагу в районах, временно оккупированных немецкими захватчиками»[230].
В тексте постановления указывалось, что судебная практика, а следовательно, и оперативно-чекистская шла по пути квалификации всякого содействия, оказанного советскими гражданами врагу, как измена Родине, независимо от характера этого деяния. Отсюда возникали факты суровых приговоров, не соответствующих духу и букве вышеприведённого указа ПВС СССР от 19 апреля 1943 г.
Применение изложенной в постановлении Пленума ВС СССР градации тех или иных деяний по степени их опасности для государства, а также описание действий, вообще не влекущих за собой уголовной ответственности, способствовали устранению возможных трагических последствий для конкретных лиц.
Наличие правовой базы, определявшей следственную работу органов госбезопасности, в том числе и военной контрразведки, ещё не означало, что на практике во фронтовых условиях не допускались случаи нарушений процессуальных норм при расследовании уголовных дел. Военные прокуроры, надзиравшие за следствием в особых отделах НКВД, а затем в органах «Смерш», также далеко не
