Сергей Кремлев - Русские распутья, или Что быть могло, но стать не возмогло
А этой-то прослойки и не было.
Плюс – фактор кочевой угрозы…
В Англии во времена короля Иоанна Безземельного (1167–1216) из династии Плантагенетов бароны подняли против него восстание, повсеместно поддержанное, и в 1215 году король был вынужден подписать Великую хартию вольностей.
Это был важнейший для внутреннего развития Англии акт, но каким оказалось бы это развитие уже в ближайшие сто лет, если бы Англия неким чудом была перенесена с 1215 года на место Владимиро-Суздальской земли, а Владимиро-Суздальская земля – на место Англии? И на пути полчищ Чингисхана и Батыя оказался бы не Владимир, а Лондон?
На тогдашней Руси даже самые непривлекательные из великих князей не позволяли себе того, что позволял себе тот же Иоанн Безземельный – его прозвали так потому, что в 1202–1204 годах он лишился многих своих земельных владений во Франции. Вот что пишет средневековый хронист: «Было в то время много знатных людей в Англии, жён и дочерей которых изнасиловал король, и других, которых он разорил своими незаконными требованиями, и таких, родственников которых он изгнал, конфисковав их имущество, так что у этого короля было столько врагов, сколько у него было баронов».
На Руси подобный произвол был невозможен – его пресекло бы само общество, выступив на всех его социальных «этажах», без всякой Великой хартии вольностей. Впрочем, Киевская Русь уже и имела её как в политической реальности – по факту, по сложившемуся обычаю, так и в виде «Русской Правды».
Что же до Англии, то Пти-Дютайн признаёт, что текст Великой хартии «ясно показывает», что бароны «думали вовсе не об установлении конституционного правления, основанного на национальном единстве, а о том, чтобы заставить соблюдать кутюмы (правовые обычаи. – С.К.), которые их обеспечивали».
Иными словами, в начале XIII века политическое и цивилизационное развитие Европы и пост-киевской Руси разительным и недостойным для Руси образом не отличались.
Однако на Европу работал как внутренний географический фактор – её относительная малость, так и внешний географический фактор – защищённость Европы русскими землями от будущего монгольского потопа.
Работал на развитие Европы и вновь возникший историко-географический фактор – многообразное влияние арабского Востока и приток знаний оттуда.
Предельно кратко касаясь самогó этого Востока, а точнее – причин того, почему он сумел сохранить и даже развить знания греков и римлян, утраченные Западной Европой, можно сказать следующее…
Арабы и персы, отгороженные от западных варварских племён, разрушавших Рим, оказались в лучшем положении, чем Европа. Однако имелись и ещё более значащие обстоятельства.
Так, например, Восточная Римская империя с центром в Константинополе – Византия, тоже не испытала того давления варваров, которое испытала Западная Римская империя с центром в Риме. Прикладные знания древних в Византии утрачены не были, там имелись и ценились механики, строители. В 537 году в Константинополе появился храм святой Софии со свободно опёртым куполом диаметром 31,5 метра, построенный Анфимием Тралльским… В Византии знали сочинения античного механика Герона… В 637 году сирийский химик Калликон изобрёл зажигательную смесь – «греческий огонь», который воспламенялся на воде и использовался византийцами в морских сражениях…
Но за восемь лет до открытия святой Софии – в 529 году, византийский император Юстиниан, боровшийся с язычеством, закрыл в Афинах два основополагающих учебных заведения, существовавших со времён античности – Академию, основанную ещё Платоном, и Ликей, основанный Аристотелем. И этот акт можно считать началом конца европейской науки более чем на полтысячи лет! Греческие учёные стали массово эмигрировать из Византии и византийской Сирии на арабский Восток. Арабов подпитывали также научные контакты с индийскими учёными, носителями древнейшей отдельной мировой цивилизационной линии.
К середине VIII века в результате арабских завоеваний сложился Арабский халифат, в состав которого вошли, кроме Аравии, Персия (Иран), Сирия, Египет, Палестина, Северо-Западная Африка (где римская традиция тоже не была полностью утрачена), Пиренейский полуостров, Армения, немалая часть Средней Азии и Северо-Западная Индия…
Исламский Халифат с его строгой иерархией и жёсткими социальными установками, мало ценившими земную жизнь и её разумных носителей, обладал огромной военной мощью, способной, к слову, противостоять степному напору кочевников. И в условиях устойчивости на территории Арабского халифата продолжала развиваться наука, преемственная по отношению к науке греков и римлян.
А это была могучая интеллектуальная база!
Период с IX по XII век оказался временем наибольшего развития научного знания в арабоязычных странах, что и понятно – тогда Халифат в системном смысле ещё не закостенел, и условия для поощрения науки сложились весьма благоприятно. Столица халифата – Багдад, превратился в «дом мудрости» под покровительством халифа – со школами, библиотеками… Здесь трудились учёные, переводчики, переписчики, работавшие над трудами Платона, Аристотеля, Гиппократа, Евклида, Архимеда, Птолемея и других…
Во многом только благодаря этой гигантской работе античные авторы и стали известны в средневековой Европе, когда она вошла в контакт с Востоком в эпоху крестовых походов. Так, астрономию Птолемея, например, Европа получила как перевод с её арабского перевода – «Альмагесты»…
Причём, если в христианской Европе ударились в богословие, идиотической вершиной которого явились позднее дискуссии о том, сколько ангелов может уместиться на кончике иглы, в странах ислама наибольшее значение придавали освоению и развитию прикладных знаний: вычислительной математике – арифметике, геометрии, тригонометрии, учению о числе, алгебре… Само слово «алгебра» – арабского происхождения! Арабы развивали также астрономию, оптику, химию…
Халиф аль-Мамун, сын Харуна-аль-Рашида из династии Аббасидов, правивший с 813 по 833 год, основал Багдадскую астрономическую обсерваторию и финансировал постройку медицинской школы в Джундишапуре.
В 820 году арабский математик Аль-Хорезми сформулировал правила счёта с индийскими цифрами (ставшими известными в Европе как «арабские») и основы позиционной системы исчисления. Его имя в латинской транслитерации легло в основу слова «алгоритм».
В 750 году Джабир-ибн-Хайян получил уксусную кислоту путём дистилляции винного уксуса, в 850 году арабы усовершенствовали астролябию, в 880 году научились получать спирт, и в том же году персидский учёный и врач ар-Рази впервые использовал гипсовую повязку для фиксации сломанных костей… В начале XI века начали работать великий врач Абу Али ибн-Сина – Авиценна, и арабский энциклопедист великий аль-Бируни – математик, астроном, медик, геолог, картограф…
В конце Х века в Каире был основан университет аль-Ахар, а через сто лет началась эпоха крестовых походов. И это быстро и мощно встряхнуло западно-европейское общество, хотя благоглупостей в нём хватало.
Так, в VIII веке знаменитый византийский богослов Иоанн Дамскин утверждал, что проблемы мироздания не так уж и важны, достаточно знать, что всё сущее определяется деятельностью Творца. Дамаскин ставил духовную власть выше светской, и эти же идеи развивал уже в XIII веке доминиканский монах Фома Аквинский (1225–1274). В 1119 году в итальянской Болонье был основан первый европейский университет, почти через сто лет появились английские Оксфорд и Кембридж, французская Сорбонна, но занимались там преимущественно риторикой и схоластикой…
Тем не менее, тот же Фома Аквинский, преподававший в Париже, Болонье, Риме, уже полемизировал со знаменитым тезисом Тертуллиана: «Верую, ибо абсурдно». Тертуллиан отвергал значение разума в делах веры, но французский философ Пьер Абеляр (1079–1142) уже доказывал, что религиозные догмы должны не противоречить разуму, а согласовываться с ним… Впрочем, последняя идея для Фомы Аквинского и средневековых схоластов была уж чересчур смелой.
Конечно, на концепции Дамаскина и Тертуллиана Европа далеко не уехала бы, но приток восточных (и отражённых через восток античных) научных знаний ситуацию постепенно изменял. А поскольку Киевская Русь и её новая ипостась – Владимиро-Суздальская Русь, были прочно связаны не только со статичной Византией, но и с начинавшей динамично развиваться Западной Европой, да и с непосредственно арабским Востоком, то подлинно научные знания на Русь в XIII веке пришли бы – если бы на Русь не пришёл Батый.
Причины упадка Киевской Руси отыскивают, впрочем, и в другом… И особенно особняком здесь стоит взгляд академика Покровского. Он чётко разделяет народную массу на «смердов», полностью зависимых от князя, и горожан, обладающих инструментом веча, а далее заявляет, что князь – «наёмный сторож в городе», был «хозяином-вотчинником в деревне», и что «вопрос, какое из двух прав, городское или деревенское возьмёт верх в дальнейшем развитии, был роковым для всей судьбы древнерусских “республик”…».
