Борис Прянишников - Незримая паутина
Уже в первую свою поездку Якушев обратил внимание на евразийцев, к числу которых принадлежали монархически настроенные Артамонов и Арапов.
Собрав сведения о евразийцах, Артузов решил ввести в их среду своего человека. Такой человек должен был быть интеллигентом, сведущим в различных философских течениях, способным к спорам на высоком уровне и в то же время разочарованным в большевистской революции. Выбор пал на Александра Алексеевича Лангового, сына известного в Москве профессора медицины. В Гражданскую войну Ланговой добровольцем сражался в рядах Красной армии, был награжден орденом Красного Знамени. Его сестра, Наталья Рославец, служила в ЧК.
Под именем Денисова Ланговой отправился в Варшаву с заданием договориться с поляками об открытии еще одного «окна» вблизи от Вильно. Перейдя границу под личиной штабного работника «Треста», Ланговой первый день провел на крестьянском хуторе. Затем его доставили в полицейский участок. После разговора с польским поручиком он выехал в Варшаву и явился к Артамонову. Тот представил его начальнику русской секции Второго отдела генштаба Таликовскому, а затем полковнику Байеру. Поляки согласились открыть второе «окно» и познакомили с хорунжим Вагнером, ведавшим переходами границы. Через это новое «окно» Ланговой вернулся в СССР.
Весной 1924 года через «окно» на эстонской границе прибыл в СССР приятель Арапова, евразиец Мукалов. Побывал в Москве. С чекистом Зубовым съездил в Харьков. Тут ему были устроены «конспиративные» встречи с мнимыми командирами воинских частей. Уезжал он из России восторженным поклонником «Треста».
Затем Якушев захватил с собой в Москву берлинского представителя «Треста» Арапова, свел его с Ланговым, лидером евразийской фракции «Треста». Ланговой преуспел в изучении сложной идеологии евразийцев, и чекисту Старову оставалось только подготовить совещание евразийской фракции и распределить роли. Исполнителями были сотрудники ОГПУ, наизусть выучившие то, что им предстояло говорить. Мнимые контрреволюционеры выступали наряду с подлинными, которых поставил Стауниц.
Совещание сперва слушало доклад Арапова, в котором среди прочих тезисов был и такой: о сочетании монархии с советским строем.
Выступавшие в прениях чекисты говорили: кто о воспитании юношества в духе древнего христианства, кто по вопросам экономики в будущей советской монархии, кто защищал здравствующих членов Династии Романовых.
Ланговой предсказывал, что советская монархия будет свободна от классовых противоречий. Последним говорил Якушев от имени Политсовета «Треста». Он советовал евразийцам спуститься с облаков и сблизиться с руководителями «Треста».
По предложению Стауница, в комиссию для выработки резолюций были избраны Арапов, Зубов и Ланговой.
Арапов был глубоко взволнован речами евразийцев — чекистов. Тем большее впечатление произвела на него встреча с номинальным главой «Треста» генералом А. Д. Зайончковским, устроенная Артузовым. Генерал ласково обошелся с гостем, тем укрепив его доверие к «Тресту». Повидал Арапов и Потапова, с ним тоже был разговор о евразийстве. В Берлин Арапов вернулся очарованный всем виденным и слышанным.
19 января 1925 года в Берлине открылся первый евразийский съезд. Денисов-Ланговой представлял евразийскую фракцию «Треста». Кроме уже знакомых ему Артамонова и Арапова, на съезде присутствовали виднейшие идеологи евразийства: П. Н. Савицкий, князь Н. С. Трубецкой, князь Д. П. Святополк-Мирский, П. П. Сувчинский и другие. Ланговой прочитал обширный доклад в тон идеям и настроениям евразийцев. Постановлением съезда он был введен в состав совета евразийцев.
31 января Ланговой вернулся в Москву. Вскоре от Арапова пришло тревожное письмо об аресте в СССР Демидова-Орсини, агента генерала Врангеля. Артузов использовал этот арест для придания «Тресту» большего веса. Чекисты Старов и Зубов инсценировали «освобождение» Демидова.
Обрадованный Демидов утверждал, что жизнью он обязан «Тресту». Арапов был в восторге — он надеялся на изменение отношения его дяди к «Тресту». Но Врангель своих взглядов на «Трест» не изменил, и цели своей Артузов не достиг.
«Трест» просит денег
В 1924 году заметно возросла активность Кутепова. В ОГПУ решили упрочить связи с белой эмиграцией, выведывая ее цели и замыслы.
Якушев и Потапов в октябре 1924 года проследовали через «окно» под Вильно и прибыли в Варшаву.
Посланцы Артузова встретились в Варшаве с Таликовским и вручили ему интересовавшие Второй отдел генштаба свежие сведения о Красной армии. От него они узнали о готовившемся со стороны белых покушении на полпреда СССР в Варшаве П. Л. Войкова. Полпред был предупрежден, меры приняты, но это его не спасло. Позже, 7 июня 1927 года, Борис Коверда убил Войкова.
5 ноября 1924 года Якушев и Потапов приехали в Париж и были приняты великим князем Николаем Николаевичем в присутствии барона Вольфа и лейб-гусара Скалона.
Потапов подробно доложил о возможностях МОЦР в подготовке переворота в России. Как вывод — на организацию переворота нужно добыть 25 миллионов долларов, и через полгода большевиков не станет.
У великого князя этих миллионов не было. Он посоветовал Якушеву обратиться за деньгами к Торгово-Промышленному Союзу.
После аудиенции у Николая Николаевича Якушев совещался с промышленниками. Старался убедить их в необходимости восстановления монархии, на что нужны деньги. Промышленники, разоренные октябрьской революцией, жаловались на оскудение. Тогда он предложил им добыть деньги взаймы у иностранных банков на выгодных для кредиторов условиях, ну хотя бы только десяток миллионов для начала. Промышленники уклонились от предложения Якушева.
Неудача у промышленников Якушева не остановила. Он добился свидания с Владимиром Николаевичем Коковцевым, бывшим премьер-министром и выдающимся деятелем дореволюционной России. Обедая в ресторане «Серебряная башня», Коковцев и Якушев вспоминали старый Петербург, общих знакомых и события того времени. Обсуждали закон о престолонаследии, препятствовавший вступлению на трон великого князя Николая Николаевича. Толковали и о деньгах для организации переворота. В этот момент международная обстановка менялась в пользу большевиков. В связи с предстоявшим приходом к власти Эдуарда Эррио и де Монзи ожидалось признание Францией советского правительства законной российской властью. Эмиграция была охвачена волнением и возмущением. Все, кто только мог, старались отговорить французов от признания власти узурпаторов. Якушев слушал и поддакивал.
Желательное для ОГПУ свидание Якушева и Потапова с Кутеповым на сей раз не состоялось, и о деньгах с ним переговоров не было. Все же через чету Шульц «Трест» обратился к Кутепову с просьбой о займе у иностранных банков.
Между тем лидерам бедной деньгами эмиграции «Трест» казался организацией, располагавшей кое-какими средствами. «Трестовики» говорили, что деньги они добывают путем финансовых операций в среде нэпманов, и Стауниц демонстрировал это не раз перед четою Шульц.
Эти «свои» деньги свидетельствовали о силе «Треста». Поражала и смелость его представителей, под предлогом поездок по советской провинции пересекавших туда и сюда хорошо охраняемую границу СССР. Едва успев побывать в Париже или в Берлине, посланцы «Треста» возвращались в Москву «для исполнения служебных обязанностей». Сослуживцы Якушева в Москве считали, что его разъезды были связаны с восстановлением Волжского пароходства. Удивляла эмигрантов и легкость получения ими въездных виз, что в то время для них было делом очень трудным.
Скептики говорили, что такими возможностями могут располагать только агенты ОГПУ. Но увлеченные «Трестом» эмигрантские деятели к их голосу не прислушивались.
15 ноября 1924 года Якушев и Потапов вернулись в Москву.
Якушев у Кутепова
Чета Шульц, занятая в ларьке переправкой почты «Треста», жаждала настоящих дел. Захарченко пыталась найти выход своей революционной энергии. Но приставленный к чете Стауниц всячески препятствовал ей. Со своей стороны, и Якушев внушал им осторожность. Поэтому деятельность четы свелась к оживленной переписке с Кутеповым. Польские дипломатические курьеры доставляли письма в Варшаву, поляки передавали их Артамонову для пересылки в Париж. По этому же каналу поступала из Парижа обратная почта.
Почта была обширной, и Артамонов привлек к себе на помощь С. Л. Войцеховского, шифровавшего письма и отправлявшего их по нужным адресам. Оба они были одновременно резидентами Кутепова в Варшаве.
Кутепов писал Захарченко, что «Трестом» заинтересовались «заморские круги». 25 декабря 1924 года он сообщал:
«Все финансовые переговоры ведет Коковцев… После Вашего письма еще раз пошел разговаривать с Гукасовым и Ко. Выслушал много хороших слов, но результатов не добился».
