Великая подземная война: подземно-минная война под полями Первой мировой - Алексей Николаевич Ардашев
С 1840 года саперный лагерь с учебным полигоном был перемещен из Красного Села (где местность оказалась уже сильно изрытой и мешавшей дальнейшим саперным занятиям) за Московскую заставу, близ деревни Тентелево. Здесь решено было возобновить и опыты над новым сверлом Шильдера и над его трубной минной системой. С того же времени в этих опытах и исследованиях начал принимать деятельное участие незадолго до того переведенный в учебный саперный батальон поручик Тотлебен, который много способствовал усовершенствованию сверла и трубной системы.
Начались киевские опыты с трубной системой контрмин в 1844 году. Новый сверлильный инструмент легко высверливал трубы 8– и 10-дюймового (21 и 25 см) диаметра длиной до 70 фут. (21 м) в течение от 4 до 5 час., смотря по грунту. «Почти все высверленные трубы находились в вертикальной плоскости, проходящей через ось сверлильного станка, т е. не уклоняясь в стороны. На протяжении первых 6 саж. (12,6 м) они были совершенно прямые и только отсюда начали несколько отклоняться вверх, что, однако, вскоре было устранено». Опыты эти выявили громадную оборонительную мощность трубной системы мин Шильдера. С 1851 года в связи с болезнью Шильдера опыты с его буравом и трубной минной системой прекратились. Но скоро наступил 1854 год, и минам пришлось играть весьма существенную роль на боевом опыте Севастополя, хотя здесь трубные мины, за неимением на месте буравов, не нашли себе применения.
В 1842 году полковник Эдуард Тотлебен изобрел подземный «эхолот». Взял обыкновенный морской компас, затем поместил его в трехметровый колодец на территории крепости. Магнитное поле селитры, входившей в состав пороха, безошибочно поворачивало стрелку компаса в направлении настоящего минного тоннеля, который прокладывал противник. «Шахматные игры» саперов сразу потеряли смысл.
На основе изучения подземно-минной борьбы под Севастополем М. М. Боресковым были разработаны методы расчета подземных взрывов, которые находят применение во взрывных работах и в настоящее время.
Подземный Севастополь
Первая оборона Севастополя (1854–1855 гг.) дала новый скачок в развитии подземных сооружений – было создано большое количество подземных складов и пороховых погребов. Общая площадь подземных сооружений Севастопольской крепости превысила 25 тысяч квадратных метров, только в подземных казематах Николаевской батареи могло укрыться около 10 тысяч человек. Сохранившиеся минные галереи представляют собой разветвленную систему, проложенную в глинистых пластах, имеют несколько ярусов, нижние ярусы затоплены грунтовыми водами.
США: Север против Юга
Во время Гражданской войны в США 1861–1865 гг. северяне при осаде Питтсбурга провели три минные галереи под редан Эллиота и 30 июля 1864 года взорвали в них 3,2 тонны пороха. От взрыва образовалась воронка глубиной 9 метров, шириной 27 метров и длиной около 40 метров. Укрепление было полностью разрушено.
Саперы в Гражданской войне США
Аналогичный прием был применен и при осаде Виксбурга. Подробностей этих осад сохранилось немного, но интересно, что даже в динамичных боевых действиях Гражданской войны в США использовались приемы минной войны.
Подземно-минная борьба в последней трети XIX века
Значение крепостей для обороны страны с глубокой древности было решающим. Сохранялось это значение и в XIX веке. Армия, начавшая войну и вторгшаяся в чужие пределы, далеко не всегда могла игнорировать крепости, стоявшие на ее пути. И не потому, что крепость закрывала главные переправы через реки, блокировала удобные пути движения. В конце концов, можно найти или построить другие переправы и дороги. Хотя и это тоже имело значение. Однако самым существенным было то, что оставшаяся в тылу наступающих крепость с сильным гарнизоном могла вылазками и рейдами перерезать коммуникации вражеской полевой армии, ушедшей вперед в глубину страны. Проще говоря, отрезать от снабжения продовольствием, порохом, пополнениями в личном составе и лошадях. Ведь полевая армия позади себя боевых частей не оставляет, и противодействовать ударам из крепости в тылу просто некому.
Поэтому перед полководцем вторгшейся армии всегда вставал вопрос, что делать с крепостями противника. Вариантов решения обычно было три:
1. Взять крепость быстрым решительным штурмом, используя свои основные силы. Но это предприятие не часто сулило успех. Да и чревато большими потерями и ослаблением всей армии в целом. Ее может просто не хватить для дальнейших сражений с полевой армией обороняющегося.
2. Оставить возле крепости более или менее значительную часть своих сил, которым поручить осадить крепость и взять ее постепенной атакой. Но это тоже ослабление главных сил. Притом длительное. Хотя этот способ применялся весьма часто.
3. Оставить у крепости небольшие силы, которым поручить только ее блокаду. Но это чревато тем, что блокированные могут сделать удачные вылазки и разгромить блокирующие ее силы противника. А следом перерезать коммуникации наступающих.
Это была всегда головная боль полководца – какой принять вариант.
Ко второй половине XIX века практически все крепости относились к так называемой фортовой системе. Прежнюю крепостную стену (центральную ограду), которая уже полностью или в значительнейшей мере вследствие развития артиллерии утратила свое значение, теперь окружала цепь относительно небольших фортификационных сооружений, получивших название «форт», которые отстояли от главной крепостной ограды на несколько километров.
Фортовый пояс крепости в последней трети века полагалось размещать примерно в 3–4 километрах от старой крепостной ограды. Между фортами в поясе – не более 1–3 километров. Таким образом, форты имели зрительную и огневую связь и могли взаимно поддерживать друг друга.
Отсюда следует, что взятие крепости сводилось к взятию хотя бы одного-двух фортов. В этом случае наступающие получали возможность прорваться сквозь фортовый пояс и проникнуть внутрь города. Старая крепостная стена к середине века уже не могла противостоять артиллерии и была способна задержать атакующих максимум на день-два.
Техника взрывания
Правила подземно-минной борьбы XIX века предусматривали в качестве взрывчатки исключительно черный порох, хотя к последней трети века военные уже могли располагать более современными взрывчатками – пироксилином (1846), динамитом (1876). Но черный порох в артиллерии в этот период начинает быстро уступать место бездымному пороху на основе пироксилина и нитроглицерина, и он становится ненужным для артиллеристов. А запасы черного пороха во всех странах к этому времени были созданы огромные. И отдали черный порох минерам, которые всегда остро нуждались во взрывчатке. Он использовался для подземных мин и в Первую мировую войну. Во всяком случае французскими минерами точно. Пока
