Моссад. Самые яркие и дерзкие операции израильской секретной службы - Михаэль Бар-Зохар

Машины прибыли по отдельности и встретились на перекрестке, недалеко от дома Клемента. Агенты проверили местность и установили, что поблизости нет контрольно-пропускных пунктов и полиции.

19:35 — Две машины припаркованы на улице Гарибальди. Уже совсем стемнело. Машина захвата, черный седан «шевроле», была припаркована у тротуара, повернутая в сторону дома Клемента. Двое агентов вышли и подняли капот; Аарони остался за рулем, а четвертый человек пригнулся внутри машины, наблюдая за местом, где из темноты должен был появиться Эйхман. Один из мужчин надел тонкие перчатки на случай, если ему придется дотрагиваться до Эйхмана; сама мысль о прикосновении вызывала у него отвращение. На другой стороне улицы стояла вторая машина, черный «бьюик». Два агента вышли и занялись машиной. Третий остался на водительском сиденье, чтобы включить фары и ослепить Клемента, когда тот приблизится. Ловушка была готова.

Но Клемент не появлялся.

19:40 — Автобус 203 остановился на углу, но никто не вышел.

19:50 — Подошли еще два автобуса, один за другим. Клемента снова не было. Беспокойство охватило агентов. Что случилось? Изменил своим привычкам? Почуял опасность и сбежал?

20:00 — На прошлом совещании Иссер сказал участникам группы, что, если Клемент не появится к восьми, они должны прервать операцию и уехать. Рафи Эйтан, однако, решил подождать до восьми тридцати.

20:05 — Еще один автобус остановился на углу. Сначала израильтяне ничего не увидели. Затем Авраам Шалом, который был во второй команде, внезапно различил силуэт человека, идущего по улице Гарибальди. Клемент! Он включил фары, направив ослепляющий луч на приближающуюся фигуру.

Рикардо Клемент шел к своему дому. Ослепительный свет ударил ему в лицо, и он отвел глаза. Он продолжал идти. Заметил машину на обочине дороги — вероятно, у нее сломался двигатель — и несколько человек рядом с ней. Тогда мужчина у «шевроле» повернулся к нему. «Momentito, señor (минутку)», — сказал он. Это был Цви Мальхин, использовавший единственные два слова, которые знал по-испански.

Клемент потянулся за лежавшем в его кармане фонариком, которым часто пользовался в этой темной части улицы. Затем все произошло с молниеносной скоростью. Мальхин опасался, что Клемент достает пистолет. Он прыгнул на Клемента и швырнул его в грязь на обочине дороги. Клемент издал громкий, пронзительный крик. Из машины на него бросился еще один мужчина, потом еще один. Сильные руки схватили его за голову и заткнули рот. Его затащили на заднее сиденье и, оглушив, уложили на пол. Водитель завел машину, она помчались вперед. Между появлением Клемента и отъездом машины прошло полминуты.

Через несколько секунд другая машина тронулась с места и последовала за ними.

Проворные руки быстро связали Клемента. Кто-то засунул ему в рот тряпку. С него сняли обычные очки, заменив их непрозрачными черными. Кто-то рявкнул по-немецки рядом с его ухом: «Одно движение — и ты труп!» Он повиновался; за всю поездку не двинулся с места. Тем временем две руки скользнули ему под одежду. Рафи Эйтан искал шрамы — один под левой подмышкой, один с правой стороны живота. Эйтан посмотрел на Мальхина и кивнул. Они обменялись рукопожатиями. Эйхман был в их руках.

Эйтан думал, что держит свои эмоции под контролем. Потом вдруг понял, что напевает песню еврейских партизан времен войны и повторяет припев: «Мы здесь! Мы здесь!»

Машина двигалась очень быстро, затем внезапно остановилась, ее двигатель все еще работал. Клемент не мог знать, что это был железнодорожный переезд. Двум машинам захвата пришлось долгие минуты ждать, пока проходил бесконечный товарный поезд. Это показалось агентам самым критическим моментом во всей операции. Их машины были окружены другими машинами, все они ждали, когда поднимут шлагбаум. Снаружи доносились голоса, но Клемент не смел пошевелиться. Никто из аргентинцев, находившихся рядом с ними, не заметил ничего странного на полу машины. Через несколько минут шлагбаум был поднят, машины плавно двинулись вперед.

20:55 — Две машины остановились на подъездной дорожке «Базы». Клемента, вслепую бредущего между похитителями, провели в дом. Он не возражал, когда державшие его мужчины начали его раздевать. Они потребовали по-немецки, чтобы Клемент открыл рот. Он повиновался. Его осмотрели, ища капсулу с ядом, возможно зажатую у него между зубами. Все еще в непрозрачных очках, он не видел ничего, но чувствовал, как чьи-то руки снова проверяют его тело, дотрагиваясь до шрамов. Опытная рука скользнула ему под левую подмышку и коснулась крошечного шрама, который остался, когда он несколько лет назад попытался удалить маленькую татуировку со своей группой крови, принятую среди офицеров СС.

Внезапно раздался голос, произнесший по-немецки: «Размер вашей шляпы… вашей обуви… дата рождения… имя отца… имя матери…»

Как робот, он отвечал по-немецки.

— Какой номер у вашего партбилета НСДАП? Ваш номер в СС?

Он не мог промолчать.

— 45326. А другой — 63752.

— Ваше имя?

— Рикардо Клемент.

— Ваше имя? — повторил голос.

Он вздрогнул.

— Отто Хенингер.

— Ваше имя?

— Адольф Эйхман.

Вокруг него воцарилась тишина. Он прервал ее.

— Я Адольф Эйхман, — повторил он. — Я знаю, что нахожусь в руках израильтян. Я также немного знаю иврит, я учился у раввина в Варшаве… — Он вспомнил несколько стихов из Библии и начал читать их, стараясь произносить ивритские слова правильно.

Больше никто не вымолвил ни слова.

Израильтяне ошеломленно уставились на него.

Иссер блуждал от одного кафе к другому. Был уже поздний вечер, когда он вошел в очередное кафе и рухнул в кресло лицом к двери. Внезапно он увидел у входа двух своих людей. И вскочил.

— Мы поймали его, — сказал Аарони, сияя. — Его опознали, и он признался, что он Адольф Эйхман.

Иссер пожал им руки, и они ушли. Теперь ему предстояло вернуться на вокзал, забрать свой чемодан и поселиться в новом отеле под новым именем, как будто он только что прибыл в Буэнос-Айрес. Ночной воздух был прохладным и свежим, и он решил прогуляться. Накануне он простудился, и у него была небольшая температура, но сейчас он чувствовал себя прекрасно.