Илья Афроимов - Город, где стреляли дома
— Немедленно доставить ко мне! — приказал капитан.
Когда подъехали к Корюку, Жуковский очнулся, но сразу не сообразил, что с ним происходит. Шатающегося, обезображенного побоями, его ввели к фон Крюгеру. Наметанный взгляд капитана сразу опознал своего помощника. Резким движением фон Крюгер сорвал с Жуковского фальшивые усы.
— Комедианты! — фон Крюгер затопал ногами. — Прочь!
Досталось всем: и Пиотровскому, и агентам, но особенно Жуковскому — из кабинета фон Крюгера его унесли на носилках.
В каждом русском — Сафронова
Капитан фон Крюгер собирался выехать на Брянск-первый, чтобы по случаю дня рождения фюрера кутнуть в ресторане вокзала. Надел парадный мундир с орденами, подошел к зеркалу, потрогал складки сухой кожи у рта. Капитана пугала надвигающаяся старость. В пятьдесят пять лет он не имел ни кола, ни двора. Жил будущим. Надеялся, что Гитлер присовокупит к дворянскому званию дворянское поместье. А пока он старательно набивал домашний сейф золотыми вещами и с нетерпением ожидал конца войны.
В дверь постучали. Вошел адъютант Бернгардта:
— Вас срочно требует господин генерал.
Капитан проворно выскочил на улицу. «Ужин, наверное, пропадет, генерал опять устроит обедню», — уныло подумал он.
Бернгардт встретил своего помощника с подчеркнуто недовольным видом. Фон Крюгер быстро пробежал написанный по-русски текст:
«Начальнику УНКВД по Орловской области майору госбезопасности тов. Фирсанову.
В районе Зимницы Орджоникидзеградским украинским батальоном переброшен через линию фронта агент разведки бывший военнослужащий Красной Армии Иван Никитич Солодов.
Солодов имеет задание вербовать агентуру для немцев из бойцов и командиров Красной Армии.
Приметы Солодова: низкого роста, каштановые волосы, причесывается набок, серые глаза, узкое бугристое лицо, возраст 40—42 г., на документе сфотографирован без головного убора, одет в поношенную красноармейскую форму.
Примите меры розыска.
Матвеев».— Поразительная осведомленность у русских! — Бернгардт выдавил из себя улыбку. — Наш агент достал этот документ, когда коммунистическая контрразведка уже расстреляла Солодова. Кто же им донес? — Глаза генерала нацелились на капитана. — Может быть, вы продаете наши секреты?
Фон Крюгер почувствовал, как от страха задрожали колени.
— Моя верность фюреру не раз отмечалась… — пробормотал он.
— Вы слишком долго жили в России, — продолжал иронизировать Бернгардт, — и вполне могли заразиться… Далее, меня коробит ваша жадность к деньгам, жадность, недостойная офицера вермахта. Алчность съедает честь и убеждения… Кстати, поступили ли сведения от агентуры, посланной к Дуке?
— Пока нет, господин генерал.
Бернгардт торжествующе хмыкнул:
— И это наводит на нехорошие мысли. Мне кажется, что Дука уже посвящен в нашу операцию «Брудершафт» и посмеивается над простофилями из Корюка.
— Что вы, господин генерал! — фон Крюгер дернулся, точно ужаленный. — Мы соблюдаем строжайшую секретность.
Генерал причмокнул губами, точно пробовал на вкус слова начальника отдела по борьбе с подпольем.
— Противник слишком хорошо осведомлен о наших замыслах, продвижении войск, уязвимых местах. И я требую ответа: кто информирует его? Кто?! — брызгая во все стороны слюной, орал Бернгардт.
— Мы возьмем партизанских вожаков, и они ответят на ваш вопрос.
— А если не возьмем?
— Я прошу месячный срок, чтобы поставить крест на подполье…
— Или на самом себе! — добавил Бернгардт и отвернулся. Крюгер бесшумно вышел.
В приемной девушка в больших старых галошах старательно скребла грязь. Услышав шаги, она предупредила капитана:
— Простите, здесь лужа…
— Ничего, — пробурчал капитан, опасливо косясь на свои до блеска начищенные сапоги. «Новая уборщица куда опрятнее Прасковьи Брылевой, — подумал фон Крюгер. — Кабинет сверкает чистотой…»
Расстроенный разговором с Бернгардтом, фон Крюгер поехал в ресторан без всякого энтузиазма. Машина быстро проскочила по улицам города. От Десны веяло свежестью и прохладой. Стоял отличный весенний вечер.
На мосту неожиданный вой сирены остановил «Опель». Шофер вопросительно глянул на капитана.
— Гони к обрыву, там переждем.
Над станцией появились самолеты, в небо тотчас взметнулись лучи прожекторов. Забесновались зенитки.
Один самолет спикировал на здание вокзала, где пировали офицеры. Здание запылало, как смоляной факел. И сразу три звена бомбардировщиков послали в море огня град бомб. Чудовищной силы взрывы потрясли землю. Онемели зенитки, ослепли прожектора, пораженные точным попаданием.
От горячей волны у капитана перехватило дыхание. Отчетливо, как на сцене, видел он офицеров, пытавшихся выбраться из здания. Стоны, крики, проклятия — кромешный ад!
Более трехсот человек было схвачено когтями смерти в день рождения фюрера!
Капитан не верил в бога, но сейчас его губы шептали молитву, он благодарил судьбу и генерала, задержавшего его в Корюке.
Самолеты скрылись. К вокзалу мчались автомашины со спасательными командами. Генерал прав: кто-то наводит самолеты… Аэродром, Белые Берега, склады, теперь вокзал.
…Утром на совещании Бернгардт, пытаясь скрыть ярость, говорил:
— Господа! Вчера Сафронова передала вам праздничный привет. Она по вашей милости разгуливала по городу, а теперь на русских аэродромах инструктирует летчиков…
С совещания фон Крюгер зашел в свой кабинет. Остановил взгляд на цветах. Капельки воды сверкали на розовых лепестках.
«Чересчур заботлива эта служанка, — подумал он. — Может, у нее за пазухой камень… Надо присмотреться повнимательней. В каждом русском живет сообщник Сафроновой, ее школы, оставленной в наследство каким-то, видимо, очень умным, учителем…»
Долгожданная весть
Женя Чибисова приняла радиограмму:
«Из Козельска в расположение отряда вылетают разведчики Л. Соколов и В. Сафронова. Обеспечьте необходимую сигнализацию.
К. Фирсанов, начальник управления НКВД по Орловской области».На дежурство заступили подрывники Иван Мартынов и Дмитрий Сигутин. Ольга Соболь пошла с ними, хотелось первой встретить подругу.
Подрывник Иван Мартынов
— Иди ты спи, лунатик, — добродушно прогонял ее Мартынов. — И без тебя встретим.
Но Ольга не ушла спать. Она стояла недалеко от лесной поляны, вглядываясь и вслушиваясь в хмурое небо. Одна за другой гасли звезды. Ухала сова, извещая о близком конце ночи. Но вот донесся приглушенный гул самолета. Дежурные подали сигнал. Первым приземлился Леонид Васильевич, за ним — Валя. Мартынов окинул ее любопытным взглядом.
— Не боялась прыгать?
А Ольга целовала и целовала соленые Валины глаза и губы.
В лагере долгожданных окружила гурьба. Каждый хотел спросить о делах на Большой земле. Дука напустился на партизан.
— Пошли все к дьяволу, дайте людям отдохнуть!
Когда Валя уснула, Леонид Васильевич сказал Ольге:
— Она ведь сбежала из госпиталя. Узнала, что самолет к вам летит — прямо ко мне. Из госпиталя поступила на нее жалоба, требовали вернуть. Но она так умоляла, так просила… Сдались и чекисты. Здоровьем-то еще слаба. Позаботься о ней.
□ □ □Апрель был на исходе. Весна властно распоряжалась природой.
— Ты что такая грустная? — спросила Ольга. — Уж не влюбилась ли в кого?
— В ушах гудит, — призналась Валя. — Но это пройдет. Лесной воздух для меня лучше всяких докторов.
Показался Дука. С ним Ларичев. Командир что-то доказывал комиссару. Увидев Валю с Ольгой, повернули к ним.
— Поскупились там на награду-то, — сказал Дука. — Тебе бы в пору не Красная, а Золотая звездочка.
— Вы бы, Михаил Ильич, сказали лучше, когда в разведку пошлете.
— Отдохнешь малость и пойдешь…
— Чур, вместе! — вмешалась Ольга, словно речь шла о завтрашнем дне.
— А эту ошибку, — Ларичев показал на орден, — исправят. Не сейчас, так после.
□ □ □Первого мая девушки отряда собрались вместе. С наслаждением вспоминали довоенные майские дни, друзей, знакомых.
— Мне совсем не нравятся ваши кислые физиономии, — возмутилась Фомина. — Споем, что ли?
И, не дожидаясь согласия, взяла на себя роль заправского конферансье:
— Начинаем концерт! Выступает заслуженная артистка… это я сама.
Голос у Веры звонкий, мелодичный.
Эх, леса вы мои,Леса Брянские,Охраняют вас отряды —Партизанские!
Фомина топнула ногой и еще громче запела частушку.
Расскажи-ка, Брянский лес,Расскажи, Десна-река,Как бьют немцев партизаныПод командою Дуки.
В разгар импровизированного концерта Ольга спохватилась: исчезла Валя. Бросилась разыскивать подругу и вскоре увидела ее на просеке.
