Олег Лемехов - Перебежчики. Заочно расстреляны
В 1953 году после смерти Сталина Орлов публикует книгу под неудачным названием «Тайная история сталинских преступлений», в которой раскрывается подробная история подготовки и проведения показательных процессов против партийной оппозиции. Только тогда американские власти, в том числе и директор ФБР Э. Гувер, узнали, что с 1938 года в США успешно скрывается бывший крупный советский разведчик. После этого Орлову пришлось «балансировать на лезвии бритвы», давая показания комиссиям сената США и на допросах в ФБР. В 1957 году он, отталкиваясь от истории московских процессов и их подготовки, публикует в журнале «Лайф» статьи о сотрудничестве Сталина с царской охранкой. А в 1963 году выходит его вторая книга — «Учебник разведки и партизанской войны», в которой он рассказывает о некоторых методах работы советской разведки за границей. Вскоре, не без помощи ЦРУ, он приступает к чтению лекций в Мичиганском университете. На этом можно было бы поставить точку, но…
В самом конце 1938 года Троцкий, проживавший в Мексике, получил письмо, датированное 27 декабря 1938 года, от некоего американца русско-еврейского происхождения. Аноним писал, что недавно вернулся из Японии, где виделся со своим родственником Люшковым, сотрудником НКВД, бежавшим из СССР. От имени Люшкова аноним сообщал Л. Троцкому, что среди членов его парижской организации есть провокатор. Люшков дал его описание и некоторые подробности: он женат, носит очки, у него есть маленький ребенок, а также сообщил, что его имя Марк. Это описание точно соответствовало приметам действительно внедренного к троцкистам агента НКВД Марка Зборовского, сумевшего стать правой рукой сына Троцкого Льва Седова. В дополнение к сказанному этот русский еврей из Нью-Йорка призывал Троцкого к осторожности, предупреждая о готовившемся на него покушении, которое совершит либо приехавший из Парижа Зборовский, либо испанец, выдающий себя за троцкиста.
Вскоре за письмом последовал телефонный звонок из Нью-Йорка, и неизвестный невнятно повторил об угрозе жизни Л. Троцкому. (Было крайне плохо слышно.) Но Л. Троцкий, не захотев копаться в грязи, отмахнулся от предупреждений, и 20 августа 1940 года Меркадер обрушил ледоруб на его голову. Позднее, давая показания одной из подкомиссий сената США, Орлов заявил, что письмо написал он, и тут всплывает масса вопросов.
Почему Орлов написал анонимно? Ведь если бы он говорил от своего имени, Л. Троцкий отнесся бы к предупреждению более внимательно. Далее, он говорит о Зборовском, но тот был агентом и явно не подготовлен для террористической акции. В то же время о Меркадере Орлов пишет крайне скупо и расплывчато, что очень странно. Ведь на выполнение задания Меркадер был рекомендован первым заместителем Орлова в Испании II. Эйтингоном, и Орлов должен был его хорошо знать, так как перед отъездом в Москву на подготовку тот служил в спецчастях, подчиненных Орлову. Не следует сбывать и то, что его мать, Каридад Меркадер дель Рио, пыла любовницей Эйтингона и принадлежала к ближайшему окружению Орлова. Вся операция с участием Меркадера была задумана и вступила в фазу практической подготовки до бегства Орлова, и поэтому он не мог не знать, по какому паспорту и под каким именем будет действовать Меркадер.
Могут возразить: Орлов боялся назвать себя, так как за ним, возможно, охотились. Но не лучше ли было тогда вообще не писать, что, кстати, соответствует выдвинутым им же условиям? А Орлов, наоборот, путает и темнит до такой степени, что его письмо выглядит в глазах Троцкого пропорцией. Вот и выходит, что это письмо Орлов писал не Л. Троцкому, а И. Сталину. Писал, уверенный, что агенты в окружении Троцкого немедленно донесут содержание письма в Москву, а там оценят всю разницу между тем, что он знал, и тем, что он сообщил. Орлов понимал, что, даже отдавшись под покровительство западных спецслужб, можно очень скоро лишиться жизни. Выход был один — быть полезным Сталину. Письмом Троцкому Орлов давал знать о готовности быть полезным, и залог его преданности — пробитый Меркадером череп Троцкого.
«Письмо Троцкому, — считает К. Хенкин, — было не только предложением услуг Москве, но также залогом этих услуг в будущем. Раскрыв через несколько лет свое авторство, Орлов укреплял свой авторитет в глазах опекавшей его американской разведки, лишний раз подчеркивал, что он последовательный и ярый противник Москвы.
А в доказательство своей полной лояльности он даже помог разоблачить приехавшего в США Зборовского. Тот, уже честно послужив агентом в рядах троцкистов, сыграл свою роль в убийстве Льва Седова и в убийстве Порецкого, потерял свою былую полезность. Зборовский оказался в тюрьме».
Теперь несколько слов о книгах Орлова. Первая книга, «Тайная история сталинских преступлений», изданная после смерти Сталина, состоит из двух частей. Первая часть — подробная история подготовки и проведения показательных процессов против партийной оппозиции. Там достаточно много подробностей и, возможно, впервые прямо говорится о том, что истинным организатором убийства Кирова был Сталин. Подробно описывая методы следствия и фальсификации приведенных на суде доказательств, он показывает все нелепости и противоречия, допущенные следователями. Вторая часть книги — это набор анекдотических историй из жизни Сталина на кавказской даче. Если подвести итог его разоблачениям, то станет ясно, что он обвинял Сталина: 1) в жестокости; 2) в уничтожении ленинской гвардии; 3) в фальсификации процессов. Ну и что же здесь нового? О том, что Сталин уничтожил оппозицию, говорили и писали и раньше, и ни на кого это не произвело особого впечатления. Тем, кто был равнодушен к «мировой революции», ото было безразлично, а твердокаменные коммунисты до секретного доклада Н.С. Хрущева на XX съезде КПСС пыли непробиваемы.
В 1963 году Орлов публикует очередную книгу: «Учебник разведки и партизанской войны», в которой «разоблачил методы советского шпионажа за границей», «та книга Орлова — всего лишь сборник забавных и назидательных историй из жизни разведчиков, закамуфлированный рассказ об операциях 1920–1930 годов. Так что, рассказывая об этом в 1963 году, Орлов не нанес советской разведке никакого вреда. Не навредил он ей и раскрытием общей концепции работы за рубежом: ставка на агентуру, а не на обработку открытых источников, особая роль дезинформации и т. д. К тому же некоторые эпизоды явно лживы.
«В конце книги, — указывает К. Хенкин, — Орлов подробно рассказывает о подвигах легендарного капитана Николаевского, который, командуя в Испании партизанским отрядом, всех поражал храбростью и смекалкой. Прослужив в испанских партизанских отрядах более года, я ни разу Николаевского не встретил, ни разу о нем не слыхал. А уж нам ли не стараясь поднять боевой дух всякими героическими историями».
Разумеется, совершенно абсурдным следует считать предположение, что Орлов бежал в США по заданию Москвы. В те годы на столь высоком уровне такие операции не проводились. Все значительно проще. Орлов был не из тех, кто покорно ехал навстречу следствию и пуле в лубянских подвалах. Но желание сохранить жизнь не делало его противником советского строя.
Строй был свой, только надо было перестать расстреливать хороших и снова доверить им (таким, как Орлов) расстреливать плохих. Политически и практически с советским режимом Орлов не порывал никогда. Не мыслили себя вне коммунистического движения и другие перебежчики, опередившие Орлова, — Г. Агабеков, В. Кривицкий, И. Рейсс. Но они искали прежде всего связи с партийной оппозицией, хотели продолжить политическую борьбу со Сталиным. Результат этих исканий известен. Орлов же понял, что, порвав с Москвой, человек его профессии мог жить, только сотрудничая с западными спецслужбами с пользой для СССР. Чем он и занимался.
В подтверждение этому можно поведать о старом знакомом Орлова Вилли Фишере. Посланный в 1948 году нелегалом в США, он был арестован в 1957 году и назвался при аресте Рудольфом Ивановичем Абелем. Настоящий Рудольф Абель, тоже работник КГБ, в 1957 году умер в Москве. Само по себе это не интересно. Интересно другое. Вскоре после освобождения и возвращения Фишера в Москву его бывший сослуживец и друг К. Хенкин в частной беседе спросил его:
«— Почему при аресте вы назвались именем Абеля?
— Во-первых, потому, что биографию Рудольфа я знал, как свою, во-вторых, потому, что я таким образом давал сигнал в Центр, и, наконец, потому, что я проверял ШВЕДА».
Орлов, лично знавший Фишера, мог сказать, что настоящее имя человека, представшего перед судом, не Рудольф Иванович Абель, а Вильям Август Фишер. Он сын принявшего британское подданство Генриха Метью Фишера. Он родился в городе Ньюкастл-на-Тайне 12 июля 1903 года. Он гражданин Великобритании, которую покинул по законному паспорту в 1921 году, по которому въехал в Великобританию в 1931 году. Паспорту, дающему право на защиту Короны и обязывающему Фишера соблюдать ей верность. Но Орлов не сделал этого.
