Владимир Антонов - Начальники советской внешней разведки
На вокзале в Москве Рейли встретила группа контрразведчиков, которые доставили его на дачу в Малаховку, где, по замыслу операции «Трест», было инсценировано заседание Политического совета МОЦР. Рейли был удовлетворен планами «руководителей организации», которым он настолько доверился, что решил через них направить из Москвы открытку своим друзьям за границу, в которой давал понять о благополучном прибытии в советскую столицу.
После «заседания политсовета» и написания открытки Рейли был арестован чекистами Сыроежкиным и Пудиным и доставлен из Малаховки во внутреннюю тюрьму ОПТУ. Позже чекистами было инсценировано «случайное убийство» Рейли на советскофинляндской границе при его возвращении на Запад. 5 ноября 1925 года Сидней Рейли, приговоренный к смертной казни еще в 1918 году за участие в «заговоре послов», был расстрелян.
В 1927 году операция «Трест» полностью выполнила стоявшие перед ней задачи и была прекращена.
Параллельно с операцией «Трест» чекисты не менее успешно осуществляли разработанную Аргузовым операцию «Синдикат-2».
Она завершилась в 1924 году выводом в СССР и арестом руководителя «Народного союза защиты Родины и свободы» Бориса Савинкова. Для реализации этой многоходовой операции была создана легендированная подпольная антисоветская организация «Либеральные демократы», одним из полномочных представителей которой являлся опытный сотрудник ВЧК Андрей Павловия Федоров. Через эмиссара Савинкова в Москве Зекунова Федоров вышел на самого руководителя террористической организации. Савинков настолько поверил в реальность существования «Либеральных демократов» и словам Федорова о том, что этой организации нужен энергичный вождь, что в августе 1924 года решился лично посетить СССР. Вместе с другими террористами, Деренталь и Фомичевым, Савинков был арестован чекистами на конспиративной квартире в Минске и доставлен в Москву на Лубянку. Его допросы вели Ар-тузов и его заместитель Пиляр. Артур Христианович часто подолгу беседовал с Савинковым.
Савинков признал свое поражение и дал высокую оценку работе чекистов. 27–29 августа 1924 года в Военной коллегии Верховного суда проходили слушания по делу Бориса Савинкова, который полностью признал предъявленные ему обвинения. Суд приговорил его к расстрелу, однако решением Президиума ВЦИК высшая мера наказания была заменена лишением свободы сроком на 10 лет.
31 августа 1924 года Савинков написал в Лубянской тюрьме письмо, адресованное сестре. В нем, в частности, говорилось:
«Милая моя сестра! Ты, конечно, спрашиваешь себя, почему я признал Советскую власть?
…Прежде всего, ты должна знать, что никто меня не «пытал», не «мучил», не уговаривал и не убеждал. Если я признал Советскую власть, то не потому, что меня заставили это сделать, а потому, что я, по совести, иначе поступить не мог…
Ты помнишь 18-й год? Большевики — «захватчики власти»; народ не с ними; они губят Учредительное собрание; они заключают «похабный мир»; они подготовляют торжество монархистов. На нашей стороне честные люди, любящие родину и свободу. На их — либо безумцы-фанатики, либо «шкурники», грабители и разбойники. Так думал не только я. Так думали многие. Есть такие, которые думают так и сейчас.
Я пошел против большевиков, не преследуя личных целей и не для защиты имущих. Я пошел потому, что верил, что большевики несут русскому народу, русскому крестьянину и рабочему рабство и нищету. Ну а если бороться, то бороться с винтовкой в руках, а не увещеваниями и речами… Я прошел такой путь, как никто…
Скажи, почему, когда красные расстреливали нас, мы кричали о «насилии и произволе», а когда мы расстреливали их, расстреливали часто зря, «за здорово живешь», то считалось, что мы совершаем подвиг? Я не был слеп. Я не был глух. Я видел и слышал, и ты знаешь, что вернувшись из Мозыря, я задумался над «нами» и «ими». В сущности, я душевно был уже побежден. Я был побежден тем более, что понял, что Учредительное собрание — вздор; что мира нельзя было не заключить; что не реставрацию подготовляют большевики, а наоборот, уничтожают в корне ее возможность. А главное, я понял тогда, что я и мы все в тисках у иностранцев, что мы не столько служим России, сколько им, иностранцам…
Уже весной 23-го года мне стало окончательно ясно, что с красными бороться нельзя, да и не нужно, ибо не с нами, а с ними рабочие и крестьяне…
Знаю, что эмиграция негодует. Пусть негодует. «Верхи» эмиграции давно утратили мое уважение. Скажи мне, с кем идти, если не с Советской властью? С эсерами? Кадетами? Меньшевиками? Но разве есть еще хоть один человек, который сомневается в том, что они «отработанный пар» и что русский народ не пойдет за ними?
Сегодня я признал Советскую власть. Я признал ее в результате моей долголетней, тяжкой, упорной, не словесной, а окровавленной борьбы. Верь мне: завтра признают эту власть многие, послезавтра признают все, кроме тех сумасшедших, которые предпочтут эмигрантскую гниль… Надо иметь мужество признавать свои поражения, как надо иметь мужество сознаваться в своих ошибках» (ЦГАОР СССР, ф. 5802, on. I, ед. хр. 527, лл. 152–156).
Думаем, что читателям будет интересно узнать, что во время гражданской войны в Испании работавший в этой стране видный советский разведчик Григорий Сыроежкин совершенно случайно встретился там с сыном Бориса Савинкова. Лев Борисович Савинков вырос в эмиграции, работал шофером во Франции. С началом гражданской войны в Испании он направился добровольцем на фронт борьбы против франкистов и фашистов. Лев Савинков отважно сражался в Интернациональной бригаде. Сыроежкин способствовал тому, что Лев Савинков стал капитаном Республиканской армии. Осенью 1938 года, накануне поражения республиканцев, Сыроежкин переправил его во Францию. Во время оккупации Франции Лев Савинков участвовал во французском движении Сопротивления и героически сражался с врагом. В августе 1944 года он в составе группы отряда «Союз русских патриотов» водрузил красный флаг над зданием советского посольства в Париже.
После вынесения приговора Борис Савинков продолжал оставаться во внутренней тюрьме ОГПУ на Лубянке. 7 мая 1925 года он покончил жизнь самоубийством, выбросившись из окна кабинета следователя.
В конце 1920-х годов Артузов разрабатывает и осуществляет операцию по нейтрализации белогвардейского атамана Бориса Анненкова, укрывшегося со своими бандами в Китае. В результате чекистских мероприятий атаман был выдан советским властям в марте 1926 года и как крупный военный преступник расстрелян 24 августа 1927 года.
После завершения операций «Трест» и «Синдикат» работы по борьбе с контрреволюцией у чекистов не убавилось. Начальник КРО ОГПУ Артузов и его подчиненные продолжали активно работать над разложением главной контрреволюционной эмигрантской организации — Русского общевоинского союза (РОВС), насчитывавшей в своих рядах до 30 000 активных штыков. Фактически это была русская армия за границей, руководители которой планировали организовать новый поход Антанты против Советской России. РОВС возглавлял генерал Врангель. После его смерти руководителем этой организации стал генерал Кутепов, а позднее — генерал Миллер.
Штаб-квартира РОВС располагалась в Париже, а его филиалы обосновались в сопредельных с СССР странах и находились на содержании западных спецслужб. Оттуда на территорию нашей страны засылались многочисленные группы агентов французской, польской, британской и румынской разведок, пытавшиеся создавать контрреволюционное подполье. В ответ чекисты под руководством Артузова засылали в сопредельные страны хорошо подготовленных сотрудников от имени легендированных организаций и занимались компрометацией наиболее активных деятелей РОВС.
В Ревель был направлен опытный сотрудник ОГПУ Дмитрий Федичкин. Здесь он привлек к сотрудничеству бывшего российского подданного «Карла», который по его заданию встретился с активным деятелем РОВС полковником Борисом Энгельгардтом и завербовал его, выступая от имени германской разведки. Энгельгардт снабжал «Карла» сведениями о русской эмиграции, информировал его о всех своих шагах по вербовке шпионов и подбору диверсантов, засылавшихся в СССР как по линии РОВС, так и при его посредничестве спецслужбами западных стран. Эта информация незамедлительно передавалась в Центр. В дальнейшем Энгельгардт был скомпрометирован перед руководством РОВС.
Летом 1930 года внешняя разведка органов государственной безопасности — ИНО ОПТУ — начала разработанную под руководством Артузова операцию под кодовым названием «Тарантелла». Цель операции чекистов заключалась в том, чтобы продвигать через подставную агентуру ОГПУ направленную информацию в британские руководящие круги. Главную роль в операции «Тарантелла» играл секретный сотрудник ИНО Борис Федорович Лаго, проходивший по переписке Центра под псевдонимом «Марсель».
